Александр Шубин - Анархия – мать порядка Страница 11

Анархистам следовало бы прислушаться к этим словам Ленина – он разъясняет суть своей политики, которую сторонники свободы и самоуправления сначала не заметят. Начав борьбу за власть советов, Ленин затем сосредоточит всю власть в едином центре – нравится это советам или нет. Такая диктатура государственной верхушки казалась временным явлением, но Ленин четко разъяснил, когда по его мнению государство, контролирующее все стороны жизни общества, должно «отмереть»: «Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: «каждый по способностям, каждому по потребностям»…[52] Правда, эта грандиозная перемена по мнению Ленина произойдет в обозримой перспективе (но если нет – придется подождать и со свободой, и с «отмиранием» авторитаризма).

Сам Ленин считает, что поскольку в советское государство будет вовлечены миллионы простых людей, то новое государство будет донельзя демократическим. Но для масс в его системе остается контроль за правильным выполнением решений панирующего центра.

Контроль организованных в советы масс над управленцами представляется Ленину чрезвычайно простым: «Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и прочее, а на этой базе громадное большинство функций старой «государственной власти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего–либо привилегированного, «начальственного»[53].

Ленин считал, что именно индустриальное общество, на практике чрезвычайно усложнившее процесс управления, призвано упростить его. По существу, надежды, которые едва становятся осуществимыми на современном уровне коммуникаций начала XXI века, Ленин возлагал на технологический уровень индустриальной эпохи. Однако именно эта эпоха с ее высочайшей специализацией, создавала наихудшие предпосылки для контроля снизу за процессом управления и в то же время оптимальные условия для отрыва реальной власти от местных, низовых интересов. Это проявляется и в ленинской теории. Ленин вовсе не отказывается от максимального расширения полномочий самого государства, то есть централизованной структуры управления. Он выступает за всеобщее огосударствление экономики, за «строжайший контроль со стороны общества и со стороны государства за мерой труда и мерой потребления»[54]. Всевидящее око, тотальный контроль. Поскольку все будут вовлечены в этот контроль, то сама функция управления уже не будет делом профессии. Все будут надзирать за правильностью выполнения указаний панирующего центра. «Анархизм» Ленина оборачивается противоположностью анархизма.

Сильный управляющий центр должен опираться на «аппарат», состоящий не из чиновничества, а из выборных работающих органов «вроде советов»[55]. Программу «сегодняшнего дня» Ленин формулирует так: «экпроприация капиталистов, превращение всех граждан в работников и служащих одного «синдиката», именно: всего государства, и полное подчинение всей работы всего этого синдиката государству действительно демократическому, государству Советов Рабочих и Солдатских Депутатов»[56].

Таким образом, в 1917 г. Ленин стремился к созданию нового государственного образования, в котором вся экономическая структура (включая контроль за потреблением) будет подчинена управляющему центру, опирающемуся на систему органов самоуправления, контролирующих управленцев. Достижение индустриального общества должны были обеспечить быстрое согласование интересов внутри этой системы. Когда эта надежда не оправдается, и интересы трудящихся (в первую очередь — крестьянства) придут в противоречие с намерениями «центра», большевики откажутся от власти самоуправления в пользу жесткой авторитарной диктатуры, собственного самодержавия. Анархические одежды спадут с тела радикального марксизма. Нужды управления, которые на практике оказались гораздо сложнее, чем это казалось Ленину первоначально, заставят сохранить и старый (по структуре) бюрократический аппарат. А всеобщее огосударствление экономики приведет даже к его значительному расширению.

Характеризуя процесс перехода к новому обществу, Ленин писал: «при переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, «государство» еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов — дело настолько сравнительно легкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле»[57].

После июльского поражения Ленин склоняется к необходимости вооруженного переворота. Однако он не отказывается от идеи власти советов, выражая надежду, что в ходе нового революционного подъема появятся новые советы, которые вытеснят «данные Советы». У Ленина были основания надеться на это, поскольку Временное правительство не справилось с кризисом, и в затылок умеренным социалистам дышали более радикальные лидеры. Кое–где они уже становились во главе советов. В этом отношении Махно шел в авангарде революционного процесса.

Новый этап в развитии революции наступил, когда либеральные политические круги, опираясь на военную силу главнокомандующего Лавра Корнилова, решили установить «твердый порядок». 26 августа верные Корнилову части двинулись на Петроград с намерением «разогнать» советы и левые партии.

Выступление военных привело к немедленной самомобилизации активной части общества. Советы, профсоюзы, войсковые комитеты, социалистические партии и движения (в том числе большевики и анархисты) немедленно мобилизовали десятки тысяч солдат, матросов и рабочих на борьбу с Корниловым. Войска, двигавшиеся на столицу, были окружены «целым роем агитаторов»[58], которые разъясняли солдатам «контрреволюционность» их действий. Поскольку солдаты не могли поддержать перспективу активных наступательных действий, которые планировал Корнилов, эта агитация имела успех, и корниловское выступление провалилось. Самоорганизация народа победила военную силу, «анархия» спасла демократию. Левые вышли из полу–подполья и вернули влияние, которым располагали до июльского выступления. Августовские события восстановили влияние советов и способствовали их радикализации. После того, как лидеры социалистических партий покинули Петросовет в знак протеста против некоторого усиления там большевистских настроений, председателем столичного совета стал Л. Троцкий. Рост влияния большевиков происходило и в ряде других советов. Россия все больше становилась похожа на Гуляй–Поле.

Известие о Корниловском мятеже возбудили города и веси. На местах формировались революционные дружины, чтобы сражаться с военной диктатурой. Корниловщина провалилась, но если бы генерал преуспел, в стране разразилась бы гражданская война. Так будет в Испании в 1936 году. Россия пошла другим путем, но в том же направлении. И Гуляй–Поле опять было на острие провинциальной революции.

После начала корниловского мятежа, подорвавшего авторитет Временного правительства в районе, под предлогом неспособности центральных властей предотвратить контрреволюционные выступления, махновцы создали свой Комитет защиты революции при Совете и провели конфискацию оружия у «кулаков» в пользу своего отряда. Комитет, разумеется, возглавил Махно. Новый орган должен был организовать оборону района от любого вмешательства извне. Комитет созвал первый съезд советов Гуляйпольского района, который поддержал действия Махно. Гуляй–Поле, таким образом, становилось столицей окружающих сел. Создание самостоятельного центра власти в районе Гуляй–Поля было воспринято уездной администрацией в штыки. Гуляйпольский район давно раздражал уездного комиссара Михно. Анархо–коммунисты ликвидировали общественный комитет и фактически вывели район из подчинения уездных властей. Михно угрожал вооруженной экспедицией в район. Вооружившись, махновцы были готовы к отражению нападения. Одновременно они решили «зайти противнику в тыл» — в уездный центр Александровск была послана агитационная команда, которая развернула кампанию против Михно. Рабочие поддержали Гуляйпольцев забастовкой, парализовав работу уездного комиссара. Правительственный чиновник вынужден был «отстать» от анархистского района. Борьба с временными правительственными властями в это время шла у Махно даже успешней, чем у Ленина. Но вот исход борьбы за власть все же зависел от столицы России.