Сборник - Крестовый поход на Россию Страница 10

Итальянские ботинки не выдерживали конкуренции с немецкими сапогами и тем более с русскими валенками. Упоминание о русских валенках является обязательным элементом всех воспоминаний участников войны. Историк Валори подробно описывает, что такое валенки, и под конец меланхолически замечает: «Это непревзойденная обувь, теплая и удобная… Если бы эта обувь была распространена среди наших войск, скольких обморожений можно было бы избежать».

Достоинства валенок оценил и итальянский главнокомандующий. Он велел отобрать несколько образцов и послал их в военное министерство с просьбой срочно наладить производство валенок в Италии. Образцы прибыли в Рим, когда в столице Италии была уже весна и стояла теплая погода. Одна за другой интендантские комиссии рассматривали столь непривычные их взору предметы. Возможно, что авторитетные инстанции пришли к заключению, что изготовление валенок является причудой Мессе. Более вероятно, что нашлись люди, которые были заинтересованы в том, чтобы валенки не перекрыли путь уставным ботинкам. Как бы то ни было, но производство валенок не было налажено, и итальянские солдаты продолжали воевать в ботинках. По официальным данным, зимой 1941/42 года 3614 человек из 60 тысяч получили обморожения и почти две тысячи из них (3,3% от общей численности корпуса) были отправлены на излечение в Италию27.

Недовольство итальянских солдат вызывала и плохая работа военной почты: письма из Италии приходили крайне редко. Пока дивизии двигались вперед, солдаты мирились с этим положением, но после приостановки операций недовольство приняло более широкие размеры. Солдаты не могли понять задержек, тем более что газеты из Италии поступали на фронт регулярно, причем помещенные в них корреспонденции с советского фронта служили предметом постоянных шуток и насмешек.

«Население России зимой и летом ходит в ватных телогрейках, – писал один журналист в римской газете. – Основное занятие русских – это сидение на завалинке и беспрерывное лузганье семечек». Единственное, что, по словам итальянского журналиста, способно вывести русских из состояния безразличия, – это вид итальянских автомашин, поскольку население никогда ранее не встречало автомобиля.

Русские не любят мыла и воды и никогда не моются, сообщал далее журналист. Зачем мыться, когда опять испачкаешься? Зато повсюду видны «прекрасные бронзовые торсы» итальянских солдат, которые в одних трусах оживленно разыскивают воду. «Воинственный вид и решительное поведение наших солдат и офицеров, уверенность, с которой они движутся по улицам, в том числе и по окраинам, где ходить особенно опасно, демонстрируют туземцам наше превосходство»28.

Особое раздражение фронтовиков вызывал бравурный тон газет, продолжавших изображать войну как увеселительную прогулку. На неуместность такой пропаганды сетовал даже итальянский главнокомандующий Мессе.

Посылки с родины, так же как и письма, прибывали с большим запозданием. Кроме того, они доходили до фронтовиков сильно облегченными: во время следования по инстанциям часть посылаемых вещей бесследно исчезала. Деятельность многочисленных комиссий, назначаемых для расследования этих фактов, не давала результатов, и изъятия из посылок продолжались.

Непривычный климат, тяготы фронтовой жизни и непригодное обмундирование вызывали в итальянских дивизиях большое количество заболеваний. В марте 1942 года Мессе послал в Генеральный штаб отчет об итогах зимней кампании, в котором он, в частности, писал: «Много больных, поразительно трудно поправляющихся даже после самых легких инфекций. Нервное истощение, сердечные заболевания и туберкулез обнаруживаются у людей, которые ранее этим никогда не страдали»29.

Маршал Мессе писал в своих мемуарах о том, что осень 1941 года была периодом «победы духа над материей», о том, что, несмотря на все трудности, ему удалось сохранить в корпусе высокий боевой дух и дисциплину. Приказы командиров итальянских частей и материалы допросов итальянских солдат и офицеров, попавших в этот период в плен, говорят об обратном. Командир 82-го пехотного полка дивизии «Торино» издал 25 октября приказ, в котором говорилось: «Дисциплина на сегодняшний день оставляет желать лучшего. Многие солдаты ходят неопрятными и имеют страдальческий вид. Слишком много солдат под различными предлогами покидают строй: напоминаю, что для отправления личных нужд существуют привалы. Некоторые солдаты заходят в частные дома, выдумывая самые нелепые предлоги. Я предал суду пять солдат. Дисциплина в полку должна быть восстановлена. Я ожидаю, что завтра к 9 утра командиры подразделений доложат мне о наложенных взысканиях за нарушения дисциплины. Не может быть, чтобы таких нарушений не было, учитывая то, что я лично видел в деревнях Константиновка и Роя».

