Джон Норвич - Нормандцы в Сицилии Страница 10

На самого Танкреда бессмертная слава свалилась по счастливой случайности и совершенно незаслуженно. Не было ничего необычного в этом мелком провинциальном бароне, предводителе скромного отряда из десяти рыцарей в войске герцога Роберта Нормандского; ни один факт из того немногого, что мы о нем знаем, не кажется особенно замечательным — если не считать его плодовитости. Писавший на рубеже XII столетия Готфрид Малатерра, бенедиктинский монах, чья "История Сицилии" является основным источником сведений о начальном этапе в истории рода Отвилей, сообщает нам, что первая жена Танкреда, некая Мюриэлла, была дама "блестящего происхождения и несравненных достоинств", от которой он имел пятерых сыновей — Вильгельма, Дрого, Хэмфри, Готфрида и Серло. После ее смерти Танкред женился снова по причинам, которые Малатерра находит нужным объяснить в деталях:

"Поскольку он еще не был стар и не мог потому сохранять воздержание, но, будучи честным человеком, считал позорными случайные сношения, он взял себе вторую жену. Ибо, помня слова апостола: "чтобы избежать разврата, дозвольте каждому мужчине иметь свою жену" и далее: "но блудников и изменников Бог осудит", он предпочел довольствоваться одной законной женой, нежели осквернять себя объятиями наложниц".

Страстный Танкред женился на благородной деве по имени Фрессенда, "по благородству и достоинствам не уступавшей первой", которая подарила ему быстро и, по-видимому, без усилий семь сыновей — Роберта, Можера, второго Вильгельма, Обри, Танкреда, Умберта и Рожера — и по крайней мере трех дочерей. Для такого огромного выводка семейное имение явно было маловато. Райнульф же в своих призывах к добровольцам подробно расписывал богатые возможности, открывающиеся перед молодыми нормандцами в южной Италии, и примерно в 1035 г. первые трое юных Отвилей решили искать там своего счастья. Вильгельм, Дрого и Хэмфри перешли через Альпы и направились в Аверсу; вскоре они уже состояли на службе у князя Капуанского под непосредственным командованием Райнульфа.

Пандульф недолго пользовался лояльностью Отвилей. За год или два он, как можно было ожидать, настроил против себя всех своих союзников. Они были поражены его Двурушничеством, обижены его бесцеремонностью, взбунтовались против его жестокости. Даже по меркам XI в. его поведение было невыносимо, особенно по отношению к церкви. Еще ранее он заковал архиепископа Капуи в цепи и заменил его собственным незаконным сыном; а теперь и начал намеренно притеснять Монте-Кассино. Сразу после поспешного отъезда и смерти брата Пандульф затаил обиду на великий монастырь и решил подчинить его себе. Особенно он ненавидел преемника Атенульфа, аббата Теобальда. При первой возможности он заманил Теобальда в Капую и бросил его в тюрьму. Монахи избрали нового настоятеля, но Пандульф, не посчитавшись с ним, назначил одного из своих приспешников "главным управляющим", после чего установил контроль над всеми монастырскими доходами, а кроме того, отобрал у Монте-Кассино земли и наделил ими тех нормандцев, которые лучше всего ему служили. Бедные монахи были бессильны; они не могли ничего сделать, даже когда их любимые драгоценности и утварь вывозили в Капую. Они жили впроголодь — в день Успения Богородицы не нашлось даже вина, чтобы отслужить мессу, — и Аматус, который, судя по всему, находился в монастыре в это время, сообщает, что вскоре большинство братьев, включая настоятеля, покинули Монте-Кассино в отчаянии, а у оставшихся дела шли очень скверно.

Зачинщиком мятежа стал молодой князь Салерно Гвемар V (или IV), который теперь подрос и решил восстать против тирании своего дяди. Он был достойным противником. Этот Гвемар, как пишет Аматус, "был более мужественным человеком, чем его отец, более щедрым и любезным; поистине, он обладал всеми качествами, которые должен иметь мирянин, — исключая то, что он излишне увлекался женщинами". Последнее обстоятельство, однако, не смягчило гнев молодого Гвемара, когда в 1036 г. он услышал, что его племянница была изнасилована князем Капуи. Этот поступок переполнил чашу его терпения, но дал ему повод для нападения, которого он давно ожидал. Другие города и герцогства с радостью поддержали его; Райнульф перешел на его сторону с легкостью, порожденной долгой практикой, и через несколько недель вся страна была охвачена пламенем.

