Александр Горянин - Бог любит Россию. Великие годы 1989–2014. Преодоление утопии Страница 11

При ослаблении – неизбежном! – мобилизационного режима основанная на нем экономика начинает деградировать. В послевоенном СССР такой режим сохранялся – да и то с оговорками – лишь в военно-промышленном комплексе. Поначалу «стиль ВПК» был присущ руководству и прочих отраслей, но в них он обречен был быстро выветриться, что в основном и произошло уже в 50-е годы. Чего не произошло, так это возвращения к экономике, основанной на внутренней мотивации и естественном саморазвитии. Причина – отсутствие рыночных стимулов, произвол (вежливо именуемый волюнтаризмом) Госплана и партийного руководства. Такой возврат не мог быть изолированным актом, он был бы равносилен отказу от безнадежного коммунистического проекта.

Иногда говорят, что переход от плановой к рыночной экономике (возврат к капитализму) начался у нас «при правительстве Гайдара». Это не так. Когда Гайдар возглавлял правительство, между июнем и декабрем 1992 года, российский капитализм разворачивался уже вовсю. Законы, нацеленные (сознательно или нет) на отказ от коммунистической модели, стали появляться минимум шестью годами ранее, мы упоминали некоторые из них выше. Среди актов той же направленности, принятых уже после Беловежского соглашения, но еще до премьерства Гайдара, надо в первую очередь назвать постановление правительства РФ (19.12.1991) о либерализации цен и президентский указ (29.1.1992) о свободе торговли. Конечно, и при Гайдаре, и после него, включая наши дни, продолжается принятие жизненно необходимых для обустройства новой-старой России законов, и конца этому не видно.[3]

Кажется, все помнят постперестроечные перемены в политике, в духовной сфере, в образе жизни, перемены же хозяйственные стали забываться. У тех, кто не участвовал в них лично, воспоминания искривляются сходным образом. Точкой отсчета народной памяти о начале экономических реформ и связанных с этим потрясениях (неизбежных) довольно часто служит имя Гайдара, пробывшего на посту и. о. председателя правительства всего шесть месяцев, а как будто шесть лет.

– Разве это было еще до Гайдара?..

– В Ижевске при Гайдаре зарплату выдавали автоматами Калашникова, не спорьте!..

– Границы на целый год открыли по указу Гайдара: приезжай, кто хочешь, вези, что хочешь, я помню, об этом писали все газеты…

Глава 3

Совершившие невозможное

На рыночные рельсы

При социализме в его советской версии государство выступало в роли заказчика и исполнителя одновременно. Основные экономические институты, а именно: банки, заводы, транспорт, внутренняя и внешняя торговля – принадлежали государству. Многие институты отсутствовали вовсе – такие, как свободное ценообразование, биржи, частная коммерческая инициатива, свободный оборот валют, реклама (во всяком случае, заслуживающая называться этим словом). Довести производительность труда до уровня стран «передового капитализма» нечего было и думать. Размер вознаграждения за труд был мало связан с результатом труда, в связи с чем «широкими массами» все больше овладевала идея работать по возможности меньше. Многие помнят горькую шутку 70-х: «Вы делаете вид, что нам платите, а мы делаем вид, что работаем».

Что важно, отсутствовала конкуренция, а производство товаров массового потребления развивалось по остаточному принципу. Партийные агитаторы внушали нам, что социалистическому обществу чуждо потребительство, что потребительство – убогое и безыдейное мещанство, а настоящего советского человека вдохновляет высокая идея. Эта пародия на новозаветных апостолов опровергалась самой же «идеей», гласившей, что коммунизм строится ради «наиболее полного удовлетворения постоянно растущих потребностей членов общества». То есть ради удовлетворения того самого потребительства.

В своих попытках модернизировать технологические отрасли Горбачев надеялся отстрочить момент истины. Отсрочка не удалась. Хозяйство, существовавшее вопреки неумолимым экономическим законам (вытекающим из человеческой сути), должно было либо рухнуть, либо перестроиться на основе более жизнеспособной модели, для простоты именуемой рыночной. Это была опасная для судьбы России развилка. Честные и искренние ученые предъявляли совершенно точные расчеты, гласившие, что в течение трех-четырех месяцев страна неминуемо погибнет. Они были в этом просто уверены и умоляли остановить реформы. К счастью, их не послушали.

Переход к рыночным отношениям действительно стал вопросом выживания страны, но в другом смысле. Она могла погибнуть, не произойди этот переход. Но обойтись без жертв он не мог. Из-за резкого сокращения гонки вооружений остановилось множество оборонных предприятий, включая те, что попутно выпускали гражданскую продукцию. Вполне технологичные (что не обязательно означает: рыночно жизнеспособные) предприятия были в СССР и в других, помимо оборонки, отраслях. Для многих из них вхождение в рынок также оказалось трагичным, они просто прекратили свое существование – из-за примитивной жадности или неумения «красных директоров», остановки смежников, неспособности освоить новые стандарты и дизайн, роста стоимости сырья и транспорта. Других сгубил износ основных фондов, дефицит людей, капиталов, неблагоприятная конъюнктура. Но в первую очередь – зарубежная конкуренция, ничего личного. Часть пала жертвой рейдеров. Всего один пример: прекратили (или почти прекратили) свою деятельность не меньше двенадцати российских часовых заводов. Некоторые из них, правда, в последние годы вновь стали подавать признаки жизни – частью под новыми торговыми марками. Устоял и даже успешен Петро дворецкий часовой завод, ныне он производит часовые механизмы полностью сам, без участия сторонних фирм, чем могут похвастаться считаные бренды в мире. При грамотном управлении могли бы выжить и еще какие-то из отечественных часовых заводов, хотя заведомо не все: мобильные телефоны, как и во всем мире, вытеснили часы с запястий большинства наших сограждан.

Но сравнивая случившееся в отечественной экономике с тем, что могло в ней случиться согласно худшим сценариям (а они, повторимся, имелись в изобилии), приходишь к выводу: нам сильно повезло.

Новая Россия учится жить по новым правилам, которые в ряде случаев хорошо забытые старые. Что происходит с нашим обществом, как оно меняется? Прежде всего, меняется его структура. Падает доля рабочего класса, увеличивается доля интеллигенции, растет – с нуля, но бурно – новая российская буржуазия. Сегодня она делит с интеллигенцией роль ведущей общественной силы. Часть этой буржуазии является одновременно и интеллигенцией. Другая ее часть по своей сути близка к старому понятию купечества и в интеллигенцию не входит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Б. С. Пушкарев. Две России ХХ века. Обзор истории 1917–1993. – М., 2008.

2

Начало этой системе положили главки 20-х годов – Главспичка, Главтабак, Главкожа, Главтоп, Главкрахмал, Главторф, Главтекстиль, Главсахар, Главуголь, Главметалл и т. д.

3

Не в последнюю очередь потому, что 22 ноября (5 декабря) 1917 года Ленин В. И. (юрист по образованию!) росчерком пера отменил весь Свод законов Российской империи. Это одно из главных его преступлений. Другие страны пользуются своими законами двух – и трехвековой давности, понемногу их обновляя, а Россия вынуждена все изобретать заново. Чего стоит одна нескончаемая эпопея с земельным законодательством!