Владимир Рыжков - Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Виталий Дымарский, Владимир Рыжков

Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Умерла ли интеллигенция?[1]

Умерла ли в России интеллигенция? Этот вопрос так или иначе поднимается во многих СМИ. Например, в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью со ставшим популярным красноярским писателем Александром Бушковым, который пишет о конце интеллигенции. А еще интернет-газета «Избранное» перепечатала отрывок из блога Александра Шмелева, который потом «дооформил» свои мысли статьей, опубликованной в деловой газете «Взгляд». Это произведение Александра Шмелева даже стали называть манифестом, но сам он предпочитает говорить, что это, скорее, «рассуждения на тему».

Приведем две ключевые мысли из этого манифеста. Первая: «Для меня главный итог выборов — полное, окончательное и, надеюсь, бесповоротное поражение так называемой интеллигенции». Вторая: «Однако я убежден, что интеллигенция всегда играла исключительно вредную и деструктивную роль в нашей истории, и мы сможем вернуться к нормальному развитию страны, лишь полностью очистив нашу общественно-политическую жизнь от «интеллигентской заразы».

Такие вот два вызова российской интеллигенции.

Но прежде чем говорить на эту тему, хотелось бы начать с самого простого, то есть определиться с тем, а что же такое вообще представляет собой интеллигенция? Это важно, в частности, потому, что очень часто путают интеллигенцию и либералов.

По мнению Александра Шмелева, либералы — это многозначное слово. Бывает, например, «экономический либерализм», бывает «политический либерализм».

В некотором роде либеральными партиями в политическом и экономическом смысле можно назвать и «Единую Россию», и большинство западных партий. А в России все-таки, как отмечал А. И. Солженицын, либерализмом чаще называется то, что в большинстве стран мира называется «радикализмом». И именно партии СПС и «Яблоко» в социальном смысле в какой-то момент стали позиционироваться как партии, представляющие такой особый социальный слой, а именно интеллигенцию.

Интеллигенция — это специфически русское явление, и это далеко не то же самое, что просто интеллектуалы или образованный класс. По определению авторов сборника «Вехи»[2], интеллигенция — это вообще некий безрелигиозно-гуманистический орден.

То есть это определенная часть интеллектуалов, преимущественно гуманитарных, ощущающая свою общность в качестве некоей общественно-политической силы и пытающаяся влиять именно на общественно-политическую повестку дня. А еще пытающаяся обустроить страну сообразно собственным представлениям о добре и зле. Но это не очень верно, ибо понятия «добро» и «зло» — это не интеллигентские понятия.

Объективно это не хорошо и не плохо. Эти люди имеют на это право. Но стоит ли называть их «заразой»?

Александр Шмелев уверен в том, что в бытовом общественно-политическом значении интеллигентский посыл противостоит мещанству, то есть так называемым «пти-буржуа», заботящимся о быте. А вот интеллигенция — это та часть интеллектуалов, которая ощущает свою общность как людей, презирающих быт, борющихся с мещанством, с мещанской пошлостью, со всем тем, что нацелено на быт.

Мнение по этому вопросу драматурга Александра Гельмана, тоже выступившего в интернет-газете «Избранное» с противоположным мнением, со своеобразным «антиманифестом»:

В «манифесте» меня поразила некая радость по поводу того, что интеллигенция исчезает, исчезла и, дай бог, чтобы исчезла. Исток этой радости мне непонятен. Какова убедительная логика, которая позволяет радоваться этому явлению? Ведь что бы там ни говорили, интеллигенция, в конце концов, — это реакция, это сочувствие тем, кому плохо, тем, кого обижают. Это всегда какое-то предупреждение об опасности, попытка что-то сделать для того, чтобы этой опасности избежать. Например, Каспарову никто не дает помещения, чтобы провести собрание, как будто Каспаров бандит с большой дороги. И на такие повседневные факты откликается именно интеллигенция. И если ее не будет, то что же тут будет хорошего? Почему надо по этому поводу радоваться?

А кстати, как обстоит с этим дело в Европе и в США, где интеллигенции нет? Или там есть интеллигенция? А может быть, как считают некоторые, там есть только интеллектуалы, а настоящей интеллигенции нет?

