Александр Бушков - Неизвестная война. Тайная история США Страница 10

Точно так же обстояло и с неграми. Работорговцы – да и рабовладельцы – из испанцев и португальцев получались какие-то нескладные. Не клеилось у них это дело. В Южной и Центральной Америке, куда ни глянь, с ранних времен высок процент свободных негров: они служат в армии, офицерами колониальной милиции, участвуют в качестве равноправных спутников в исследовательских экспедициях, работают вольными мастеровыми. При этом на них опять-таки смотрят как на людей – а не на живое имущество, как в британских колониях.

Я вовсе не собираюсь утверждать, будто в испанских и португальских владениях негры жили, как в раю. Но вот что писал немецкий историк начала двадцатого столетия, лицо незаинтересованное: «Рабство в испанской Америке никогда не носило того грубого характера, как на виргинских плантациях. У рабов были установленные законом дни отдыха, совершенно так же, как у белых рабочих. Раб мог вступать в законный брак; нельзя было заставить его жениться против воли, стеснить свободу в выборе жены. Нельзя было разлучить его с женой и малолетними детьми, лишить его необходимой одежды и пищи или помешать ему выполнять его религиозные обязанности» (121).

Все дело в протестантско-пуританской этике – довольно жутком изобретении человеческого ума. Суть ее, в общем, проста: считается, что, ежели человек успешен и богат, то это означает, что Господь его таким образом отметил, что он, избранник Божий. Ну, а если человек беден, ничтожен, нищ – то Бог, соответственно, от него отвернулся, и это, собственно говоря, и не человек вовсе, а так, ходячий хлам, с которым «избранные» могут поступать, как заблагорассудится. Именно потому в самой Англии с бедняками обращались как со скотиной – вплоть до продажи в рабство за море. Не по какой-то злобе или уродству души, а исключительно потому, что в соответствии с «единственно верным учением» видели в нем низшее, отвергнутое Богом существо, которое иного обращения и не заслуживает. Ну, а всевозможные «дикари», то есть индейцы и негры, и вовсе находились вне этой системы ценностей и, по убеждению пуритан, представляли собой не более чем двуногих животных. Страшная это вещь – пуританская этика…

Ну, а теперь, когда читатель имеет некоторое представление о том, кто именно приложил немало усилий, чтобы на территории будущих США пышным цветом расцвело рабство, перейдем к временам, непосредственно примыкающим к славной (без иронии!) американской революции. Британское владычество было свергнуто после нескольких лет ожесточенной войны. Белые рабы получили свободу. Черным повезло меньше…

4. Да здравствует республика!

Прежде чем продолжать о рабстве, отвлечемся на одну весьма существенную, но забытую деталь: мало кто помнит, что американская Война за независимость в то же время стала и первой в истории США гражданской войной. Потому что противостояние сторон отнюдь не сводилось к тому, что против британских войск воевали американские революционеры. Действительность оказалась гораздо более сложной: на стороне британцев воевали примерно двадцать пять тысяч «коренных» американцев, так называемых лоялистов. Цифра немалая, если учесть, что революционная американская армия насчитывала триста тысяч человек…

Лоялисты поступали так не из страха и корысти – исключительно по убеждению. Они считали, что американские колонии должны и далее оставаться в составе Британской империи – и отстаивали свои убеждения с оружием в руках. По разные стороны линии фронта оказались и старые друзья, и даже члены одной семьи: что говорить, если среди лоялистов был даже родной сын виднейшего деятеля американской революции Бенджамина Франклина… Назвать такие события можно исключительно гражданской войной, и никак иначе…

После победы революции и создания Соединенных Штатов новое правительство издало указ о конфискации владений всех лоялистов – обычная практика для любой гражданской войны, которой свойственна особая ожесточенность. Десятки тысяч проигравших эмигрировали в Канаду (по современным подсчетам, они составляли пять процентов населения только что провозглашенной республики). Ну, а заодно американская армия, еще не успевшая разойтись по домам, выжгла дотла селения тех индейских племен, что воевали на стороне англичан…

Вернемся к неграм. Немалое число чернокожих рабов сражалось в рядах революционной армии. Но в то же время к англичанам перебежало около ста тысяч негров (примерно пятая часть черного населения).

