Сергей Марков - Летопись Аляски Страница 11

А остров Шугачтана? Вероятнее всею, это – искаженное название Чугачского залива на Аляске («Чугач») и название индейцев «типнэ» («тана»). Глотов узнал и об острове Кадьяк, что лежит «в боку с полдни», населенном эскимосами-«конягами».

На Умнаке или на Уналашке выросла первая русская могила; Глотов похоронил там своего спутника Петра Строганова из Сольвычегодска. Обратно в Нижнекамчатск возвращался Глотов с великой нуждой, люди ели собственную обувь. Промышленники привезли более полутора тысяч бобровых шкур.

В августе 1762 года Компания Постникова, Красильникова и Кулакова послала морехода Петра Дружинина зимовать на Уналашку. Мореход выстроит казарму на берегу речки, которую потом назвали Убиенной. Здесь произошла какая-то ссора. Алеуты напали на зимовье, разломали казарму, разбили дружининский корабль, а припасы и товары выбросили в море. Все русские были здесь перебиты. Дружинин с небольшим отрядом ушел на один из соседних островов, где построил небольшую крепость. Вероятно, это была первая русская крепость в островной Америке. Однажды Петр Дружинин вышел зачем-то к алеутам. Его сбили с ног ударом костяной дубины и прирезали. Русским удалось выбраться из осажденной крепости, они глухими горами добрались до речки Убиенной на Уналашке. Ночью они ходили к остаткам разбитого судна, подбирали случайно уцелевшие припасы. Девять месяцев прожили поселенцы в лесном шалаше, ели коренья. У зимовщиков нашелся друг – алеут Иван Шадуров. Он тайком от своих соплеменников приносил русским рыбу.

Шадуров рассказал им о битве в Иссанахском проливе. Пролив этот лежит между материком Аляски и Унимаком – последним восточным островом Алеутской гряды. Там произошли печальные события. Толмач и какая-то «девка с Атхи» оклеветали островитян Унимака в том, что они хотят перебить русских. Произошла стычка, а вслед за ней – кровопролитная война русских с унимакцами. Много русских пало в битвах у берега Большой Земли, остальные умерли от цинги... Брошенное судно чернело на льду пролива. Алеуты подожгли его. На корабле был порох. Раздался взрыв, и неистовое пламя ярко осветило скалы Аляски. Друг русских – алеут Иван Шадуров сообщил им также о гибели всех людей с корабля Якова Медведева. Сам Медведев – видимо, очень сильный человек, – пронзенный копьями, еще нашел сил добежать с копьями в теле до своего корабля, но упал бездыханным. Все эти печальные события произошли в 1762 году. Чтобы быть правдивым, я не хочу замалчивать жестокостей Ивана Соловья, отомстившего алеутам за все эти убийства. Но эти крайности не были присущи русским людям в их отношениях с коренными жителями. Ведь того же Ивана Соловья осуждали остальные мореходы.

После Пономарева и Глотова ценные сведения об островах Алеутской гряды дали селенгинский купец Адриан Толстых и казаки М. Лазарев и П. Васютинский. Подлинные дневники похода их погибли 1 сентября 1764 года, когда отважные мореходы попали в шторм близ берега Камчатки при возвращении из плаванья. Описание шести Андреяновских островов они составляли в Большерецке по памяти. Из их отчета видно, что мореходы открыли вулкан на острове Капага, нашли горючую серу. Им доводилось варить пищу в воде горячих ключей, открытых ими на другом острове. Толстых, Лазарев и Васютинский описали нравы и обычаи алеутов, хотя и не имели никакого представления об этнографии. Их описание алеутов сделалось значительным вкладом в русскую пауку...

Новый Свет уже перестал быть сказкой. Надо помнить, что в печать того времени, и без того мало доступную для народа, сведения о подвигах русских Колумбов проникали очень скупо.

Поэтому и знаменитый составитель сибирской летописи необыкновенный ямщик Илья Черепанов, трудясь у себя в Тобольске, сетовал, что писатели ого времени скупы па сведения «в рассуждении границ, которыми Азия взаимно отделяется от Америки; одни пишут, что между ними есть канал, который соединяет Льдяное море с Тихим; другие говорят, что никакого пролива морского нет, но из Азии перейти можно в Америку твердой землею». Из перечня названий можно видеть, что ямщик-летописец следил за всеми последними трудами о Камчатке, Алеутских островах, включая и журнальные статьи Миллера... Но не кто другой, как русский народ-открыватель, давал пищу для умов иноземных ученых.