Людмила Телень, главный редактор интернет-газеты «Избранное», уверена, что это все абсолютная неправда, абсолютная иллюзия, потому что на самом деле, вне зависимости от игры терминов, интеллигенция есть везде. Она есть во Франции (там она называется «левыми интеллигентами», потому что там в данный момент в основном царят левые настроения), она есть в Америке (это университетская интеллигенция, которая точно так же озабочена тем, как живет мир, как он устроен, как живут сирые и убогие, что порядочно и что непорядочно, какая политика имеет право на существование, а какая не имеет).

Не надо думать, что в России «все особо», что у нас особая русская душа, особые интеллектуалы. Ничего подобного. Хотя, конечно, у русской интеллигенции есть какие-то отличительные черты по сравнению с американской или французской, но в главном это понятие абсолютно не национальное.

Так все же, как следовало бы определить понятие «интеллигенция»?

Например, академик Д. С. Лихачев дает такое определение: «Интеллигент — это представитель профессии, связанной с умственным трудом — инженер, врач, ученый писатель, — человек, обладающий умственной порядочностью. К интеллигенции, по моему жизненному опыту, принадлежат только люди, свободные в своих убеждениях, не зависящие от принуждений — экономических, партийных, государственных, не подчиняющиеся идеологическим обязательствам. Основной принцип интеллигентности — интеллектуальная свобода, свобода как нравственная категория».

Весьма точно сказано. Но есть тут и еще один важный момент: в манифесте А. Шмелева сказано, что поражение СПС и «Яблока» означает конец интеллигенции. А ведь при этом никак нельзя ставить знак равенства между интеллигенцией и названными партиями, даже при всей симпатии и к первой, и ко вторым.

И этот знак равенства ставить нельзя, потому что интеллигенция — это категория не политическая. Это значительно более широкое понятие.

Но Александр Шмелев убежден, что интеллигенция — это чисто общественно-политическая категория, что это то, что в политологических текстах называют демократическими или оппозиционными силами. И это обозначил не он, а семь философов, которые в свое время составили сборник «Вехи», ибо они как раз не включали в интеллигенцию инженеров, математиков и тех, о ком пишет Д. С. Лихачев. Например, ни Л. Н. Толстой, ни Ф. М. Достоевский не включались тогда в интеллигенцию.

Но одно дело — начало ХХ века, и совсем другое — начало XXI века. В наше время понятие «интеллигенция» стало достаточно расхожим. Невозможно, например, сказать — непорядочный интеллигент. «Интеллигенция» и «порядочный человек» в нашей сегодняшней ситуации стали синонимами.

К сожалению, сейчас очень часто смешиваются разные вещи — интеллигент, интеллигентный человек и интеллигенция. Нельзя считать, что интеллигенция — это просто набор интеллигентов. Это как рабочий и пролетариат. Рабочий — это одно, а пролетариат — это совершенно отдельный термин.

То есть, наверное, интеллигенция — это некий социальный слой, как говорили в советские времена. Хотя с другой стороны, тот же рабочий, например, тоже может быть интеллигентом…

Мнение по этому вопросу Александра Гельмана:

Культурой выработалась некая граница между допустимым и недопустимым. А интеллигенция — это пограничники на этой границе. Конечно, они не обладают танками, оружием, но они обладают словом, мыслью. Вообще же интеллигенцию уничтожить не составляет никакого труда, она в принципе не обладает какой-то военной или иной силой сопротивления власти.

Тогда, может быть, интеллигенция — это те, кто всегда сопротивляется до последнего? А раз так, то уничтожить ее невозможно. А вот подавить ее очень просто — мы знаем, как это делалось при Сталине и при Гитлере. Нет проблем с подавлением интеллигенции. Другое дело, что она каждый раз возрождается. Если не исчезает зло, то всегда будут люди, которые на это реагируют. А раз так, то интеллигенция — это прежде всего реакция на какие-то нехорошие, бесчеловечные вещи. Это реакция добра на зло.

Безусловно, у интеллигенции были, есть и могут быть ошибки. Но интеллигенция сама быстро исправляет свои ошибки. Это, кстати, ее важное отличие — она признает свои ошибки и быстро их исправляет. При этом и отдельные интеллигенты, и интеллигенция в целом могут иметь какие-то ложные представления, какую-то ложную уверенность.