Олег Хлобустов - Юрий Андропов: реформатор или разрушитель?

Александр Шевякин, Олег Хлобустов

Юрий Андропов: реформатор или разрушитель?

ЗА

Олег Хлобустов

…Видный партийный и государственный деятель Юрий Владимирович Андропов

Когда-то, наверное, будет написана исчерпывающая история нашей эпохи. Можно быть уверенным, что в эту историю золотыми буквами будет вписан тот несомненный факт, что без твердой миролюбивой политики Советского Союза наша планета была бы не только куда более опасным местом для жизни человека, но, вполне возможно, ее уже постигла бы непоправимая беда.

21 июня 1951 г. второй секретарь ЦК коммунистической партии Карелии Юрий Владимирович Андропов переводится в Москву на должность инспектора отдела Центрального Комитета Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) — ВКП(б). Здесь ему, занимаясь «курированием работы» партийных организаций северо-западного региона (от республик Прибалтики до республики Коми), пришлось работать под непосредственным руководством секретаря ЦК по кадрам Г. М. Маленкова и секретаря ЦК ВКП(б) М. А. Суслова, выступать с содокладами на заседаниях и готовить решения Оргбюро ЦК ВКП(б).

Еще с этого периода времени у него складываются напряженные отношения с секретарем и членом Президиума ЦК ВКП(б) — КПСС М. А. Сусловым (последний неоднократно выражал недовольство Андроповым), и его считают инициатором последующей «дипломатической опалы» — перевода Юрия Владимировича в Министерство иностранных дел СССР в июне 1953 г.

24 марта 1953 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС Андропов утвержден заведующим подотделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов.

Однако уже в мае того же года по предложению министра иностранных дел В. М. Молотова — приказ о зачислении в штат резерва был подписан 15 мая — Андропов переводится в МИД СССР. В июле — сентябре он проходит ускоренный курс подготовки для работы на дипломатическом поприще. А уже в октябре 1953 г. Ю. В. Андропов получает назначение советником-посланником в посольство СССР в Венгерской Народной Республике, а в июле следующего года назначается Чрезвычайным и полномочным послом Советского Союза в этой стране.

— С самым молодым по возрасту и положению сотрудником посольства, — вспоминал ставший впоследствии Чрезвычайным и Полномочным послом В. Н. Каземиров, — он общался непринужденно, не изображая «сверхзанятости» ответственного работника, не «отрывался от коллектива»… У него «был дар пробуждать у людей инициативу — каждый хотел что-то предложить от себя… Он буквально вытягивал из каждого предложения, как поступить, как что-то сделать, и таким образом приучал к конкретным делам».

В то же время, что подчеркивают многие близко соприкасавшиеся с Андроповым, «у него нацеленность на работу, на конкретные вещи была колоссальной, что в какой-то мере передавалось и коллективу. Не было озабоченности собственной персоной. У него была сатанинская преданность работе».

— Когда Андропов стал послом, — вспоминал В. Н. Каземиров, — он ввел в практику работы проведение еженедельных совещаний, на которых присутствовали обычно все сотрудники посольства — около 30 человек.

В ходе таких совещаний Андропов давал оценку обстановки, обозначал общие задачи коллектива, давал конкретные поручения и рекомендации по их выполнению. Эта метода была крайне полезна для становления сотрудников дипмиссии и в информационном, и в профессиональном плане».

Деятельность советского посла в Будапеште Ю. В. Андропова получала одобрение МИД СССР, в связи с чем он в числе немногих послов был приглашен в качестве гостя на XX съезд КПСС в Москву.

Выступивший перед делегатами съезда 25 февраля 1956 г. Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев был, безусловно, прав, говоря впоследствии о том, что «большинство слушателей впервые узнало правду о трагических событиях» из недавней истории страны: делегаты были поражены рассказом о зверствах, которые были совершены по отношению к заслуженным людям, старым большевикам и молодежи… Это была трагедия для партии и для делегатов съезда. Трагедия, отголоски которой сохранились, несмотря на прошедшие десятилетия, и до наших дней.

Обращаясь к делегатам съезда, Н. С. Хрущев пророчески предрек:

— Сейчас речь идет о вопросе, имеющем огромное значение и для настоящего, и для будущего партии.