Колумбы Росские, презрев угрюмый рок.Меж льдами новый путь отворят на восток,И наша досягнет в Америку держава... –

торжественно вещал Ломоносов. Тобольский ямщик читал и эти строки великого холмогорца:

За протоком окиянаРосска зрю американаС азиатских берегов –

так в 1763 году писал Сумароков, в то время когда Степан Глотов и другие искатели снова направляли бег своих кораблей к скалам Северной Америки.

Ломоносов хотел, чтобы открытия в Восточном океане были достоянием, прежде всего русской науки. Он разыскивает приехавших в Петербург мореходов и промышленников Компании Ильи Снегирева и Ивана Буренина и записывает их рассказы. В его руки попадает донесение Пономарева и Степана Глотова. Вот почему на новой полярной карте Ломоносова в 1764 году появляется Аляска в виде острова. Надпись, сделанная Ломоносовым, поясняет: «Алахшах, или Лесной остров (или, может быть, мыс), по берегу Северной Америки». Он изучат также карту «работника Петра Шишкина».

В Европе появилась карта Самуила Энгеля; на ней были видны Камчатка и неизвестная земля на месте Алеутских островов. Автор сетовал на Миллера – что якобы даже он скрывает итоги русских походов к Америке. Энгель считал, что настало время отыскать путь в Индию через северные моря. Об этом давно мечтал Ломоносов.

Изучив донесения открывателей Алеутских островов и Аляски, Михайло Ломоносов составил «Секретное прибавление» к инструкции на имя Петра Креницына.

Поход П. К Креницына и М Д. Левашова, сугубо секретный в 1766-1770 годах, в известной степени остался таковым и до нашего времени. Бумаги этого похода хранятся в Морском архиве. Креницын и Левашов посетили Лисьи острова, Умнак, Уналашку, окончательно открыли Алеутскую гряду и побывали в западной части полуострова Аляска, причем четырнадцать раз пересекли северо-западную часть материка Америки. Петр Креницын утонул на Камчатке. Левашов вернулся в Петербург лишь в 1771 году. Он передал Адмиралтейской коллегии все материалы похода. Только в 1781 году, когда умер адмирал А. И. Ногаев, из его бумаг выяснилось, что он хотел напечатать полностью журналы плавания Креницына и Левашова и составить их жизнеописания. Задача эта вполне достойна и нашего времени!

Стоит упомянуть, что в походе Креницына и Левашова участвовал уже известный нам Степан Глотов. Он умер в страшную зиму 1768/69 года, когда цинга и холода погубили 36 участников экспедиции. Могила Глотова – на острове Умнак.

Миллер издал в Амстердаме «Путешествия и открытия, сделанные русскими вдоль берегов Полярного моря, на Восточном океане, в Японии и Америке». Весть об успехах русских героев вызвала посылку испанских кораблей к северо-западному побережью Америки и постройку католических миссий в Калифорнии. Гордые испанские капитаны Вил, Перес, Бодего, Артела, Квадра шли на север вдоль берегов Калифорнии. Но к сказочному Аниану они долго не могли проникнуть. Испанцы начали свои плавания в 1769 году, но лишь в 1775 году мореход Квадра бросил якорь в Ситкинском заливе, достигнув только южного края Аляски.

Известный историк Калифорнии и Аляски, трудолюбивейший Г. Бэнкрофт в свое время писал:

«...Одним из главных соображений, которые испанцы имели в виду, занимая Сан-Диэго и Монтерей во время экспедиции 1769 года, было опасение русского вторжения с Севера...»

В 1770 году испанский монах Жюниперо воздвиг на берегу Калифорнийской бухты крест с надписью об основании Монтерея. Как раз в это время люди Креницына и Левашова бродили по Американскому материку, а из Охотска и Камчатки один за другим шли промысловые корабли для поисков котиковых и бобровых стад между берегами Азии и Нового Света. Рассматривая все походы русских открывателей лишь как мирные стремления, Сумароков призывал:

Увидев Росски корабли,Америка, не ужасайся.Из праотеческой землиВ пустыни бегством не спасайся...

Около этого времени в Иркутске умер неизвестный «американец», о чем мы знаем из письма Миллера к Эйлеру. Видимо, это был один из первых алеутов или аляскинцев, приведенных мореходами на сибирскую Большую землю. Известно, что еще в 60-х годах суздальский крестьянин Иван Кокин взял с собой алеутского мальчика Фому, вслед за ним русскими был увезен мальчик Стефан – «пленник незнаемых народов», убежавший из плена к русским мореходам. Доблестный Тимофей Шмалев, помощник Плениснера в Анадырске, немало потрудившийся над историей плаваний к Алеутским островам, в 1770 году привез первого алеута в Петербург. Алеута звали Осипом Кузнецовым, и капитан-исправник Тимофей Шмалев составил особое «Примечание» о пребывании алеута в столице.