Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 1 - Валерий Федорович Солдатенко Страница 10

Несмотря ни на что, погасить разгоравшееся пламя национально-освободительных идей не удавалось, а противоукраинские меры только стимулировали его неуклонное саморазвитие и упрочение.

5. Украинский вопрос в России в начале ХХ в.: перспективы разрешения

Довольно распространенной не только в прошлом, но и сегодня, является точка зрения об искусственности зарождения, развития, обострения украинской проблемы. Дескать, никаких, или, во всяком случае, веских оснований для ее возникновения не было, а проявление и нарастание антироссийских настроений украинцев происходило, главным образом, по заразительному примеру и под провокационные призывы, действия поляков. В дальнейшем же обострение украинского вопроса связывается с австрийской, германской интригами, попытками натравить «малосмышленных» украинцев на стратегического противника – Россию и попытаться тем самым подорвать, ослабить ее мощь[63].

При всей устойчивости, частой репродуцированности такой точки зрения (в определенном, идеологическом смысле она выгодна и российской стороне, тем, кто готов использовать ее как аргумент в антиукраинской полемике и борьбе), на самом деле, желание разрешения украинского вопроса произрастало и укреплялось не столько под влиянием провоцирующего внешнего фактора (хотя и отрицать его наличия вовсе не стоит), сколько в силу ощущения, осознания, осмысления далеко не комфортного положения этноса в целом в жестко централизованной Российской империи. Нация испытывала все негативы, последствия зависимого от великодержавного курса Петрограда состояния. Хотя в реальности статус «малороссийских» губерний нельзя было приравнять к статусу «инородческих» регионов (играли свою роль единые верования, близость происхождения, культуры, языка, общность длительного этапа исторического существования и развития), хватало и вполне серьезных, сущностных причин для проявлений недовольства. Среди них – и ограничения, запреты на национальные политические партии, их деятельность, направленную на расширение национального содержания общественной и культурной жизни, неизбежные репрессии относительно инакомыслия и непослушания.

На стыке стремления обеспечения возможностей устраивать жизнь сообразно национальным интересам и общего политического подъема в Европе, России в том числе, под влиянием последнего и по его примеру в подроссийской Украине на рубеже веков зарождаются украинские политические партии. В 1900 г. главным образом усилиями студентов создается Революционная украинская партия (РУП), в 1902 г. от нее откалывается радикальная часть и оформляется Украинская народная партия (УНП). В 1904 г. либеральные силы кладут начало Украинской демократической партии (УДП), а в 1905 – Украинской радикальной партии (УРП). Слияние обеих приводит к оформлению в том же году Украинской радикально-демократической партии (УРДП). В конце 1905 г. из лона Революционной украинской партии выходят Украинская социал-демократическая рабочая партия и Украинский социал-демократический союз «Спилка».

За исключением Украинской народной партии, а также до момента возникновения Революционной Украинской партии, провозглашавших программное требование самостоятельной Украины (брошюра М. Михновского «Самостійна Україна»), все остальные организации придерживались курса на украинскую автономию в децентрализованной России. Кроме всего прочего, это создавало возможности для сближения с общероссийским социал-демократическим движением (РСДП (большевиков и меньшевиков), БУНД), народническими структурами эсеровского толка. Всех их объединял лозунг «Долой самодержавие!», выражавший стремление ликвидации социального и национального гнета.

Из означенных платформ украинские партии и исходили в период Первой российской революции 1905–1907 гг., а после ее поражения в полной мере испытали режим реакции царизма, попали под жесточайшие репрессии. Обессиленные, загнанные в глубокое подполье, обескровленные парторганизации вынуждены были приостанавливать свою деятельность.

Большую выживаемость проявили разве что либеральные образования. На основе УРДП было создано легальное межпартийное объединение («профессорская партия») – Товарищество украинских постепеновцев («поступовців» – ТУП). Возглавляемое М. С. Грушевским, С. А. Ефремовым, Д. И. Дорошенко, А. В. Никовским товарищество в национальной программе придерживалось курса на демократизацию России, в которой всем нациям, в том числе и украинской, было бы гарантировано право на территориальную автономию. Эта линия проводилась и в сотрудничестве с украинскими делегатами (фракциями) в Государственной думе (собственно, украинские интеллектуалы теоретически «подпитывали» политиков-земляков, иногда участвуя в подготовке важных государственных законопроектов).

Приблизить решение украинского вопроса предпринимаемые парламентские усилия не могли. Бесперспективная ситуация имела тенденции к серьезному усугублению, так как с начала века Европа вступила в затяжную фазу подготовки к переделу уже поделенного мира путем войны. При любом «раскладе» Украина с неизбежностью должна была превратиться в плацдарм кровопролитных, опустошительных сражений во имя удовлетворения абсолютно чуждых для народа, нации интересов. Результатом грядущей войны, кроме несомненных людских и материальных потерь, могло быть и ухудшение российско-украинских отношений, усиление национального гнета.

«Украинская карта» основательно разыгрывалась в международных отношениях кануна войны как объект обостряющихся отношений между Россией, с одной стороны, и Австро-Венгрией с Германией – с другой, и шире – между Антантой и Тройственным союзом. Впрочем, у Украины не было соседей, которые бы не соблазнялись перспективой обогащения за счет украинских ресурсов (территории, населения) в приближающейся войне[64].

Начавшееся 19 июля (1 августа) 1914 г. вселенское безумие в один день превратило границу между Германией, Австро-Венгрией и Россией в линию фронта, а рассеченную Украину в территорию, где реализовывались важнейшие векторы мирового конфликта. Трагизм положения возрастал в связи с тем, что украинцы являлись массовой ударной силой с обеих сторон. В Российской армии они составляли почти треть личного состава (за годы войны – до 4,5 млн человек). В Австро-Венгрии удельный вес воинов-украинцев был меньше: вместе с добровольцами – «сечевыми стрельцами» – около 270 тыс. И на полях сражений они должны были уничтожать, калечить друг друга.

Политическое украинство оказалось неготовым оперативно отмеживаться от захватнических планов, более того – проявить им сопротивление, названное В. К. Винниченком «сепаратизмом от гибели». Национальная элита разделилась на три основных лагеря.

Большинство деятелей украинских партий и организаций выступили в поддержку военных усилий царского правительства, за «российскую ориентацию». Лидеры ТУП Д. И. Дорошенко, А. Г. Вязлов, А. В. Никовский вошли в повсеместно созданные отделения Всероссийского союза земств и городов (Земгор). Так же действовали и многие представители УСДРП и «Спилки», в частности С. В. Петлюра. Согласно оценке В. К. Винниченко, эти люди «ориентировались на доброе, широкое сердце русской демократии, на гром победы, который смягчит крутое сердце царизма вплоть до степени народоправства, до парламентаризма и до воли наций, которые благоденственно молчали тогда по всем ее необъятным просторам… Это были те из украинцев, которые корнями своей личной жизни слишком глубоко срослись с жизнью русской»[65].

Параллельно проявилась ориентация и на «немецкий штык». Конечно, в пределах российской Украины она пребывала в латентном состоянии, отчетливо не могла себя оформить. Расчет тут строился на том, что с течением войны будет уничтожена основа национального гнета – царизм. «А немецкий империализм – эксплуататор культурный и