Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь Страница 10

Но Дели-Султан не угомонился. Зимой этого же года он явился с 30-тысячным войском в астраханские степи и ударил по кочевьям калмыков. Этот дерзкий рейд ошарашил степняков своей неожиданностью — никто и помыслить не мог, что Бахты-Гирей осмелится устроить новый набег всего через пару месяцев после постыдного поражения. Калмыки просто не успели оказать сопротивления, и, имея трехкратное превосходство в силах, кубанец легко одолел старого врага, перебив при этом около трех тысяч воинов Аюки.

Калмыцкий хан вынужден был бросить кибитки и вместе с женой и малым отрядом бежал к русским. В Астрахань. Под защиту штыков отряда Бековича, который был самым крупным и боеспособным воинским подразделением в Астрахани.

На помощь Аюке губернатор Астрахани Чириков и князь Черкасский вывели трехтысячное регулярное войско, которое встало лагерем возле речки Богды. Это была огромная, по степным меркам, сила — вспомните, что натворил Шварц всего с полутысячей драгун. Когда мимо пошли возвращающиеся на родную Кубань ногайцы, русские продолжали стоять, ничего не предпринимая. Аюка кинулся к Бековичу — он прекрасно понимал, чьи воины составляли большинство русского войска, да и полномочия кабардинца были куда шире губернаторских — и умолял князя ударить по степнякам. Но Бекович в ответ заявил калмыку, что без царского указа не может начинать войну. Он охраняет Аюку и никому не даст тронуть калмыцкого хана — большего от него не просите. А охранять вас, почтенный Аюка, мы будем всегда и после этого досадного случая — будем охранять еще лучше. И действительно, именно после этого эпизода в личной охране Аюки появился отряд драгун под начальством стольника Дмитрия Бахметева.

Но Аюке тогда, думается, было глубоко плевать на собственную безопасность. Старик был воином до мозга костей, и сейчас его заботила не своя шкура, а унижение, которое он испытывал, глядя как его главные враги — ногайцы уходят неотомщенными, целыми, веселыми и с добычей.

А Бахты-Гирей беспрепятственно ушел на юг, уводя с собой, кроме пленных и добычи, еще и 1220 кибиток подчиненных Аюке юртовских татар, а также ногайцев, подчинившихся было Аюке и кочевавших в низовьях Волги — около 1 тыс. кибиток. Вслед за ним из аюкиных владений на Кубань ушли все едисанцы[29] и джембуйлуковцы[30] в количестве 10 тысяч кибиток. В общем, после этого налета население обезлюдевших после недавней резни земель Бахты-Гирея выросло более чем на 60 тыс. человек.[31]

Почему Бекович так поступил — мы можем только гадать. Скорее всего, не хотел из-за обычных степных разборок ставить под удар свой отряд. Накануне неминуемого, как стало понятно, похода в Хиву каждый боец был на вес золота. Вполне возможно (по крайней мере, калмыки были убеждены, что причина именно в этом), свою роль сыграла кавказская солидарность. В конце концов, ногайцы были ближайшими соседями и частыми союзниками кабардинцев, и проливать их кровь из-за каких-то язычников (русских в этом набеге Дели-Султан предусмотрительно не трогал) Бековичу не хотелось.

Так или иначе, на этом все и завершилось, ногайцы ушли в свои кочевья, а Бекович, закончив расспрашивать местных о злополучной плотине, вскоре уехал в столицу на личную аудиенцию у Петра, и, наверное, даже позабыл этот мелкий эпизод в бесконечной степной войне.

Вот только Аюка не забыл ничего. У старого калмыка, прожившего по тем временам почти мафусаилов век (он умер на девятом десятке), память была очень долгой.

Когда через два года Бахты-Гирей ударил по Пензенскому и Симбирскому уездам и увел в полон несколько тысяч невольников, тамошние начальники пеняли Аюке — почему же он беспрепятственно пропустил ногайцев? На что старый волк не без усмешки ответил, «он не может сделать сего без указа, так как некогда Бекович не смел без Царскаго повеления стрелять в Кубанских Татар, когда они грабили Калмыков под Астраханью».[32]

И если бы месть Аюки ограничилась только этим…

Глава 5

Самая короткая — о струсах и казеариусах

Предварительная фаза экспедиции Бековича завершилась. Разведка закончена, пора приступать к действиям. Бековича вызывают к Петру. В январе 1716 года он прибывает в Москву к помазаннику божьему, но узнает, что император отбыл в Ригу. Бекович едет в Ригу, но лишь для того, чтобы узнать, что царь в Либаве — городе, который сегодня называется Лиепая. В Либаве, наконец, эти догонялки завершились — встреча состоялась 12 или 13 февраля.