Первый секретарь ЦК КПСС подчеркивал необходимость «серьезно разобраться и правильно проанализировать этот вопрос, для того чтобы исключить всякую возможность повторения даже какого-либо подобия того, что имело место при жизни Сталина, который проявлял полную нетерпимость к коллективности в руководстве и работе, допускал грубое насилие над всем, что не только противоречило ему, но казалось ему… противоречащим его установкам.

…Нам нужно решительно, раз и навсегда развенчать культ личности, сделать надлежащие выводы как в области идейно-теоретической, так и в области практической работы».

— Доклад Н. С. Хрущева, — отмечал его современник, — «произвел прямо-таки ошеломляющее впечатление. Сразу воспринять все сказанное было просто невозможно, настолько тяжелыми и неожиданными оказались впервые обнародованные факты столь масштабных нарушений законности и чудовищных репрессий… Нужно было как следует осмыслить все сказанное, понять, как такое могло произойти в социалистической стране…. В стратегическом плане выбранный курс был единственно верным, без него невозможно было здоровое развитие общества. Тактически же мы совершили серьезную ошибку, пойдя на этот шаг без соответствующего пропагандистского обеспечения… Огромные же массы советских людей оказались в положении без вины виноватых, испытывая чувство горького разочарования и опустошенности».

Сразу подчеркну, что, по моему личному убеждению, что бы ни говорилось и ни писалось об Андропове, Юрий Владимирович всегда был и оставался последовательным приверженцем курса и решений XX съезда. Что и принесло ему репутацию «либерала» в некоторых кругах советского общества. Как это ни парадоксально — в порой диаметрально противоположно настроенных группах: от партийного чиновничества разного ранга, до интеллигенции и «диссидентов».

Но трагедия состояла еще и в том, что партийное руководство не продумало того, а что же должно последовать с его стороны за докладом о преступлениях предыдущей эпохи? Вследствие этого Президиум ЦК КПСС, Хрущев утратили инициативу: Постановление ЦК о преодолении последствий культа личности Сталина было опубликовано только 5 июля 1956 г., через месяц после того, как содержание «секретного» доклада стало известно за рубежом и он начал зачитываться на волнах радиостанций, вещавших на СССР и страны народной демократии на языках населяющих их народов… (Ранее в качестве закрытого «письма ЦК КПСС» текст доклада Хрущева «О культе личности Сталина и его последствиях» был направлен во все партийные организации и зачитывался без обсуждения на собраниях советско-партийного актива. Вследствие этого с его содержанием, производившим ошеломляющее впечатление на слушателей, были ознакомлены миллионы граждан СССР: в 1956 г. численность только и членов, и кандидатов в члены КПСС составляла свыше 7 миллионов человек).

Делегации иностранных компартий познакомились с выступлением Н. С. Хрущева 25 февраля, а также позднее их руководству был направлен несколько сокращенный его текст. Необходимо отметить, что, несмотря на то что текст доклада имел конфиденциальный характер, уже в июне 1956 г. его содержание стало широко известно по всему миру.

К широкой публикации текста доклада за рубежом, как потом выяснилось, полученного по каналам израильской разведки из Польской народной республики (ПНР), непосредственно «приложили руки» государственный секретарь и директор Центрального разведывательного управления США братья Джон Форстер и Аллен Даллесы.

Позднее в своей книге «Искусство разведки» в 1963 г. А. Даллес писал: «Я всегда рассматривал это дело как одну из самых крупных разведывательных операций за время моей службы в разведке. Поскольку доклад был полностью опубликован госдепартаментом, добывание его текста было также одним из тех немногих подвигов, о которых можно было сказать открыто, лишь бы источники и методы приобретения документа продолжали оставаться тайной».

Контрреволюционный мятеж в Венгрии, развязанный внутренней реакцией в октябре 1956 г. при поддержке извне, определенное влияние на содержание и направленность которого оказали и разоблачения преступлений эпохи Сталина, явился серьезным испытанием для коллектива советского посольства в Будапеште.

Организаторы мятежа, добиваясь свержения народной власти и реставрации буржуазных порядков, не без оснований видели в Советском Союзе и в венгерско-советской дружбе одно из главных препятствий на пути реализации своих замыслов. Стремясь придать развитию событий в Венгрии антисоветскую направленность, враждебная пропаганда внутри страны и извне всемерно разжигала националистические и шовинистические настроения среди ее граждан, иногда грубо, а порой и утонченно клеветала на Советский Союз, на советско-венгерские отношения, сеяла неприязнь ко всему советскому.