Юрий Нерсесов - Как перевирают историю Великой Отечественной. Нам «промывают мозги»! Страница 10

Сто лет спустя, едва крах Австро-Венгерской, Германской и Российской империй даровал Польше независимость, она тут же полезла на всех соседей сразу. Пользуясь охватившим их хаосом, Вторая Речь Посполитая присоединила изрядные территории, на которых проживало свыше 10 миллионов украинцев, белорусов, евреев, немцев, литовцев и чехов, затем отказалась договариваться как с СССР, так и с Третьим Рейхом, позорно рухнула, но по-прежнему винила в своих злоключениях всех, кроме себя.

Провала Варшавского восстания это касалось в полной мере, хотя развивалось оно настолько нелепо и выглядело столь явным самоубийством, что автор нескольких книг, посвящённых событиям в Польше во время Второй мировой войны, Юрий Мухин уверен, что на самом деле польское правительство в Лондоне работало на немцев. Поскольку существовала опасность, что в случае советского наступления отряды Армии Крайовой начнут без приказа рвать железные дороги и мосты, командование якобы специально стянуло их в Варшаву, дабы гитлеровцы могли их там без проблем уничтожить. В качестве доказательства Мухин привёл отрывок из, составленного за неделю до восстания приказа военного коменданта Варшавы об эвакуации из города женского персонала военных учреждений, и указывает на успешную оборону большинства немецких опорных пунктов в первые дни восстания.

На меня эти аргументы впечатления не произвели. Немцы могли эвакуировать своих фрау и в связи с катастрофой в Белоруссии. После мощнейшего удара советских войск фронт группы армий «Центр» рухнул, как карточный домик. Часть войск противника погибла в трёх огромных котлах – под Бобруйском, Витебском и Минском, а остальные откатились к Висле. Потеряв в Белоруссии и Восточной Польше свыше 300 тысяч только убитыми и пленными, противник имел все основания опасаться за судьбу чиновников созданного на территории Польши «генерал-губернаторства», администрации германских предприятий, персонала госпиталей и других гражданских лиц. Неудача же атак на учреждения оккупантов легко объясняется плохой подготовкой и слабым вооружением аковцев.

Но вскоре, уже не радикал Мухин, а вполне официозная немецкая газета «Цайт» привела обнаруженную в архивах запись переговоров, состоявшихся, незадолго до восстания вблизи варшавского пригорода Юзефова. С польской стороны их вёл сменивший арестованного Ровецкого новый командующий Армией Крайовой, известный спортсмен-конник Тадеуш Коморовский, а с немецкой – штурмбанфюрер СС Пауль Фухс.

« Фухс : Приветствую вас, пан генерал. Я очень рад, что вы согласились принять моё приглашение. Ещё раз хочу заверить вас, что в соответствии с джентльменским соглашением вы можете чувствовать себя свободно и в полной безопасности.

Комаровский : Уважаемый пан, если позволите вас так называть. Я в свою очередь хотел бы поблагодарить вас за данные мне гарантии.

Фухс : Пан генерал, до нас дошли слухи, что вы намерены объявить о начале восстания в Варшаве 28 июля, и что в этом направлении с вашей стороны ведутся активные приготовления. Не считаете ли вы, что такое решение повлечёт за собой кровопролитие и страдания гражданского населения?

Комаровский : Я только солдат и подчиняюсь приказам руководства, как, впрочем, и вы. Моё личное мнение не имеет здесь значения, я подчиняюсь правительству в Лондоне, что, несомненно, вам известно.

Фухс : Пан генерал, Лондон далеко, они не учитывают складывающейся здесь обстановки, речь идёт о политических склоках. Вы лучше знаете ситуацию здесь, на месте, и можете всю информацию о ней передать в Лондон.

Комаровский : Это дело престижа. Поляки при помощи Армии Крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск. Хотим объявить об этом как о свершившемся факте, который сыграет решающую роль в будущей судьбе Польши. Хотел бы выразить уверенность, что это является неопровержимым аргументом. В то же время я должным образом оцениваю ваше беспокойство, которое и я лично разделяю. Вместе с тем я готов предложить вам компромиссный вариант. Немцы выводят свои войска за пределы Варшавы в установленные нами сроки. Командование Армии Крайовой и Делегатура правительства берут власть в Варшаве в свои руки, обеспечивают порядок и спокойствие в городе. Могу заверить вас, что подразделения Армии Крайовой не будут преследовать немецкие войска, покидающие Варшаву. Тем самым всё может обойтись без кровопролития.

