Владимир Губарев - «Царь-бомба». Тайны создания советского термоядерного оружия Страница 10

Наблюдение взрыва – это огромное количество исследовательской аппаратуры. Необходимо, чтобы вся она работала надежно и эффективно. Она была установлена как на корабли-мишени, разбросанные по бухте (надо знать, как на них действует ударная волна и радиация!), так и по берегам в специальных пунктах наблюдения.

Для изучения процесса взрыва было смонтировано более 30 приборов, для измерения параметров ударной волны – чуть менее ста, оптических регистраторов – около двухсот, индикаторов излучений – свыше 150, а также установлено около двухсот приборов радиоавтоматики.

В район испытаний прибыли высшие армейские чины – адмирал С.Г. Горшков, генерал-майор Н.И. Павлов, будущий маршал А.И. Неделин и многие другие.

Научное руководство испытаниями осуществляли академики Н.Н. Семенов, Е.К. Федоров и С.А. Христианович.

Ну а группу «издельщиков» возглавляли будущий академик и генерал Е.А. Негин и будущий директор «Челябинска-70» генерал Г.П. Ломинский.

Ядерное изделие было собрано в специальном сооружении в заливе Рогачева. Там с особыми предосторожностями погружено на тральщик, которым командовал контр-адмирал Н.Д. Сергеев (пожалуй, в истории флота это был первый случай, когда адмирал командовал тральщиком!). Переход тральщика в губу Черная «прикрывался» с моря боевыми кораблями, а с воздуха истребителями.

Тральщик с изделием занял свое место среди кораблей-мишеней. Чуть в стороне размещались плавучие измерительные стенды с аппаратурой.

С особыми предосторожностями изделие было опущено на заданную глубину.

В 10 утра 21 сентября 1955 года был выдан сигнал на подрыв заряда.

Киносъемочная группа находилась в семи километрах от эпицентра – ближе всех к центру взрыва. Один из операторов так описал увиденное:

«Султан встал мгновенно и застыл, за исключением верхней части, где не спеша стала образовываться грибовидная шапка. Столб от внутреннего свечения был белый-пребелый. Такой белизны я никогда не видел. Казалось, что столб воды поставлен навечно, вышел джинн из бутылки и замер, не знал, что делать дальше. Потом султан начал медленно разрушаться сверху, опадал. В небе осталось облако, схожее с обычными облаками. Мы не почувствовали ударной волны, прошел какой-то ветерок. Зато очень хорошо был виден бег подводной ударной волны на поверхности воды. Как только облако взрыва отнесло от испытательной акватории, поспешили на корабли-мишени, боясь их затопления. На кораблях удалось снять на пленку все основные повреждения. Засняли мы и неповрежденные корабли. Этим наш фильм отличался от предыдущих, где всегда на первый план выдвигались самые страшные виды, а непострадавшие объекты в зрительный ряд не включались».

Своими впечатлениями поделились практически все участники испытаний. Их записи вместе с показаниями приборов и измерительной аппаратуры тщательно изучались и анализировались. Они стали основой при подготовке новых испытаний.

Ядерный полигон на Новой Земле начал свою долгую жизнь. Он и сегодня действует, хотя на первый взгляд может показаться, что «молчит». Да, «громких» испытаний нет, но ядерное оружие постоянно совершенствуется. Иначе и быть не может, потому что безопасность России сегодня надежно обеспечивает лишь оно…

Рыбалка с маршалом

В 1954 году большая группа инженеров-строителей оказалась на берегу Иртыша, где был разбит палаточный городок.

Молодые лейтенанты не сразу узнали, что служить им теперь придется на испытательном полигоне ядерного оружия и именно им суждено возводить среди степи разнообразные инженерные сооружения, чтобы понять, как действует излучение и ударная волна на здания, казематы, кирпичные, бетонные и деревянные дома. А также на танки, самолеты, бронетранспортеры и многочисленных животных, для каждого из которых следовало создавать специальные условия: одни должны были встречать огненный смерч «в лоб», другие укрывались за хрупкими перегородками, третьи размещались в траншеях и подвалах.

Впрочем, не всем офицерам нравилась такая работа, однако приказы следовало исполнять четко и наилучшим образом: они ведь прекрасно понимали, что рубежи будущей глобальной войны проходят как раз через их палатки, а те ядерные грибы, что теперь регулярно поднимались над степью, становятся гарантией всеобщего мира. В этом у них сомнений не было, потому что каждое испытание доказывало бессмысленность ядерного конфликта.

