Борис Григорьев - Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке Страница 11

Выдавались ли наградные?

Ответ был утвердительным, но установленной суммы для наградных женщинам в департаменте не существовало, хотя, поспешили заверить чиновники, получалось не меньше 100 рублей в год. Регулярную прибавку к жалованью для женщин тоже ещё не предусмотрели, а на вопрос, принимается ли во внимание выслуга лет, ответили в том же духе: «Ничего обязательного в этом отношении не установлено». В графе «примечания» написали, что все указанные женщины — вольнонаёмные.

Так что женская эмансипация до коридоров Министерства иностранных дел тогда ещё не добралась.

Глава четвёртая. Секретные экспедиции МИД

Бог — великий музыкант, вселенная — превосходный клавесин, мы лишь смиренные клавиши.

В мае 1806 года управляющий Министерством иностранных дел князь А. А. Чарторыйский (1770–1861) направил секретарю русской миссии в Гааге К. В. Нессельроде, исполнявшему обязанности главы миссии, указание о закрытии миссии в связи с «замышляемыми Бонапартом в отношении Батавской республики изменениями»[17]. Нессельроде рекомендовалось покинуть страну со всеми своими сотрудниками и членами их семей, как только станет ясно, что «развязка приближается».

«Уезжая, поручите консулу Боттлинку сообщать нам обо всём примечательном… — писал Чарторыйский, — …и если Вы не увидите в этом серьёзных неудобств, Вы можете доверить ему один из имеющихся в Вашем распоряжении шифров, внеся в него необходимые с Вашей точки зрения изменения, чтобы в случае чего он не был раскрыт».

Шифры и коды являлись важным инструментом осуществления дипломатии, и о них, с одной стороны, заботились, их оберегали, а при надобности — уничтожали, чтоб они не попали в чужие руки. Специальных людей — шифровальщиков — тогда ещё не было, и главы миссий, получая перед отъездом в страну назначения шифры, сами хранили их, сами зашифровывали и расшифровывали с их помощью дипломатические депеши. С другой стороны, в тайну шифров могли свободно посвятить какого-либо пользующегося доверием иностранца, как в данном случае голландца Боттлинка. В те времена ещё существовал дворянский кодекс чести, и считалось, что «благородный» человек никогда не станет предателем. Такое доверие к иностранным подданным было в ходу не только в России, а во многих странах и дворах Европы, и иностранцев охотно принимали на государственную службу.

Специальные органы — секретные экспедиции МВД, занимавшиеся шифрованием, дешифровкой и перлюстрацией, — тем не менее, существовали давно. Криптографы занимались как разработкой шифров, так и их практическим использованием при обработке исходящих и входящих депеш внутренней переписки. Кроме того, сотрудники секретных экспедиций, как мы уже говорили выше, трудились и над расшифровкой чужих телеграмм и донесений, и в этом им помогала служба перлюстрации.

При Министерстве иностранных дел России всегда существовал упомянутый уже нами «чёрный кабинет» (служба перлюстрации), регулярно и в достаточном количестве снабжавший его руководство информацией о секретах своих иностранных коллег. Корреспонденция иностранных дипломатов в Петербурге перлюстрировалась, то есть вскрывалась, с донесений снимались копии, письма снова закрывались и отправлялись по назначению.

Бывший царский цензор и автор книги «Чёрный кабинет» С. Майский утверждает, что иностранная дипломатическая корреспонденция попадала в «нужные» русские руки практически полностью. Иностранные дипломаты прибегали к защитным мерам, сдавая свою корреспонденцию в почтамте за несколько минут до её отправления на вокзал, но и это не спасало их от вторжения специалистов из «чёрного кабинета». Не помогали и так называемые особые постпакеты, коды и специальные портфели с замками.

В «коллекции» 1-й экспедиции МИД имелся полный набор образцов печатей всех иностранных консульств и посольств в Петербурге, а также копии многих их шифров, что давало возможность прочитывать не только почтовые, но и телеграфные депеши. Когда же документы отправлялись с курьерами и в кожаных портфелях с «хитрыми» замками, специалисты «чёрного кабинета» пускали в ход «презренный» металл. Майский пишет, что не помнит случая, чтобы золото не открыло замок к нужным секретам. Дело значительно упростилось и ускорилось, когда для снятия копий стала использоваться фотоаппаратура. Прогресс всегда имел прикладное шпионское значение.

