Всеслав Зинькевич - «Несвядомая» история Белой Руси Страница 10

Иностранные авторы также считали полоцкого князя одним из русских правителей. В «Хронике Ливонии», составленной немецким летописцем Генрихом Латвийским в XIII веке, дано такое описание битвы русско-половецких войск с монголо-татарами на реке Калке: «И прошёл по всей Руссии призыв биться с татарами, и выступили короли со всей Руссии против татар, но не хватило у них сил для битвы и бежали они пред врагами. И пал великий король Мстислав из Киева с сорока тысячами воинов, что были при нём. Другой же король, Мстислав Галицкий, спасся бегством. Из остальных королей пало в этой битве около пятидесяти. И гнались за ними татары шесть дней и перебили у них более ста тысяч человек (а точное число их знает один Бог), прочие же бежали. Тогда король смоленский, король полоцкий и некоторые другие русские короли отправили послов в Ригу просить о мире. И возобновлён был мир, во всём такой же, какой заключён был уже ранее». То есть поражение коалиции русских князей от татар настолько ослабило Русь, что «русской король» из Полоцка вынужден был заключить мир со своим западным врагом – Орденом меченосцев.

Местечковые националисты часто спекулируют на том, что русские князья вели войны не только с внешними врагами, но и между собой. Междоусобицы русских князей трактуются самостийными историками Беларуси как межгосударственные конфликты. Примерно то же самое делают украинские самостийники, которые обычно в качестве примера межнациональных конфликтов «украинцев» и «москалей» приводят взятие Киева ростово-суздальским князем Юрием Долгоруким, а затем его сыном Андреем Боголюбским. При этом «свидомых» украинцев не смущает даже тот факт, что главным союзником Юрия Долгорукого в борьбе за Киев был галицкий князь Владимирко, а под знамёнами Андрея Боголюбского против киевского князя Мстислава сражались волынские, переяславские и новгород-северские полки, то есть дружины из тех княжеств, которые находились на территории современной Украины. Белорусские самостийные историки при всём желании не могут в полной мере перенять парадигму своих коллег с Украины: полоцкие князья чаще всего конфликтовали с южнорусскими правителями (как бы «украинцами»), а задача историков-националистов состоит в том, чтобы вбить клин между белорусами и великорусами, изобразить «извечную вражду» именно этих частей русского народа. Как же «свядомые» интеллектуалы вышли из столь затруднительного положения? Они объявили, что во время межкняжеских вооружённых конфликтов независимая полоцкая (белорусская) держава отбивалась от имперских притязаний «империи Рюриковичей» (данный термин ассоциируется скорее с Россией, нежели с Украиной).

Однако, как справедливо отмечает Яков Трещенок, «нелепо представлять междукняжеские вооружённые усобицы в виде межгосударственных войн Нового времени. Это типологически разные явления. Усобицы были домашней внутренней обыденностью и чётко противопоставлялись летописцами внешним столкновениям с иноплеменниками»[28]. Личные интересы князей разросшейся династии Рюриковичей нередко вступали в противоречие. Военные конфликты между русскими князьями вспыхивали из-за территориальных споров, а также из-за споров о принадлежности Киева, который даже в удельный период сохранял символический статус первого престола Руси. То есть в период междоусобиц одни русские князья во главе своих дружин воевали против других русских князей за контроль над русскими городами.

Важно отметить, что князья полоцкой ветки династии Рюриковичей воевали друг с другом значительно чаще, чем с Киевом или другими княжествами Руси, причём зачастую они привлекали к своим внутренним разборкам князей из других русских земель. Например, в 1104 году полоцкий князь Давыд Всеславич вместе с дружинами южнорусских князей осаждал в Минске своего брата Глеба, а в 1158 году Рогволод Борисович, представитель полоцкой ветви Рюриковичей, при помощи полков черниговского князя Святослава Ольговича выгнал из Друцка своего ближайшего родственника Глеба Ростиславича и забрал себе этот удел Полоцкого княжества.