Особенно очевидным это стало после взрывов 1955 года, когда вместе с ядерными бомбами прошли испытания водородных. Это случилось 6 и 22 ноября. Эти изделия, как и предыдущее, испытанное 12 августа 1953 года, называли «Сахаровскими».

Они изменили судьбу не только самого Андрея Дмитриевича Сахарова, но и многих людей, известных и не очень, но обязательно причастных к событиям тех дней.

Герман Федорович Зорин был в то время капитаном, одним из многих инженеров-строителей, которым суждено было служить на полигоне.

Однако отчасти он «изменил» своей профессии, стал заниматься весьма загадочными явлениями, возникающими после ядерных взрывов, в сути которых не могли разобраться даже именитые академики, которых тогда на Семипалатинском полигоне было немало.

Так часто случается в науке: открытия не зависят от званий и должностей, они даются только тем людям, которые умеют разглядеть в происходящем неведомое.

Подобное случилось и с капитаном Зориным.

Кстати, он отслужил на полигоне четверть века, ушел в отставку полковником и кандидатом технических наук. Это для сведения.

Ну а начало его карьеры в науке относится как раз к «Сахаровским» испытаниям.

Он работал в группе академика С.А. Христиановича, которая занималась прогнозированием воздействия ударной волны.

Государственная комиссия заседала по два раза в день. На ней специалисты оценивали состояние погоды, прогнозировали радиационную обстановку и последствия от ударной волны.

Вечером 5 ноября все согласились, что утром условия для проведения взрыва будут хорошими.

6 ноября небо было закрыто сплошными облаками, а потому вспышки взрыва с командного пункта не было видно. Да и звук, который принесла ударная волна, показался всем слабоватым. Потому-то и сложилось впечатление, что заряд не сработал на полную мощность. Оказалось, что это не так, – испытание термоядерного изделия было успешным, мощность его полностью совпадала с расчетной.

Ну а метеоусловия «ослабили» воздействия взрыва на все, что находилось на Опытном поле.

Христианович и Зорин, подписавшие прогноз по ударной волне, были довольны: их предсказания полностью подтвердились – в поселке не выбило даже ни одного окна, все стекла целы!

Однако радовались они рано…

На командный пункт начали стекаться весьма «странные» сообщения, которые показывали, что происходящее на Опытном поле полигона издали смотрится совсем иначе. Поистине: не верь глазам своим!

В Усть-Каменогорске, который находился на расстоянии 340 километров от взрыва, в некоторых домах стекла были выбиты. Аналогичное произошло и в поселках Горняк и Локоть (320 км от точки взрыва). Пострадали окна домов и в Павлодаре (250 км), и в Семипалатинске (170 км). Причем везде звук ударной волны был слышен сильным и резким.

На заседании Госкомиссии Христианович пояснил, что ударная волна отразилась от слоев атмосферы на высоте порядка 50 километров и устремилась к земле. И далее ученый отметил, что подобного рода эффекты раньше не наблюдались.

В Семипалатинске несколько человек были ранены осколками стекол. О предстоящих взрывах никто людей не оповещал, а потому они всегда были неожиданными.

Впервые на заседании Госкомиссии зашел разговор о том, что хорошо бы предупреждать жителей Семипалатинска о предстоящей работе.

Все службы безопасности, естественно, сразу же высказались «против», мол, секретность необходимо соблюдать строжайшую…

И тогда слово взял академик Я.Б. Зельдович. Он сказал:

«Все население города знает, что когда начинаются испытания, то закрывается аэропорт, он обносится тремя рядами колючей проволоки и по периметру ограждения выставляется охрана. Наиболее любознательные, а их очень много, знают, что когда с аэродрома поднимается бомбардировщик в сопровождении истребителей, то через полтора часа будет взрыв. И все лезут на крыши высоких домов, чтобы на него посмотреть».

Наверное, именно это выступление Зельдовича послужило последней каплей, и было решено теперь извещать жителей об испытаниях. И, прежде всего, ради того, чтобы, как во время войны, они защищали себя от ранений и поберегли стекла.

Да и испытания следовало проводить при таких условиях, чтобы ударная волна не обрушивалась на город. Эти расчеты полностью ложились на группу академика Христиановича.

Срок испытаний приходилось переносить. Сейсмологи и метеорологи «добро» не давали.