Джон Норвич - История Англии и шекспировские короли Страница 10

Сцена первая пятого акта — и последняя в пьесе — возвращает нас в Кале, чтобы закончить историю его героических граждан. «Двухдневный срок еще не истек», но шестеро добровольцев предстают перед королем в «одних рубахах, босые и с петлями на шеях». Вначале он приговаривает их к казни, тогда вмешивается королева, и Эдуард соглашается сохранить им жизнь. Для разнообразия появляется некий Джон Копленд, которому посчастливилось полонить при Невиллз-Кроссе короля Шотландии Давида. Хотя Эдуард поручил жене Филиппе управлять страной в его отсутствие, Копленд решил доставить пленника лично ему и соответственно привез его в Кале. Королеве, понятно, это не понравилось, однако Эдуарда удовлетворили льстивые объяснения Копленда, и он не сходя с места производит его в рыцари.

Сразу же входит с трагическими вестями о сыне короля лорд Солсбери:

Там десять тысяч конницы ретивой,За нею вдвое больше копьеносцев……а посредине,Как белая на небосклоне точка…Как на цепи медведь, — наш принц прекрасный,Готовый каждый миг к тому, что будетФранцузскими собаками растерзан.И начался вдруг смертный перезвон…Войска сошлись; когда же мы не в силахУж были различать, где друг, где недруг…Тогда застлала взоры нам слезамиМрачнее дыма черного кручина.

Все цепенеют от ужаса, королева уже оплакивает сына, взбешенный король грозит мщением, но тут появляется герольд и сообщает о прибытии принца, целого и невредимого, в сопровождении Одли, очевидно, успевшего оправиться после ранений; вместе с ними входят и их пленники — король Французский Иоанн и его сын Филипп. Эдуард пользуется случаем высмеять плененного монарха:

Вы, Иоанн Французский, верны слову:Сказали, что прибудете скорее,Чем мы предполагаем, — так и вышло…

Принц произносит пламенную патриотическую речь, нет завершать пьесу предоставляет отцу:

Итак, война окончена, милорды……день иль дваЗдесь проживем и, с помощью Господней,Направимся домой, куда, надеюсь,Мы пятеро — два короля, два принцаИ королева — счастливо прибудем[45].

И заканчивая пьесу, Шекспир, если ее, конечно, писал Шекспир, обращается с историей так же вольно, как и прежде. После битвы при Пуатье Эдуард и Филиппа во Франции не находились, хотя в Кале они были. Короля Шотландии Давида в Кале никто не привозил, он после пленения в 1346 году и до выкупа в 1357-м пребывал в Лондоне и Одихеме в Гэмпшире. В контексте драматургического повествования эти детали неразличимы. Возможно, именно вследствие того, что пьеса «Эдуард III», как предполагается, создавалась не одним автором, в ней и содержится значительно больше исторических неточностей, чем в других произведениях. Кто бы ни был ее автором, факт остается фактом: для него историческая достоверность имела в лучшем случае второстепенное значение. Основные вехи в жизни Эдуарда отражены, и зритель, предварительно не ознакомившийся с данным историческим периодом, получает о нем почти правильное представление.

Теперь вкратце о последних печальных годах жизни Эдуарда. В 1362 году он передал Гасконь и Пуату во владение и управление старшему сыну. Черный Принц устроился в Бордо столь роскошно и изысканно, что с его двором, как писал Герольд сэра Чандоса, не мог сравниться ни один чертог, когда-либо существовавший с рождения Христа[46]. Принц потчевал за своим столом «более восьмидесяти рыцарей и вчетверо больше оруженосцев», его обслуживало полчище пажей, камердинеров, дворецких, лакеев, конюхов, охотников, сокольничих, а сам он предпочитал, чтобы ему прислуживал только лишь рыцарь с золотыми шпорами. Его пригожая супруга Иоанна наряжалась в такие одеяния, каких не имела ни одна английская королева: ходила в мехах, бархате и парче, украшенная редкостными драгоценностями. Двор принца был «обителью чести и благородства, щедрости и великодушия, радости и веселья, и весь народ, все подданные любили его безмерно».