Этнокультурное единство Руси в удельный период получило отражение в «Слове о погибели Русской земли», написанном в первой половине XIII века. Из содержания данного произведения следует, что отдельные русские княжества со своими столицами и князьями составляли одну страну – Русь, населённую русским народом. В «Слове» дано чёткое описание границ Русской земли: «Отселе до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от немець до корелы, от корелы до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгарь до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви». Исходя из этого описания, Русская земля находилась в следующих пределах: на западе она соседствовала с землями венгров, поляков, чехов, ятвягов, литовцев и проживавших в Прибалтике немцев, на востоке – с землями волжских булгар, буртасов, черемисов (марийцев) и мордвы и на севере – с землями карелов и Белым (Дышащим) морем. Очевидно, что вся территория современной Беларуси включена в эти границы.

Подводя итог рассмотрению исторического развития Древней Руси, дореволюционный русский историк Николай Петров писал: «После смутного и тревожного времени разделения Руси на уделы, княжеских междоусобий и упадка Киева на двух противоположных концах Русской земли, на юго-западе в Галицко-Волынской земле и на севере в земле Суздальско-Владимирской, образуются два ядра русской государственной жизни, которые притягивают к себе соседние мелкие уделы и земли, и, наконец, ясно обрисовывается преобладающее, господствующее значение Суздальской земли, стремившейся к объединению и сплочению уже всех русских земель в одно прочное государственное целое»[29].

Воспринимая Владимиро-Суздальское княжество в качестве главной политической силы конца XII – начала XIII века, Полоцк стремился углубить связи с Северо-Восточной Русью. Неслучайно дочь полоцкого князя Всеслава Васильковича была выдана замуж за одного из владимирских князей – Ярополка, внука Юрия Долгорукого. Полочане участвовали в инициированных владимирским князем Андреем Боголюбским походах на Новгород и Киев. Причём то, что Андрей Боголюбский, по словам летописца, «полотьским князем пойти повеле всем», свидетельствует о зависимости Полоцка от правителя Северо-Восточной Руси.

Объединению всех русских земель под властью владимирского князя помешало обрушившееся на Русь татаро-монгольское нашествие и образование Великого княжества Литовского, которое подчинило себе земли Западной Руси.

Евфросиния Полоцкая и её крест

Символом древнерусского этапа в истории Белой Руси является преподобная Евфросиния – внучка полоцкого князя Всеслава Брячиславича, жившая в XII веке. Как гласит легенда, своей красотой и умом она превосходила всех своих современниц. Женихи искали руки княжны, однако она отказывалась выходить замуж. Родители хотели выдать её замуж насильно, но Евфросиния, узнав об этом, тайно покинула семью и убежала в монастырь, во главе которого стояла её тётка. Несмотря на просьбы родителей вернуться домой, Евфросиния осталась в монастыре и через некоторое время приняла постриг, после чего стала трудиться над переписыванием книг. Монастырь, в котором жила и работала Евфросиния, постепенно стал крупным религиозным и культурным центром, откуда книги расходились по всей Русской земле. В зрелом возрасте полоцкая монахиня совершила паломничество в Иерусалим, где в 1167 году окончила свой земной путь. Церковное почитание Евфросинии началось почти сразу после её кончины. Сегодня мощи преподобной покоятся в построенном ею Спасо-Евфросиниевском монастыре в Полоцке.

Евфросиния Полоцкая воспринималась и современниками, и потомками как общерусская просветительница. «Из корене благородна благородством и многими добротами плод процвела еси, возрастит лоза по всей земли Русской и в Полотсте граде, осеняющи и вином веселия напояющи, Евфросиние, присно молящих ти ся», – написано в одном из канонов, составленных после прославления Евфросинии в лике святых. В том же каноне чётко отражена позиция полоцкой монахини по поводу братоубийственных междоусобиц князей из рода Рюриковичей: «Князем сродником, друг на други дерзающим подъяти меч, возбранила еси, яко оружием обоюдоострым, пресекающим, словом Божиим устрашающим»[30].

В наши дни образ Евфросинии пытаются прибрать к рукам местечковые националисты, в том числе весьма радикальные. Так, крест с двумя перекладинами разной длины, представляющий собой изображение напрестольного креста, который был изготовлен по заказу Евфросинии, является центральным элементом эмблемы крайне русофобского движения «Молодой фронт». «Свядомый» историк Владимир Орлов в одной из своих книг называет сей «крыж» символом «древней государственности белорусов»[31].