Георгий Зуев - Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг. Страница 10

В 1715 году, после Гангутской победы, в Петербурге открылась Морская академия, и Навигацкая школа в Москве превратилась постепенно в «приуготовительное училище».

Петр I решил перевести морское учебное заведение в район дислокации Балтийского флота, поближе к морю. В новую столицу – Петербург – из Навигацкой школы перевели профессора Фархварсона и его помощника Гвына. В московской Школе математических и навигацких наук директором стал профессор Леонтий Магницкий, в помощь ему прикрепили несколько молодых преподавателей из выпускников, окончивших с отличием полный курс Навигацкой школы.

Кроме учителей указом императора в августе 1715 года предписывалось перевести к 1 октября из Москвы в Санкт-Петербург всех учеников старших классов. В Навигацкой школе остались лишь учащиеся начальных классов. Профессор Магницкий со своими помощниками продолжал обучать их арифметике, геометрии и тригонометрии. Численность учащихся московской школы еще некоторое время составляла 500 человек, однако вскоре она резко уменьшилась до 150 воспитанников.

Школу математических и навигацких наук расформировали в 1752 году, после учреждения в Петербурге Морского шляхетного кадетского корпуса.

Здание Сухаревой башни с годами ветшало, все в нем приходило в упадок. Однако по-прежнему из поколения в поколение тгередавали москвичи легенды об этом странном, стоявшем на высоком холме особняке, об его огромных часах, чей циферблат был виден издалека. Обыватели истово крестились, слушая рассказы стариков о том, что в Сухаревой башне «колдун Брюс» делал золото из свинца и что-де именно в ее тайниках по сей день хранится «книга черная», написанная самим дьяволом. Сотни разных легенд, одна нелепее другой.

В верхних ярусах башни московские умельцы впоследствии разместили огромные цистерны, вошедшие в систему старинного водопровода, снабжавшего Москву водой.

По воскресеньям около старой Сухаревой башни кипел торг, туда, как на праздник, шла вся Москва, и подмосковные крестьяне и заезжий провинциал.

Против роскошного дворца Шереметевской больницы вырастали сотни палаток, раскинутых за ночь только на один день. От раннего рассвета до потемок шумело здесь великое торжище.

Сюда в старину москвичи ходили разыскивать украденные у них вещи, и небезуспешно, потому что исстари Сухаревка слыла местом сбыта краденого.

После войны 1812 года, как только стали возвращаться в Москву жители и начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор граф Ф.В. Ростопчин издал приказ, узаконивший положение о том, что «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз в неделю, в воскресенье, в одном только месте, а именно на площади против Сухаревой башни». И в первое же воскресенье горы награбленного имущества запрудили старинную площадь, и хлынула Москва на этот невиданный рынок, прозванный народом Сухаревкой.

«Сухаревка стала особым миром, никогда более не повторяемым» – так писал о ней знаменитый московский летописец, писатель, знаток России и Москвы, Владимир Алексеевич Гиляровский.

Печальна судьба исторического памятника – Сухаревой башни, где в начале XVIII века размещалось первое военно-морское училище России – Навигацкая школа.

Историки Рой Медведев и Петр Хмельницкий – авторы брошюры «Лазарь Каганович» – отмечают, что в июне 1931 года на пленуме ЦК ВКП(б) нарком Каганович сделал доклад, сыгравший, по-видимому, ключевую роль в судьбе Москвы и советской архитектуры в целом. Предполагалось сделать Москву своеобразной «лабораторией» строительства и «образцовым» городом. Сносились старые жилые здания и многочисленные культовые строения. В 1932 году в Кремле снесли Вознесенский и Чудов (XIV век) монастыри, Николаевский дворец и храм Спаса на Бору (XII век), на улице Фрунзе в том же году была уничтожили церковь Святого Николая Чудотворца, построенная в 1682 году «по прошению стремянного полка стрельцов».

На городском совещании архитекторов Каганович цинично заявил: «…ведь характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу».

Осенью 1934 года решилась судьба Сухаревой башни. Из Сочи на имя Кагановича последовала телеграмма от Сталина и Ворошилова: «Мы изучили вопрос о Сухаревой башне и пришли к тому, что ее надо обязательно снести. Предлагаем снести Сухареву башню и расширить движение. Архитекторы, возражающие против сноса – слепы и бесперспективны. Сталин, Ворошилов».