Для оставшихся ничего, в общем, не изменилось. Президентом США стал Джордж Вашингтон, южанин из Виргинии, плантатор и рабовладелец. Вообще среди «отцов-основателей» США было немало южных плантаторов…

Рабство для черных осталось в неприкосновенности. Причина тому – не какая-то особенная алчность, а попросту состояние умов. Масса высокообразованных людей (добрых! умных! гуманных!) искренне верили, что существующий порядок – самый лучший и правильный. Что «цивилизованные белые люди» обязаны отечески заботиться о «неразумных неграх» ради их же блага – означенный негр, мол, все же стоит на ступеньку ниже белого по своему умственному развитию, а потому требует хозяйской опеки.

Джордж Вашингтон

Это, по-моему, страшнее всего – когда подобные взгляды продиктованы не алчностью, не стяжательством, а на свой лад понятой добротой. В нашем Отечестве происходило, в общем, то же самое: превеликое множество высокообразованных людей (добрых! умных! гуманных!) столь же искренне верили, что крепостной мужичок – нечто вроде великовозрастного дитяти, коего для его же блага следует подольше оставить под отеческой опекой барина. При этом никто из теоретиков как-то не интересовался собственным мнением ни американских негров, ни русских мужиков.

Томас Джефферсон

И добро бы, повторяю, речь шла о тупых крепостниках… Вот что писал о неграх один из образованнейших людей своего времени Томас Джефферсон – один из «отцов-основателей», политик, книжник, писатель и просветитель…

«В целом, по-видимому, в их жизни больше участвуют чувства, чем разум… Когда я сравниваю их память, воображение и умственные способности с памятью, воображением и умом белых, мне кажется, что память у них одинаковая с нами, но умственными способностями они намного уступают белым – так что, я думаю, с трудом можно найти негра, способного изучить и понять исследования Евклида… до сих пор я ни разу не смог обнаружить, чтобы чернокожий высказал мысль сложнее простого пересказа, не видел у них ни малейших признаков существования искусства живописи или скульптуры… Поэтому я высказываю только как догадку, что чернокожие, независимо от того, были ли они первоначально отдельной расой или время и обстоятельства выделили их, уступают белым по умственным и физическим способностям».

Цинизм этих высказываний какой-то вовсе уж детский, наивный до предела. Каким это образом, интересно, чернокожий мог изучить и понять эвклидову геометрию или заниматься живописью или скульптурой, вкалывая на плантации и не зная даже алфавита, не говоря уж об азах математики? Уж если такое писали лучшие, чего следовало ожидать от худших, не обладавших образованием и интеллектом Джефферсона?

Правда, всего через несколько лет жизнь заставила Джефферсона отказаться от прежних взглядов…

Судьба его свела с «американским Кулибиным» Бенджамином Б. Баннекером, человеком незауряднейшим. Баннекер, потомок свободного негра и английской сервентки, вырос в штате Мэриленд, где не только чернокожие невольники, но и подавляющее большинство белых поселенцев грамотой не владели. Захолустный был штат, не способный в те времена похвастаться не то что университетом, как другие, но хотя бы всеобщей грамотностью. И тем не менее свободный негр Баннекер выучился читать по Библии, а потом закончил «народную школу». И занялся самообразованием: книги, книги, книги…

Результат получился ошеломительный, право же. Баннекер, судя по всему, был прирожденным механиком-самоучкой, а также и математиком. Часовых фабрик в Америке тогда не имелось, а часовых дел мастеров можно было пересчитать по пальцам. Баннекер, самолично произведя все необходимые расчеты, сконструировал и сам изготовил первые на Юге часы с боем, причем детали выточил из дерева. Во время Войны за независимость ремонтировал пушки. После провозглашения США, имея репутацию математика и топографа, вместе с французским архитектором Ланфаном и своим бывшим сослуживцем инженер-майором Элликотом составил план будущей столицы Вашингтона.

Но славу ему принесли все же занятия астрономией. Освоив самостоятельно эту сложную науку, Баннекер даже смог исправить ошибки в вычислениях известных английских астрономов того времени. И стал выпускать ежегодные календари-альманахи, где помещал данные о движении Луны, Солнца и планет, предсказания солнечных и лунных затмений, таблицы приливов и отливов, а также «всевозможные занимательные истории в прозе и стихах». Газет и журналов в то время в США было очень мало, книг печаталось еще меньше – и альманахи Баннекера расходились, как мороженое в жару.