Показания итальянских военнопленных говорят о том, что перелом в состоянии боевого духа экспедиционного корпуса произошел весьма быстро. Лишь в первые месяцы его пребывания на фронте некоторые повторяли тезисы фашистской пропаганды. Так, один младший лейтенант-артиллерист из дивизии «Челере», попавший в плен в сентябре 1941 года, заявлял, что итальянские войска «прибыли на фронт для того, чтобы уничтожить коммунизм… Для этой цели в Россию прибыли отборные войска, укомплектованные членами фашистской партии и фашистских молодежных организаций». Всем своим поведением он показывал, что для него нет сомнений в скорой победе союзных армий. Он не скрывал, что солдаты его дивизии на марше заходили в дома и забирали у населения различные предметы в качестве «сувениров».

Менее уверенно оправдывал участие Италии в войне против Советского Союза лейтенант из дивизии «Торино», попавший в плен на месяц позже. По его словам, итальянцы не хотят войны против России и не питают к ней никакой ненависти. Однако Италия является союзником Германии и решила ей помочь, потому что Германии нужны хлеб, нефть и другое сырье для продолжения войны против Англии. По словам лейтенанта, его солдаты верят в победу Германии. Нетрудно догадаться, что и сам лейтенант придерживался того же мнения. Лейтенант не называл предметы, которые его солдаты забирали у населения, «сувенирами», а говорил, что речь шла о хлебе, молоке, масле, курах и овощах. Он добавил, что итальянское командование реквизирует оставшийся колхозный скот, выдавая расписки с обязательством оплатить его стоимость после окончания войны.

Начиная с ноября тон показаний пленных заметно изменился: в протоколах допросов невозможно найти оптимистических высказываний о судьбе войны, совершенно исчезли нотки превосходства, которые поначалу проскальзывали в ответах офицеров. Пропали заявления о высоких боевых качествах корпуса. Зато участились похвалы в адрес Красной Армии, ее вооружения и снаряжения ее солдат. Основным объяснением упадка боевого духа было нежелание солдат воевать за чуждые и непонятные им цели. «Когда итальянский солдат знает, за что он воюет, – говорил берсальер третьего полка дивизии «Челере», – он воюет неплохо, как это было во времена

Гарибальди. В этой же войне солдаты не только не знают, за что они воюют, но они не желали и не желают этой войны. Поэтому они только и думают о том, как бы вернуться домой». Все без исключения пленные говорили об упадке дисциплины в своих частях, причем большинство выражало недовольство своими офицерами, которые слабо подготовлены и мало занимаются с солдатами. Многие жаловались на питание и особенно на недостаток зимнего обмундирования.

«Несмотря на хорошее обеспечение корпуса врачами, санитарным оборудованием, – говорил батальонный врач дивизии «Торино», попавший в плен в декабре 1941 года, – материальное положение войск плохое. Большинство солдат не мылись со времени отъезда из Италии. В дивизии имеются душевые установки, но они с наступлением осени оказались непригодными. Кроме того, из-за движения форсированным маршем их не удавалось использовать даже летом, тем более что были большие перебои в снабжении мылом. В связи с этим все солдаты и большинство офицеров завшивели. Большое распространение получили всевозможные кожные заболевания. Есть опасность эпидемии сыпного тифа, случаи которого наблюдались в соседнем румынском корпусе. Что касается обморожений, то итальянские части несут от них не меньше потерь, чем от огня русских. Солдаты остро чувствуют отрыв от родины. Они называют свой корпус итальянским корпусом, затерявшимся в России».

Пленные все более враждебно рассказывали о своих союзниках-немцах и жаловались на плохое отношение с их стороны. «Наши газеты пишут о дружбе между немецкими и итальянскими солдатами, – говорил капрал из дивизии «Челере» в марте 1942 года. – Между нами нет согласия, а тем более дружбы. Немцы резки и грубы. Кроме того, очень велика разница в нашем положении. Немцы нас оскорбляют на каждом шагу. Я видел драку в Днепропетровске, возникшую из-за того, что немцы не хотели пускать итальянских солдат в кино. В ней участвовало более пятидесяти человек с каждой стороны».