Герольд скорее всего не ошибался, если имел в виду английских подданных. Коренные жители Гаскони и Пуату его восторга не разделяли. Не могли они изъявлять радость уже по той причине, что вся эта роскошь и великолепие создавались за их счет, непомерными налогами, возраставшими из года в год. Еще один повод для недовольства: англичане относились к ним как к людям второго сорта и занимали практически все важные или доходные должности. Мятежные настроения особенно усилились с начала 1367 года, когда принц позволил себе втянуться в борьбу между Педро Жестоким, королем Кастилии[47], чьи подданные восстали, и его незаконнорожденным единокровным братом доном Энрике Трастамарским. Педро всецело поддерживал Эдуард, король Англии; его два сына в скором времени женятся на испанских инфантах, а сам кастильский монарх навлек на себя ненависть сына и преемника Иоанна — Карла V: он по принуждению женился на его свояченице, потом бросил ее и, по всей вероятности, убил. Его трон зашатался, и он обратился за помощью к Черному Принцу. А тот, всегда горевший жаждой сражений, сразу согласился и повел свою армию через Пиренеи, где к нему присоединился брат — Джон Гонт. 3 апреля 1367 года под Нахерой принц выиграл свою третью величайшую битву, которую можно поставить в один ряд со сражениями при Креси и Пуатье, разгромил дона Энрике и восстановил Педро на престоле Кастилии.

Однако славная победа близ Нахеры вовсе не восхитила гасконцев. Во-первых, она для них ничего не значила. Во-вторых, после того как Педро отказался возместить расходы на экспедицию (а этого и следовало ожидать), принц обложил жителей Гиени новым ежегодным налогом на очаги. Терпение людей лопнуло, и они воззвали к французскому королю. Карл V, умный и даровитый молодой человек, предвидя возможные осложнения, обратился за консультациями к видным юристам, направив запрос даже в Болонью. Внимательно изучив толкования законников, он в декабре 1368 года уведомил Эдуарда о том, что полагает правомерным поддержать жалобу граждан и делает это настоящим письмом. Эдуард возмутился, расценив послание французского короля как непростительное вмешательство в его полномочия, и вновь заявил о претензиях на корону Франции. Карл, в свою очередь, объявил о конфискации всех его французских земель. Создалась конфликтная ситуация, почти аналогичная той, которая возникла при деде французского короля Филиппе VI тридцать два года назад. Но тогда Эдуарду было двадцать пять лет и его переполняли силы и энергия молодости. Теперь же ему исполнилось пятьдесят семь лет, он заметно дряхлел и уже не мог на равных тягаться со своим молодым и задорным соперником.

Немощность постаревшего короля могли с лихвой компенсировать военные таланты старшего сына, однако здоровье Черного Принца тоже пошатнулось. Вскоре после битвы под Нахерой он заболел дизентерией, после которой у него открылась водянка. К концу 1367 года вся его неуемная энергия улетучилась. Он располнел и обрюзг, а через два года «из-за болезненной тучности едва мог забраться на коня». Во время осады Лиможа в 1370 году принц отдавал команды, находясь в паланкине; его зверский приказ умертвить 3000 жителей без учета возраста и пола, вероятно, в какой-то мере был вызван невыносимой физической болью, которую он теперь испытывал постоянно. Принц возвратился в Англию в январе 1371 года в возрасте сорока лет и замкнулся в своем поместье в Беркхамстеде. Здесь он прожил еще пять лет, совершив вместе с отцом лишь одну непродолжительную вылазку во Францию в 1372 году, и умер в День святой Троицы, 8 июня 1376 года. К тому времени Гасконь была практически потеряна. Джон Гонт и его соратники ничего не могли поделать с французами, укрывшимися за стенами городов и замков, отказывавшимися сражаться, но и не сдававшимися. Вскоре отпала Бретань, и ко времени заключения двухгодичного перемирия в Брюгге в 1375 году Англия владела во Франции только лишь городом Кале и узкой полосой побережья от Бордо до Байонны — невелико наследие досталось сыну Черного Принца Ричарду, на чью голову корону возложили уже через два года.

Король Эдуард пережил Черного Принца на год с небольшим. В воскресенье, 21 июня 1377 года, перед празднеством Дня Иоанна Крестителя, он скончался в своем дворце в Ричмонде. Он правил более полувека — довольно долго, — однако последние пятнадцать лет его жизни были омрачены рано наступившей старческой немощью (умер король в возрасте шестидесяти четырех лет). Она поразила его душу и тело, лишив способности держать под контролем и тщеславное своекорыстие придворных, и интриги своей метрессы Алисы Перрерс. Его состояние стало резко ухудшаться сразу же после кончины королевы Филиппы в 1369 году. Филиппа терпела отношения Эдуарда с Алисой. Она даже поручила ей надзирать за спальней. Но Филиппа благотворно влияла на короля, давала советы, подбадривала, напоминала о долге и не позволяла перебарщивать с зельем. Утратив ее, он постепенно впал в старческий маразм.