Александр Невский - Новгородский государственный объединенный музей-заповедник Страница 10

5 Новгородская первая летопись., с. 291-292.

6КирпичниковА. Н. Куликовская битва. Л., 1980, с. 37.

7 Новгородская первая летопись., с. 77.

'Бегунов Ю. К. Памятник., с. 168.

'Кирпичников А. Н. Куликовская битва, с. 53 ел.

10 Б е г у н о в Ю. К. Памятник, с. 166.

"Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. И. СПб., 1902, с. 31-33; Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 8. М., 1981, с. 256.

12 Новгородская первая летопись, с. 77.

13 Псковские летописи. Вып. 1. М.-Л., 1941, с. 13.

14 Предполагают, что немецким войском командовал вицемагистр Андреас фон Вельвен. (Ледовое побоище // Труды комплексной экспедиции по уточнению Ледового побоища. М.-Л., 1966, с. 188, 224, 225).

'5Ледовое побоище, с. 213. Так же: Кирпичников А. Н. Ледовое побоище 1242 г. (новое осмысление) // Вопросы истории 1994, 5. С. 162- 166.

16 Ледовое побоище, с. 183.

"Там же, с. 213.

18 Там же, с. 213.

19 «Приготовление к походу курфюрста Альберта против герцога Ганса Саганского». Написано Альбрехтом Ахиллом для своего сына, маркграфа Иоанна в Бранденбурге (Jahns M. Handbucheiner Yeschichte des Kriegswesens von Urzeit bis zur Renaissance. Leipzig, 1880. S. 979-985).

20 Кирпичников А. Н. Древнерусский воинский отряд - «клин» // Arma et Ollae Zodz., p. 97-100.

21 Новгородская первая летопись, с. 86.

22 П а ш у т о В. Т. Рифмованная хроника как источник по русской истории // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1964., с. 106. Противореча сам себе, хронист пишет также о 160 рыцарях - участниках сражения. С немецкой стороны в разных эпизодах битвы участвовали три отряда, но не одновременно.

23 Ледовое побоище, с. 227.

24 Новгородская первая летопись, с. 78.

25 Там же, с. 78.

26 Ледовое побоище, с. 184.

27 Летопись по Лаврентьевскому списку. СПб, 1872, с. 454.

Александр Невский и Золотая Орда

В. Л. Егоров

Внешнеполитическая деятельность Александра Невского, выпавшая на один из тяжелейших для Древнерусского государства периодов история, неоднократно привлекала внимание исследователей. Решительность и неординарность поступков великого князя в отношениях с Европой и Азией снискали ему славу вдумчивого политика и дальновидного стратега. Однако далеко не все внешнеполитические инициативы Александра Ярославича получили в историографии единодушно положительные оценки. Не вызывает никаких разногласий его твердая линия по защите русских пределов от шведской и немецкой агрессии. Победы князя на западных границах с энтузиазмом воспринимались современниками и точно также находили и находят положительную оценку у российских историков всех периодов.

Не столь единодушен в науке взгляд на отношения Александра Ярославича с монгольскими завоевателями. Высказываемые по этому вопросу мнения носят подчас диаметрально противоположный характер. Ряд исследователей считает, что князь вынужден был смириться и подчиниться сложившимся неблагоприятным обстоятельствам. Другие подчеркивают, что Александр осознанно и целенаправленно пошел на союз с Золотой Ордой и использовал его в своих целях. В разработке этой точки зрения дальше всех пошел Л. Н. Гумилев, доказывающий существование прямого политического и военного союза между Русью и Золотой Ордой.

Отношения Александра Невского с Золотой Ордой не могут быть ограничены лишь' рамками личности великого князя. Они самым непосредственным образом касаются выработки внешнеполитической линии княжеской власти в новых для Русского государства условиях, сложившихся после монгольского завоевания. Выяснение сути отношений Александра Невского с Ордой позволяет ответить и на вновь поднятый в последнее время вопрос: «А было ли на Руси монгольское иго?». Уже одна только вынужденная поездка в Центральную Азию, заставившая князя бросить государственные дела на два с лишним года, являет собой убедительнейшее свидетельство не просто политической, а чисто феодальной многогранной зависимости of монголов, пронизавшей всю структуру русской государственности.

