Марк Солонин - Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны Страница 11

14 мая. «Планы в отношении Советского Союза откладываются, немецкими руководящими инстанциями принимаются меры для сохранения их последующей разработки в полной тайне…»

9 июня. «На следующей неделе напряжение в русском вопросе достигнет наивысшей точки, и вопрос о войне окончательно будет решен. Германия предъявит СССР требование о предоставлении немцам хозяйственного руководства на Украине и об использовании советского военного флота против Англии…»

Только 11 июня в сообщении «Старшины» появляется адекватная оценка ситуации: «Вопрос о нападении на СССР решен. Будут ли предъявлены Сов. Союзу предварительно какие-либо требования — неизвестно. Следует считаться с неожиданным ударом». Однако далее вновь повторяется старая дезинформационная версия замысла операции («германское командование будет стремиться путем обхода с севера из Восточной Пруссии и с юга из Румынии создать клещи, которые постепенно будут смыкаться в целях окружения Красной Армии»).

Еще дальше (как в переносном, так и в прямом смысле этого слова) от сейфа с «секретами Гитлера» находился руководитель пресс-службы немецкого посольства в Токио, журналист Рихард Зорге (он же советский разведчик Рамзай). Странно, но эта азбучная истина пока еще не понята широкими массами российских историков и публицистов. И даже в июне 2006 г. печатаются, например, такие перлы: «В декабре 1940 г. Гитлер принял решение о нападении на СССР, и всего через две недели Зорге отправил в Москву копии соответствующих документов».

18 декабря 1940 г. Гитлер утвердил Директиву № 21 («план Барбаросса»). Директива начиналась такими словами: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию входе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». Должны быть готовы. Далее было сказано: «Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам в случае необходимости (подчеркнуто мной. — М. С.) за восемь недель до намеченного срока начала операций». Никаких конкретных сроков начала войны в «плане Барбаросса» установлено не было. Документ был отпечатан в девяти экземплярах, шесть из которых пролежали в сейфе Гитлера до конца войны, три были выданы главнокомандующим видами Вооруженных Сил.

Требования по соблюдению секретности были обычными для такого рода документов, т. е. исключительно жесткими. В последних строках Директивы № 21 было сказано: «Я ожидаю от господ главнокомандующих устные (подчеркнуто мной. — М. С.) доклады об их дальнейших намерениях, основанных на настоящей Директиве». Неужели же «господа главнокомандующие» докладывали Гитлеру устно, с глазу на глаз, а послу Германии в Токио (который вообще не имел ни малейшего отношения к разработке оперативных планов) слали письменные документы? И главное — зачем? Для удобства работы Рихарда Зорге? Не только в декабре 40-го, но и в последние дни и недели перед началом войны Рамзай не мог сообщить в Москву ничего более определенного, нежели пересказ циркулирующих в посольстве слухов:

21 мая 1941 г.:

«…Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени. Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать…»

1 июня 1941 г.:

«…Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе… Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии…»

17 июня 1941 г.:

«…Германский курьер сказал военному атташе, что он убежден, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает — будет война или нет…»

И чему же здесь «не поверил» Сталин? Единственным конкретным фактом здесь является информация о том, что некий немецкий подполковник 6 мая выехал в Бангкок…

Роковая дата начала вторжения (22 июня) была установлена Гитлером и доведена до сведения Верховного командования вермахта только 30 апреля 1941 г. До этого числа никакие «источники» в принципе не могли сообщить Сталину этот, самый главный, секрет Гитлера — просто потому, что сам Гитлер еще не знал о том, когда он начнет войну против СССР. Причем — и это исключительно важно отметить — 30 апреля вовсе не была пройдена «точка невозврата». Это сегодня мы знаем, что дата 22 июня стала днем реального начала войны. В мае 41-го все еще могло многократно измениться. Считается, что дату начала вторжения во Францию Гитлер переносил в общей сложности 9 раз…

23 мая германские железные дороги были переведены на режим «максимальных военных перевозок». Это очень важный «рубеж» в общем комплексе мероприятий по стратегическому развертыванию, и, насколько мне известно, он-то как раз и не был выявлен советской разведкой. Наконец, 10 июня Верховное главнокомандование вермахта довело до сведения командующих армиями следующее решение:

«1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня.

