Варяги и Русь - Игорь Анатольевич Настенко Страница 9

не всегда понимающие, о чем ведут речь оппоненты-историки, продолжают представлять «землю Агнянски» в качестве Англии, упорно не желая видеть того, что в ПВЛ собственно Англия именуется «Вротанией», «Вретанией», т. е. Британией[72]). А в юго-восточной части названного полуострова обитали до своего переселения в середине V в. в Британию англо-саксы, отсюда и «земля Агнянска» летописи, сохранившаяся в названии нынешней провинция Angeln земли Шлезвиг-Голштейн ФРГ. И на Балтике очень долго датчане ассоциировались с англо-саксами: даже во времена английского короля Эдуарда Исповедника (1042–1066) названия «англы» и «даны», отмечал в 1907 г. И. Н. Сугорский, смешивались, считались чуть ли не тождественными, а мифологическими родоначальниками датчан являются Дан и Ангул[73].

Еще антинорманист И. Н. Болтин, следует заметить, сказал в 1790-х гг., что «англяне», присутствующие в летописном перечне «варяжских» народов («сице бо тии звахуся варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гьте, тако и си»), «занимали те места, где ныне герцогство Шлезвикское, Стормаргия, Вагрия и некоторую часть от герцогства Мекленбургскаго и Лавенбургскаго: и по ныне в герцогстве Шлезвикском одна небольшая область… называется Англен или Ангелен». Но, как он посчитал в конечном итоге, летописец говорит не об этих англах, «а о живших в Швеции, в Смаландии и в Скании…». Показательно, что норманист В. Томсен, в 1870-х гг. рассуждая над «землей Агнянской» ПВЛ, также выразил сомнение в привязке ее к Англии и задавался вопросом: «англичане или англы в Шлезвиге?»[74].

С англо-саксами («землей Агнянской») на востоке соседили «варины», «вары», «вагры», населявшие Вагрию. Именно они, как это доказано А. Г. Кузьминым, и были собственно варягами (фиксируя наличие в индоевропейских языках основного обозначения воды словом «вар», историк пояснил, что «романо-кельтскому суффиксу „ин“ в этнонимах в германских языках часто соответствует „инг“, переходящий у западных славян в „анг“ и у восточных в „яг“. „Варяги“, следовательно, значит „поморяне“»[75]). Затем варягами стали называть на Руси всю совокупность славянских и славяноязычных народов, проживавших на южном побережье Балтики от польского Поморья до Вагрии включительно, а еще позднее — многих из западноевропейцев. В пределы все той же Южной Балтики вел и путь «по Двине в Варяги (в „землю Варягов“. — В.Ф.), из Варяг до Рима…», которым, согласно ПВЛ, следовал из Северо-Западной Руси апостол Андрей: «И иде в Варяги, и приде в Рим…»[76] (морской частью этого древнего пути плыл в 1438 г. из Риги в Любек митрополит Исидор, направлявшийся на Флорентийский собор[77]).

Полная ясность обстоит в ПВЛ с языком варягов. Летопись, рассказывая об основании ими в Северо-Западной Руси городов, носящих, на чем справедливо заостряет внимание Кузьмин[78], славянские названия — Новгород, Изборск, Белоозеро (последний вообще расположен на неславянской территории, в землях угро-финского племени веси, куда еще не проникли славяне), тем самым говорит, что языком их общения был именно славянский язык (что также указывает на южный берег Балтийского моря, где проживали славянские и славяноязычные народы, создавшие высокоразвитую цивилизацию, которая приводила в восторг их соседей германцев). Сами же названия поселений, тем более на чужой земле, напрямую связаны с языком своих основателей и призваны навечно как утвердить (освятить) их права на претендуемую территорию, так и оградить эти права от любых посягательств. В связи с чем наименованию своих местожительств народы придавали огромное значение, и с этого сакрального действия начиналась жизнь нового поселения. Так, например, древние римляне для организации колоний на завоеванных итальянских землях создавали комиссии, которые прежде всего давали им имя.

Весьма показательны в данном плане, с одной стороны, финикийский Карфаген, что означает «Новый город», в Северной Африке, претендовавший на роль ее столицы, Новый Карфаген (сегодняшняя Картахена), как символ принадлежности Карфагену Пиреней, за которые он вел ожесточенную борьбу с Римом, греческие названия многих городов Южной Италии, в том числе Неаполь (опять же «Новгород»), прямо сигнализирующие о языке своих первопоселенцев. С другой, названия первых колоний в Северной Америке: Новые Нидерланды, Новая Швеция, Новая Франция, Новая Англия[79], и вместе с тем названия многих городов на территории США и Канады, по которым можно безошибочно определить не только из какой страны, но даже из какой конкретно ее местности прибыли переселенцы в «Новый Свет».

На славяноязычие варягов указывает и Варангер-фьорд — Бухта варангов, Варяжский залив в Баренцевом море. И указывает потому, что название Варангер-фьорд на языке местных лопарей (саамов) звучит как Варьяг-вуода, т. е. «лопари, как следует из этого названия, — отмечал Кузьмин, — познакомились с ним от славяноязычного населения», ибо знают его «в славянской, а не скандинавской огласовке»[80] (важно подчеркнуть, что Варангер-фьорд соседил с Мурманским, т. е. Норманским берегом. А такое противопоставление Варяжского залива и Норманского берега не только весьма показательно, но оно еще абсолютно аналогично противопоставлению варяжской руси и норманских народов в вышеприведенном летописном перечне «варяжских» народов). Славянский язык варягов (варангов) зафиксирован и византийскими источниками. В. Г. Васильевский, рассмотрев все сведения о пребывании варягов в Византии, установил, что, во-первых, термин «варанги» был связан с русско-славянским военным корпусом, присланным Владимиром Святославичем в 988 г. по просьбе византийского императора, во-вторых, данные источники отождествляют «варангов» и «русь», говорящих на славянском языке, и отличают их от норманнов (т. е. также противопоставляют), которые стали приходить в Империю и вступать в дружину варангов (варягов) в конце 1020-х гг.[81]

Комментатор Сказания о славянской грамоте, привлеченного киевским летописцем в конце X в.[82] и помещенного в ПВЛ под 6406 г., словами, что «словеньскый язык и рускый одно есть…», «настойчиво подчеркивает славянское происхождение руси…»[83]. В НПЛ младшего извода под 854 г. читается, что «новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска», т. е. «от рода варяжьска» происходит, как отмечает А. Н. Сахаров, «не верхушка, не дружина, а именно „людье“ — все новгородское население родственно варягам-руси»[84]. По мнению И. Е. Забелина и А. Г. Кузьмина, новгородцы, относя себя к потомкам варягов Рюрика, считали их славяноязычными[85]. Фраза, что «новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска», дана новгородским летописцем применительно к своему времени («до днешняго дни»), что указывает на начало XII, либо на вторую четверть XIII в.[86] И здесь, конечно, нет и речи о том, что, как уверяют норманисты, новгородцы «от рода шведского», якобы являясь потомками «засадного», по квалификации А. А. Молчанова, норманского корпуса, до начала XI в. расквартированного на постоянной основе в Новгороде[87].

Политическая раздробленность русских земель резко сузила горизонты видения летописцами как настоящего, так и прошлого, и во многих случаях была