Бекович подал царю подробную записку, которую дополнил на словах, и Петр, судя по всему, докладом остался весьма доволен. По крайней мере, чин капитана он присвоил Бековичу тут же, на аудиенции. И здесь же написал ему новую инструкцию — что делать дальше, знаменитые «13 петровских пунктов».

План у царя был такой. Во-первых, рядом с найденным бывшим устьем Аму-Дарьи надо возвести крепость с гарнизоном в две тысячи человек. Бековичу же от старого устья отправляться с войском в 4 тысячи человек к хивинскому хану, по пути подробно осматривая устье, а так же перегораживающую реку плотину. Возле плотины там, где сейчас течет Аму, если будет возможность, поставить вторую крепость. К этой крепости из Гурьева отправить войско, состоящее из полутора тысяч яицких казаков, полтысячи гребенских казаков и драгунской сотни во главе с хорошим командиром. Они и должны будут разрушить плотину и отвести Аму-Дарью в старое русло. Для этого с экспедицией посылались двое инженеров «из учеников Куломовых[33]».

Хивинского хана Бекович должен был склонить к подданству, предложив ему предоставить сильный отряд личной охраны из профессиональных русских военных, что навсегда устранит бесконечную череду постоянных дворцовых переворотов.

Было и неприятное известие — у Бековича появился конкурент. Петр решил, что Александру по горло хватит дел и в среднеазиатских княжествах, поэтому для экспедиции в Индию отправил с Бековичем другого своего любимца. Бековичу надлежало договориться с ханом о двух экспедициях. Сначала отправить хивинских людей вверх по Сыр-Дарье в город Яркенд, усилив эту экспедицию двумя русскими. А вот вторую экспедицию отправить по Аму-Дарье в Индию, и возглавить ее должен «особенный» человек, действующий под видом купца. Он должен был идти вверх по Аму сколько возможно, а дальше пробираться в Индию сушей, тщательно фиксируя путь.

Начальником разведывательного отряда в Индию Петр назначил еще одного моряка — поручика Александра Кожина. Этот выпускник Московской Школы Навигацких и Математических наук, располагавшейся в знаменитой Сухаревой башне, обратил на себя внимание царя в 1715 году, когда описал часть побережья Финского залива. Морскому офицеру купцом прикидываться, конечно же, сложновато, поэтому Кожину придали для достоверности двух настоящих купцов, только «чтоб оные были не стары».

Бекович же должен, после хивинского хана, привести в русское подданство еще и бухарского хана — тем же способом с выделением личной гвардии, «ибо и там тако ж ханы бедствуют от подданных». Бекович получил царские «грамоты к обеим ханам, также купчине к ханам же и к Моголу[34]».

Во время этой аудиенции, кстати, Бекович и передал Петру карту Каспийского моря, собственноручно составленную после возвращения из экспедиций. Карту эту Петр I продемонстрировал французским академикам в следующем, 1717 году во время визита в Париж, где она произвела настоящий фурор. Эта демонстрация немало способствовала тому, что 22 декабря 1717 года, через полгода после отъезда Петра из Парижа, царя официально избрали членом Академии. Впоследствии карта, как я уже говорил, пропала, и числилась «в нетях» более двух веков, пока ее на обнаружила Екатерина Княжецкая.

Получив предписания от царя, Бекович должен был немедленно отправляться в Сенат и «по сим пунктам господам сенату с лутчаю ревностью сие дело как наискоряя отправить, понеже зело нужно».

По сути, Бекович получал неограниченные полномочия, что вскоре и подтвердилось — князь уже 4 марта прибыл в Петербург и явился в Сенат. И никакого хождения по коридорам и кабинетам — все указания по подготовке экспедиции, содержащиеся в этих 13 пунктах, были выполнены с невиданной для России быстротой и исполнительностью. Заехав ненадолго в Москву и Казань, в середине весны Бекович прибывает в Астрахань.

Чуть иначе получилось с поручиком Кожиным. Получив назначение в начальники «индийской» разведывательной экспедиции, первым же заданием Александр Иванович был поставлен в тупик — ему выделили пять тысяч рублей на закупку товаров и тысячу на провоз. Провести-то можно, а вот что закупать? Никто, наверное, во всей России-матушке в той «Индеи» отродясь не был, и какой товар там потребен — даже не догадывается. Но тут Кожину несказанно повезло, таких совпадений просто не бывает.