2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне…»

Лишь 18 июня (через день после того, как Сталин наложил неприличную резолюцию на очередное донесение «Старшины») решение о начале вторжения в СССР и точная дата начала операции были доведены до сведения командиров тактического звена (до уровня командиров дивизий и полков). К сожалению, мне не известно ни одно донесение советской разведки, в котором бы был зафиксирован этот секрет, ставший 18 июня известным уже нескольким сотням офицеров вермахта. В 13–00 21 июня в немецкие войска, развернутые у западных границ СССР, поступил условный сигнал «Дортмунд». Он означал, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и «можно приступать к открытому выполнению приказов». С этого момента главную военную тайну Германии знали уже многие сотни тысяч человек, но советская разведка почему-то узнала об этом не от собственной агентуры, а от немецких перебежчиков, которые в ночь с 21 на 22 июня по собственной инициативе, движимые желанием помочь «родине пролетариев всего мира», явились в расположение советских войск.

Доподлинно известно имя ефрейтора, переплывшего р. Буг в районе Сокаль (Киевский округ), есть сообщения о рядовом, который переплыл Буг в районе Волчин (30 км к северо-западу от Бреста). Жуков в своих мемуарах говорит о фельдфебеле, который вечером 21 июня перешел границу на участке Киевского ОВО. Интересную информацию сообщил 22 июня 2006 г. в интервью агентству РИА-Новости генерал армии М. А. Гареев: «Немцы, рискуя жизнью, переплыли реку Днестр (подчеркнуто мной. — М. С.) и сообщили нашему командованию, что германские войска будут переходить в наступление». Чего же мы хотим от разведки, если президент Академии военных наук, академик Российской Академии естественных наук, член-корреспондент Академии наук РФ, доктор военных наук, доктор исторических наук, профессор, бывший заместитель начальника Генерального штаба Советской армии по научной работе не знает, что в июне 41-го граница СССР ни в одной точке не соприкасалась с рекой Днестр?

В конечном итоге точную дату нападения советская разведка узнала лишь на рассвете 22 июня 1941 года. Разумеется, на все вышесказанное существует одно, но сокрушительное возражение: «Еще не настало время, когда можно рассказать ВСЕ». Возразить тут нечего. У разведки свои законы и правила, и если даже сейчас (эти строки пишутся в начале 2008 года), после ухода из жизни всех агентов, резидентов и «источников», после распада Варшавского договора и Советского Союза, после объединения Германии и вступления бывшей советской Прибалтики в НАТО все еще нельзя назвать поименно все «источники» советской разведки в военно-политическом руководстве гитлеровской Германии, нельзя достать из сейфа и опубликовать самые содержательные и достоверные разведывательные донесения — значит, так тому и быть. Но почему же в таком случае для бездоказательных измышлений о «роковом самообмане Сталина, который поверил Гитлеру, но не верил собственной разведке» время уже давно наступило и все еще никак не заканчивается?

Ну а судьба главных героев этой истории была трагической. Вокруг Шульце-Бойзена и Харнака сформировалась подпольная антифашистская организация, вошедшая в историю под названием «Красная капелла». Уже после разгрома организации гитлеровская контрразведка вынуждена была констатировать, что усилиями «Красной капеллы» в Москву была передана подробная информация о численном составе и вооружении люфтваффе, авиационном производстве Германии, дислокации штабов, производстве и запасах жидкого топлива. Вероятно, самым большим достижением «Красной капеллы» была информация о планах немецкого наступления на Сталинград летом 1942 г.