Все или почти все курьеры и фельдъегеря, перевозившие почту иностранных посольств, были подкуплены и находились на содержании МИД России. За весьма небольшую мзду, выплачиваемую разово или помесячно, они приносили в указанное место и в указанное время не только всё содержимое почтовых корзин, стоявших у письменного стола их начальников-дипломатов, но и копировальные книги из канцелярии, черновики и подлинники писем и официальных донесений и даже целые коды и шифровальные ключи. Они брали у задремавшего хозяина ключи от письменного стола или несгораемого шкафа, снимали с них отпечаток из воска, заказывали дубликаты ключей и даже запускали в канцелярию ночью «таких лиц, которые брали всё, что было нужно».

«Поражаться надо было доверию некоторых послов к своим лакеям, которые продавали их за гроши, — писал С. Майский. — Однажды произошёл такой случай: вместо одного посла великой державы был назначен другой, который должен был с собой привезти весь новый штат служащих, так как прежний посол старым своим слугам не доверял, но в письме к новому послу очень ходатайствовал за одного, по его выражению, незаменимого человека — своего выездного лакея, то есть именно за то лицо, которое за незначительное месячное вознаграждение доставало из посольства всё, что было угодно». Это был уже не выездной, а выносной лакей!

Русским перлюстраторам были известны три способа подделки печатей: способ четырёхкратного переснятия образца, амальгамный и изготовления печати из твёрдого металла. При первом способе оттиск печати переснимался четыре раза: сначала негатив воском, потом позитив гипсом, вновь негатив свинцом и, наконец, позитив, уже на самом письме, сургучом. Недостаток этого способа состоял в том, что конечный оттиск печати был не совсем чётким. В середине XIX века один из чиновников Министерства иностранных дел изобрёл способ изготовления печатей из серебряного порошка с амальгамой. Способ был хорош во всех отношениях, но имел один существенный недостаток: печати были хрупкие, недолговечные и из-за неосторожного обращения ломались. Лишь в начале XX века другой чиновник МВД изобрёл остроумный способ изготовления поддельных печатей из твёрдого металла. Чёткость оттиска получалась при этом безукоризненной, печать — долговечной, а время для её изготовления исчислялось минутами. Этот чиновник, сконструировавший также аппарат для вскрытия писем паром, по докладу самого П. А. Столыпина «за полезные и применимые на деле открытия» был награждён орденом Владимира 4-й степени.

Конечно, перлюстраторам приходилось работать в достаточно нервной обстановке, диктуемой дефицитом времени. Курьеры секретной экспедиции появлялись на почте сразу после сдачи интересующего их письма в почтовую экспедицию. Письмо в присутствии курьера или дипломата иностранного посольства тут же заделывалось в защитный постпакет и откладывалось для отправки. Его нужно было перехватить до этого момента, и курьеры нервничали и бранились с почтовиками за то, что те долго «копались» и искали нужный пакет. Получив его, они мчались в «чёрный кабинет» и сдавали его перлюстраторам. Открыв письмо, те немедленно его копировали, а после изобретения фотографии — переснимали. Первые снимки делались под вспышки горящей ленты магния. Таким образом, во время пересъёмки выделялось много дыма. Окна кабинета, чтобы не привлекать внимание служащих почтамта, были плотно закрыты ставнями, так что дышать в нём было нечем. Работа в «чёрном кабинете» была вдобавок ещё и вредной.

К началу XX века секретная часть секретной экспедиции Министерства иностранных дел на почтамте выглядела примерно следующим образом. «Чёрный кабинет» МИД маскировался от посторонних взоров какой-нибудь вывеской типа: «Посторонним вход воспрещён». В прихожей стоял шкаф, служивший дверью для прохода в саму секретную часть. Для того чтобы открыть дверь-шкаф, нужно было нажать одновременно на две дощечки паркета на полу и нажать или повернуть какое-нибудь украшение шкафа. Дверь закрывалась автоматически сразу после прохода чиновника. В следующей комнате, снабжённой пневматической связью с главным телеграфом, проводились регистрация поступивших телеграмм, их разбор по странам и передача по принадлежности дешифровальщикам.

С каждой телеграммой работали два криптографа. У них имелись уже готовые коды, и после расшифровки перехваченной депеши они заносили результаты своей работы в особую книгу. Книга передавалась в следующую комнату, в которой полученная информация сортировалась по темам. Если в шифротелеграмме затрагивались два-три разных вопроса, то из неё делались две-три разные выписки. Один экземпляр выписок хранился здесь же, второй посылался министру иностранных дел.