Пандульф мог рассчитывать на лояльность нескольких своих старых союзников, включая тех нормандцев, чью поддержку купил землями Монте-Кассино. Переход Райнульфа к Гвемару означал, что главную ударную силу на обеих сторонах теперь составляли нормандцы — чем и объясняется тот факт, что война шла с переменным успехом. Гвемар понимал, что должен доказать свою силу; но он также сознавал (с дальновидностью, редкой в его годы), что никакая победа не может быть прочной без поддержки со стороны империи. Оставалась одна проблема — какую из империй выбрать? В прошедшие пятнадцать лет и Восточная и Западная империи посылали армии, чтобы утвердить свою власть в южной Италии; теперь появился шанс сыграть с одной из них против другой. Князь Салерно обратился к обоим императорам с просьбой вмешаться и выступить в роли судей, перечислив, в качестве оправдания своих действий, все преступления Пандульфа. Конрад II вполне представлял ситуацию, сложившуюся на юге Италии, в которой он сам был косвенно повинен — ведь это он двенадцать лет назад так неразумно освободил Пандульфа. За эти годы, однако, Конрад многому научился; за ним укрепилась репутация могущественного и, главное, справедливого властителя. Он не мог не откликнуться на призыв Гвемара — особенно после того, как услышал, что такое же обращение было отправлено в Константинополь. Следовало поддержать свой авторитет перед вассалами и ясно доказать всем обитателям полуострова превосходство Западной империи над Восточной. В первые месяцы 1038 г. Конрад во главе своей армии направился наводить в Италии порядок.

Он сразу двинулся к Монте-Кассино. Еще раньше несколько бывших монахов этого монастыря являлись к нему с жалобами, но по прибытии в Монте-Кассино император обнаружил, что дела обстоят даже хуже, чем он полагал. Он тотчас же отправил гонцов к Пандульфу, повелев ему от своего имени вернуть все монастырские земли и собственность, которые он похитил, а также освободить политических узников, томившихся в капуанских тюрьмах.

Пандульф находился в безнадежно проигрышной позиции. У него не было ни сильных союзников, ни средств для противостояния императору. Сперва он попробовал изобразить раскаяние и предложил Конраду значительную сумму денег и собственных детей в качестве заложников, пообещав в будущем вести себя хорошо. Конрад согласился, но вскоре сын Пандульфа сбежал от своих стражей, и Волк опять принялся за свое. Надеясь переждать бурю и отсидеться где-нибудь до тех пор, пока император не вернется в Германию, он бежал в один из своих отдаленных замков в Сан-Аджато-деи-Готи (его развалины сохранились до сих пор) и спрятался там. Но это оказалось бесполезно. Император при поддержке Райнульфа и его нормандцев успешно справился с немногими оставшимися приверженцами Пандульфа, а затем вернулся в Капую, где торжественно возвел Гвемара на трон под аплодисменты местных жителей, щедро подкупленных салернским золотом. Игра закончилась — у Пандульфа оставался только один путь — к своим старым друзьям в Константинополь. Но даже здесь ему не повезло. По прибытии, к своему сильному удивлению и по непонятным для него причинам, он сразу же оказался в тюрьме.

Конрад тем же летом вернулся в Германию. Его военный поход был коротким, но вполне удачным. Он разделался с Пандульфом, вернул Монте-Кассино его земли и собственность и продемонстрировал еще раз силу и действенность императорского правосудия. Не менее важно, что Конрад оставил правителем южной Италии молодого, энергичного и мужественного человека, который его уважал и был многим ему обязан. В тот же год император умер в возрасте пятидесяти лет; но он оставил свои южные владения в положении гораздо более стабильном и благополучном, нежели его предшественник Генрих.

Истинный триумф выпал на долю Гвемара. На пороге зрелости он достиг большего успеха, чем когда-либо добивались его отец или дядя. При этом он не навлек на себя ничьей враждебности, не нарушил ни одного обещания. Он пользовался не только одобрением, но и активной поддержкой западного императора и снискал симпатии повсюду в Италии. Он обладал умом и здоровьем и был необыкновенно красив. Его действительно ожидало большое будущее.

Но нормандцы также не остались в проигрыше. Райнульф и его люди, как всегда, оказались под конец на победившей стороне. Они сражались за Гвемара и Конрада. Их потери были малы, численность войска даже увеличилась. Самое важное, Гвемар договорился, чтобы император, до того как покинуть Италию, утвердил право Райнульфа на Аверсу, даровав ему соответствующий титул и одновременно сделав его из неаполитанского вассала вассалом Салерно. В результате летом 1038 г. Конрад II официально вручил Райнульфу Нормандцу копье и знамя графства Аверсы. Когда новоиспеченный граф поднялся с колен, никто не знал лучше его, зачем проводилась эта церемония — просто потому, что в качестве вассала князя Капуи и Салерно он будет обязан защищать своего сюзерена от всех врагов. Но в тот момент это не имело значения. Главное, что Райнульф был теперь не только крупным землевладельцем, местным аристократом и одним из самых могущественных военных предводителей в Италии; он также принадлежал к имперской аристократии, владел титулом и правами, которые мог отнять у него только сам император. Еще один важный шаг был сделан к ныне уже отчетливо вырисовывающейся цели — главенству нормандцев на юге.