Золотая Орда как государство возникла в самом конце 1242 г. и уже в начале следующего - 1243 г. - хан Бату с присущей ему энергией начал оформлять отношения с русскими князьями. Ярослав Всеволодович как великий князь Владимирский вынужден был приехать в ханскую ставку но вызову именно в 1243 г.,2 дабы пройти достаточно унизительную процедуру получения ярлыка, подтверждающего его титул. Что же касается его сына, то он мог чисто формально не ездить на поклон к хану, так как не занимал Владимирского стола. Можно назвать и еще одну причину непоявления новгородского князя в ханской ставке. Монгольские войска в процессе завоевания Руси так и не смогли достичь Новгорода Великого, в результате чего его жители считали себя непокоренными. Власть же монголов здесь осуществлялась опосредованно через великого князя Владимирского и напрямую новгородцы длительное время не сталкивались с ханскими чиновниками. Поэтому откровенно независимое поведение Александра в глазах монголов носило явно демонстративный характер. Особенно контрастно это выглядело на фоне поездок в Орду многочисленных русских князей, которые старались извлечь из них максимальную пользу для себя.

Александру Ярославичу удавалось в течение четырех г. лишним лет (1243-1247) воздерживаться от поездок в Орду; Это был период подчеркнутого, хотя и молчаливого неприятия ханской власти, все тяготы отношений с которой ложи-; лись на плечи великого князя Владимирского. Не появляясь в Орде лично, Александр именно в этот период показывает себя защитником русских пленных «посылая к царю в Орду за люди своя, иже племени быша от безбожных татар. И много злата и сребра издава на пленник их, искоупая от безг божных татар, избавляя их от бед и напасти». Это летописное сообщение фиксирует одну из важнейших сторон деятельности Александра в Орде, которой он занимался на протя-; жении всей своей жизни.

Основу политических взаимоотношений Руси с Золотой Ордой довольно успешно начал закладывать отец Александра великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович- Его первую поездку к хану Бату в 1243 г. можно считать не просто удачной, а серьезным дипломатическим успехом с обнадеживающей перспективой. Это следует из сообщения летописи о том, что золотоордынский хан «почти Ярослава великою честью и отпусти».4 Одновременно в Монголию отбыл сын Ярослава Константин, возвратившийся к отцу также «с честью» в 1245 г

Однако поездка Константина была расценена имперским правительством как явно не соответствующая уровню столь ответственной миссии. Скорее всего Константин привез отцу жесткий приказ прибыть в Монголию лично. Такое предположение подтверждается летописным сообщением о том, что Ярослав сразу же по прибытии Константина направился к Бату, а оттуда в Монголию. Дальнейшие события приняли Ярко выраженный драматический характер, причем источ-нини не раскрывают причины такого резкого поворота.

В Монголии Ярослав Всеволодович был отравлен вдовой каана Угедэя Турашной, являвшейся регентшей престола. Чем князь мог ей не угодить, можно только строить догадки с разной степенью достоверности. Летопись сообщает, что он скончался «идя от канович месяца сентября на память святого Григорья»,6 т. е. 30-го сентября 1246 г. Свидетелем печального события стал Плано Карпини, приводящий подробности кончины великого князя через семь дней после угощения в каанской юрте.7 Очевидец уточняет русскую летопись, рассказывая, что киязь скончался не «идя от Канович», а в отведенной ему юрте через семь дней после пира, причем тело его «удивительным образом посинело».8

Тотчас после смерти Ярослава вдова Угедэя - мать нового каана Гуюка, - направила гонца к Александру Ярос-лавичу с приказом прибыть в Монголию для получения владений отца.9 Это приглашение, а вернее приказ о прибытии в Монголию, показывает, что регентша не сомневалась в том, кто унаследует власть отравленного Владимирского князя. Не исключено, что сына ждала такая же участь по прибытии в Каракорум, как и отца. Специальные курьеры имперской почты преодолевали расстояние от Каракорума до Владимира примерно за два месяца и, таким образом, Александру послание было вручено в самом конце 1246 г.

Плано Карпини сообщает, что в ответ на приказ князь высказал открытое неповиновение и отказался ехать в ставку каана.10 Он остался в Новгороде, дожидаясь прибытия ге-ла отца, что могло произойти не ранее апреля 1247 г.11 Именно под этим годом Лаврентьевокая летопись сообщает о похоронах Ярослава Всеволодовича, состоявшихся во Владимире, на которые прибыл и Александр из Новгорода.12 В Софийской Первой летописи этот эпизод дополнен интересной и важной деталью, раскрывающей характер самого Александра и его отношение к откровенному и циничному, хотя и слегка замаскированному, убийству отца. Он появился во Владимире не просто со свитой, приличествующей князю на траурной церемонии, а «в силе тяжце. И бысть грозен приезд его».18 Дальнейшее описание этого события в летописи принимает эпические и даже гиперболические оттенки, перекликаясь с известным рассказом о том, как половчанки пугали своих детей именем киевского князя Владимира. Появление Александра во Владимире во главе значительного военного отряда носило явно демонстративный характер перед монголами. Подчеркивая конкретную направленность этого шага и как бы разъясняя его, летописец добавляет, что весть о нем дошла «до устья Волгы».14