Через день последовал услужливый и циничный отклик Лазаря Кагановича: «…Я дал задание архитекторам представить проект ее перестройки (арки), чтобы облегчить движение… Теперь бы я попросил разрешить мне немного выждать, чтобы получить от них проект. Так как он, конечно, не удовлетворит нас, то мы им объявим, что Сухареву башню ломаем. Если вы считаете, что не надо ждать, то я, конечно, организую это дело быстрее, т. е. сейчас, не дожидаясь их проекта».

Архитекторы еще трудились в надежде спасти исторический памятник – «Колыбель русского флота», – а шустрым Лазарем Кагановичем все уже решено.

Когда разборка Сухаревой башни началась, ведущие архитекторы страны и общественность отправили отчаянное письмо Сталину. Вождь спокойно ответил: «Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня».

«УКАЗУЮ ОСНОВАТЬ НА АДМИРАЛТЕЙСКОМ ОСТРОВУ МОРСКУЮ АКАДЕМИЮ»

Северная война продолжалась. Планами кампании 1713 года предусматривалось занятие русскими войсками всей южной части Финляндии вплоть до г. Або (Турку). Завоеванная территория могла стать важным стратегическим плацдармом для высадки войск в Швецию. Осуществлению этого проекта император придавал исключительное значение. «Ежели дойдем летом до Абова, то шведская шея мягче гнуться станет», – писал он генерал-адмиралу Ф. М Апраксину.

В августе того же года Або сдался на милость победителя, в течение осени и зимы русские войска овладели населенным пунктом Ваза и целым рядом других важных городов на восточном берегу Ботнического залива. Шведские войска потерпели сокрушительное поражение, а их остатки были отброшены далеко на север Финляндии. Виктория знатная. Разбили шведов – первое в Европе войско. Теперь русское командование получило возможность перенести наступление на вражескую территорию. Однако для этого требовалось перебросить в Або гребной флот, не сумевший в 1713 году пробиться из-за сильного противодействия шведской эскадры, стоявшей у полуострова Гангут (Ханко).

Весной 1714 года русский флот возобновил активные военные действия, к июню достиг Гангутского полуострова, но вновь был остановлен кораблями шведов.

Создалось чрезвычайно сложное положение. Русские не имели достаточных сил, чтобы вступить в бой с мощным неприятельским флотом. Операция по прорыву на запад 99 скампавей [7] с пятнадцатитысячным десантом находилась на грани провала.

Прибывший к месту сосредоточения русского гребного флота царь Петр, ознакомившись с создавшейся оперативной обстановкой, разработал остроумный и смелый план военной операции – перетащить через самую узкую часть Гангутского полуострова на западную сторону несколько скампавей с гвардейцами и завязать активный бой в тылу неприятеля. Дезориентированные шведы, по мнению императора, должны будут срочно отвлечь часть королевского флота от мыса Гангут и таким образом создадут благоприятные условия для прорыва основных сил русских. Уловка Петра I удалась блестяще. Шведская эскадра оказалась раздробленной и вынуждена была драться на два фронта.

Гангутское сражение произошло 25-27 июля 1714 года и закончилось первой блестящей победой отечественного регулярного флота. Команды шведских судов, не выдержав стремительной абордажной схватки, одна за другой сдавались в плен. Восхищаясь действиями русских моряков в этом бою, Петр I отмечал: «Воистину нельзя описать мужество российских войск как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».

Победа при Гангуте показала превосходство русского военно-морского искусства и имела огромное военно-политическое значение. Инициатива боевых действий на Балтике полностью перешла к русскому флоту.

Вскоре после виктории, одержанной при Гангуте, российский император принял решение сконцентрировать подготовку морских офицеров и корабельных специалистов в новой столице – Санкт-Петербурге, у моря, где тогда располагалась основная военная база русского флота.

В конце 1714 – начале 1715 года последовали указы Петра I об учреждении в столице «на Адмиралтейском острову» Морской академии. Одновременно император утвердил официальные циркуляры, регламентирующие ее деятельность.