Война после Победы. Бандера и Власов: приговор без срока давности - Армен Сумбатович Гаспарян Страница 10

Есть две полярные точки зрения. Первая заключается в том, что тогда, в ноябре 1944 года, Россия впервые с октября 1917 года сделала уверенный шаг к европейским ценностям, демократии, свободе, пытаясь стряхнуть с себя азиатское варварство в виде большевистских комиссаров. Согласно второй точке зрения, незначительная группа отщепенцев и подонков собралась в Праге, огласила написанный секретарем Гиммлера документ, и после этого все перепились как свиньи. Правда, как всегда, находится посередине. Давайте пойдем от простого к сложному. Почему в Праге?

Очень важно было выбрать место для провозглашения власовского манифеста. Изначально это планировали сделать в Дабендорфе, где функционировал специальный лагерь пропагандистов Русской освободительной армии. Собственно говоря, именно кадры из Дабендорфа стали основой того самого Комитета освобождения народов России. Но оглашать документ на территории Третьего рейха не очень-то хотелось. Хотя согласно всем договоренностям Комитет освобождения народов России и его армия признавались союзническими Германии. То есть это не какие-нибудь наемники и предатели, а уже идейная публика. Потом был предложен Потсдам, но, естественно, руководство Третьего рейха категорически наложило вето на эту инициативу. Потому что люди, интересующиеся историей, знают, что такое Потсдамские дни. И проводить в этом городе оглашение манифеста пусть союзнической, но очень своеобразной армии было неуместно.

Из всех славянских земель к тому моменту у Третьего рейха оставалась только Чехия, поэтому было решено оглашать манифест там. Всю подготовительную работу провели не сотрудники Власова, а непосредственно офицеры СС. Почему? Не будь рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, никакой манифест не то что не был бы оглашен, но даже и написан. Собственно, весь поворот в истории власовского движения произошел после памятной встречи рейхсфюрера СС с генералом Власовым. Они торжественно пожимают друг другу руки. Эта фотография была размещена на обложке журнала «Сигнал». И сейчас она не является редкостью. Любой желающий в состоянии найти ее в Интернете в течение десяти секунд.

Действительно, манифест комитета освобождения народов России писался после долгих и нудных консультаций с ведомством Гиммлера. Камнем преткновения стали два пункта. Прежде всего власовские авторы не хотели оговаривать в документе необходимость борьбы с Англией и США, с плутократиями и западными демократиями. Но после долгих споров этот пункт все-таки внесли в окончательный текст манифеста.

А вот пункт о беспощадной борьбе с евреями туда так и не попал. Власовцы категорически отказались его включать. На самом деле дальнейшая судьба Третьего рейха была уже известна, и отягощать себя еще и этим никто не хотел, потому что в глубине души каждый из лидеров Комитета освобождения народов России мечтал оказаться после краха всей этой авантюры на Западе, где можно будет предложить свои услуги союзникам. Но если пункт о беспощадной борьбе с западными демократиями можно было объяснить реалиями жизни в Третьем рейхе, то, конечно, беспощадное истребление евреев было бы совсем другой историей. Этого пункта там не было, несмотря на настойчивые требования эсэсовцев.

Во власовском манифесте отсутствовал еще один пункт, который до сих пор старательно обходят вниманием современные власовцы. В документе ничего не говорилось о белой эмиграции и белом движении времен Гражданской войны несмотря на то, что именно белые эмигранты делали все возможное для того, чтобы акция «Власов» состоялась. Это и Штрик-Штрикфельдт, прибалтийский немец, блестящий знаток русского языка и литературы; и член НТСНП Казанцев с соратниками Зайцевым и Романовым; и видный русский эмигрант первой волны Алексей Александрович фон Лампе, возглавлявший организацию русских военных союзов в Германии, и многие другие. И вот о них не было сказано ровным счетом ничего. Хотя именно они явились исторической предтечей власовской акции.

Эти люди многие годы говорили, что хоть с чертом, но против безбожной советской власти (что и осуществил генерал Власов). И вот не нашлось ни единого слова для бывших белогвардейцев. Буквально накануне оглашения манифеста в Праге во время встречи с генералом фон Лампе Власов обещал ему, что раз уж соответствующий пункт нельзя включить в текст манифеста, поскольку пройдено его согласование во всех инстанциях, то он сделает отдельное обращение к белой эмиграции. Но этого так и не произошло.

Что, в общем-то, неудивительно. Как ни прискорбно многим это признавать, но власовцы по большей части придерживались левых взглядов. Можно даже сказать — коммунистических. Они вполне себе признавали Октябрьский переворот, выражаясь языком Троцкого. Признавали Октябрьскую революцию, как это событие потом стали называть в Советском Союзе. У них не было никаких нареканий к Ленину, Свердлову, Дзержинскому. Все их претензии сводились к Сталину и 1930-м годам. Ну и, соответственно, к сталинским наркомам и Народному комиссариату внутренних дел.

Представляете, насколько своеобразными были представления у этих людей? НКВД — правопреемник ВЧК. У них большие претензии к Ежову, Берии, но при этом никаких обвинений в адрес Дзержинского. Сталин называл себя лучшим учеником Ленина. У них огромные нарекания к Сталину, но они абсолютно спокойно относятся к Ленину. Все это говорит о многом. Выступление власовцев принято называть антисталинским протестом и даже антикоммунистическим. Хотя ничего антикоммунистического в их взглядах, в общем-то, не было.

Лидеры белой эмиграции оказались на задворках всей акции «Власов». Свадебные генералы, находившиеся в почетном резерве Комитета освобождения народов России. Парадом командовали совершенно другие люди. Но показательно во всем манифесте даже не отношение к Октябрю 1917 года, гораздо больше сегодня впечатляет отношение к Февралю 1917 года. Они признавали Февральскую революцию и считали, что она стала первым завоеванием народов России.

Я интересуюсь этой проблемой на протяжении четверти века и до сих пор не могу объяснить этот момент. Я не понимал и не понимаю, как могли радоваться провозглашению меморандума убежденные монархисты, которые составляли немалую часть белых эмигрантов. Я не понимаю восторга и радости генералов Туркула, фон Лампе, Абрамова, Балабина и многих-многих других. Ведь по сути дела, огласив этот документ, власовское движение лишило белую эмиграцию ключевого стержня. Потому что в ее рядах все говорили о том, что Февраль стал чудовищной катастрофой в истории России. Здесь же им возразили, мол, нет, ребята, какая катастрофа? Праздник! Важнейший момент в истории, и мы, безусловно, его признаем. Белые эмигранты проглотили и это.

Потом был банкет. Советский агитпроп не соврал. На мероприятии действительно присутствовал алкоголь в больших количествах, но ничего особенного в этом не было. Власовцы писали о том, что лидеры Комитета освобождения народов России не были поборниками трезвого образа жизни