Фухс : Пан генерал, я полностью понимаю мотивы, которые движут вами. Это вопрос престижа, а не рассудка… Отдаёте ли вы себе отчёт в том, что Советы после захвата Варшавы всех вас расстреляют за сговор с немцами, а Советам в этом помогут польские коммунисты, которые, несомненно, захотят перехватить инициативу?

Комаровский : Несомненно, то, о чём вы говорите, может иметь место. На этом полигоне поляки превратились в подопытных кроликов. Я же только солдат, а не политик, меня учили беспрекословно выполнять приказы. Я знаю, что вам известны места, где я скрываюсь, что каждую минуту меня могут схватить. Но это не изменит ситуации. На моё место придут другие. Если Лондон так решил, восстание, несомненно, начнётся.

Фухс : Пан генерал, не буду больше испытывать ваше терпение, хотел бы поблагодарить вас за беседу, содержание которой передам руководству в Берлин. А теперь позвольте попрощаться с вами…»

Итак, Коморовский боится попасться в лапы к немцам – и в то же время совершенно спокойно ведёт с ними переговоры, уведомляя о своих намерениях. Командующий Армией Крайовой, а значит, и лондонское правительство заранее предупреждены, что враг знает о готовящемся восстании, но всё равно его поднимают. Неужели решили последовать примеру Владимира Ильича, устроившего октябрьский переворот после того, как Каменев и Зиновьев опубликовали заявление в газете «Новая жизнь»?! Но немецкие генералы слабо напоминают прекраснодушного Керенского. Рассчитывать на их разгильдяйство – чистой воды самоубийство, что и доказало кровавое подавление восстания.

Кроме того, если Мухин прав, выходит, что в августе 1944-го, когда судьба Рейха была уже предрешена, лондонские поляки всем кагалом продолжали работать на любимого фюрера? Финны с румынами судорожно соскакивают с несущегося на всех парах в пропасть гитлеровского поезда, венгры начинают закулисные переговоры с союзниками, а паны, все как один, хранят верность до конца? Да ещё и гробят собственные вооружённые силы, которые могли бы стать некоторым козырем в переговорах с просоветским правительством в Люблине?

Возможно, для каких-нибудь фанатичных эсэсовцев такая преданность вполне уместна, но никак не для вертлявых лондонских эмигрантов. А вот если предположить наличие в верхах эмиграции и подполья одного или нескольких влиятельных агентов Берлина, которых начальство крепко держит за жабры надёжным компроматом, картина вырисовывается очень логичная. Таким агентом мог быть Коморовский – он, находясь в Польше, имел прекрасную возможность морочить голову лондонцам, скрывая переговоры с Фухсом. Польское правительство получает от генерала успокоительные заявления, что всё в порядке, немецкий фронт рушится, гарнизон Варшавы слаб, и самое время брать власть. Подстёгиваемые страхом перед опирающимся на советские штыки коммунистическим правительством в Люблине, лондонцы дают добро и обрекают своих солдат на гибель.

Герр же Фукс вполне мог вести переговоры с ним втёмную, искренне не представляя, кто перед ним стоит. Возможно, его и послали, дабы проверить, не решил ли командующий Армией Крайовой соскочить и действительно ли он готов послать своих людей на бессмысленную бойню. Оказалось, вполне готов и 21 июля 1944 года послал в Лондон чрезвычайно бодрое донесение, свидетельствующее о ведущейся полным ходом подготовке выступления.

«Последнее покушение на Гитлера, а также военное положение Германии могут в любую минуту привести к её краху, что заставляет нас быть в постоянной готовности к восстанию. В связи с этим я отдал приказ о состоянии готовности к восстанию с часу ночи 2 июля».

(Р.Назаревич. «Варшавское восстание»).

Получив столь оптимистичное письмо, глава эмигрантского правительства Станислав Миколайчик 29 июля обратился насчёт помощи к английскому командованию, но там его без особых церемоний послали. Сражение в Нормандии было в самом разгаре, а параллельно британские части высаживались в южной Франции, вели позиционные бои в Италии и Бирме, да ещё и готовились к вторжению в Грецию. Только счастья в виде бунтующей за тысячи километров Варшавы им и не хватало!

Получив от ворот поворот, Миколайчик с Коморовским не смутились и продолжали гнуть свою линию. Последний уже в 1945 году оправдывал приказ о начале выступления якобы имевшим место появлением частей Красной Армии в восточном пригороде Варшавы Грохуве, где фельдмаршал Дибич некогда славно намылил холку его почтенным предкам. Но поскольку никаких краснозвёздных танков в Грохув не входило, Коморовский либо продолжал добросовестно заблуждаться, либо нахально врал.