Юлиан Семенов - Ненаписанные романы Страница 11

...Ночью два батальона охраны были загружены в теплушки, но в Москву тем не менее не отправлены.

На следующее утро, убедившись, что вокруг дома нет никого, кроме взвода автоматчиков, Сталин, усмехнувшись, сказал:

- А вечером давайте-ка поедем поближе к линии фронта.

...Всю ночь разведка искала хоть один несгоревший дом примерно в пятидесяти километрах от передовой; нашли; хозяевам было сказано, что приедет "генерал-майор Иванов, остановится на одну ночь, не могли бы переночевать в соседской землянке?".

Здесь, в избе, Сталин и провел совещание с четырьмя комдивами - эти донесут до солдат правду о том, что он, Верховный, был на передовой, но без трезвона, шумихи и пропагандистских штучек, а скромно, как и надлежит вести себя соратнику Ленина, продолжателю его великого дела.

Ящик вина привез начальник его охраны Власик, он же и откупоривал бутылки, угощая молодых генералов "саперави" и "хванчкарой".

За обедом Сталин шутил, расспрашивал комдивов об их семьях, рассказал, как он со Свердловым и Каменевым жил в ссылке, - изба походила на эту; генералы замерли, услыхав в устах Сталина фамилию Каменева, - он говорил о нем спокойно, как о здравствующем и поныне партийце, а не шпионе... Вспомнил и Троцкого: он был маневренным военным, в этом ему не откажешь.

Попрощавшись с гостями, Сталин попросил Власика закрыть бутылки пробками: "Не люблю, когда вино выдыхается... В Грузии тщательно следят, чтобы пробки были хорошо пригнаны, пора бы и нам этому научиться".

Наутро, едва только рассвело, Сталин проснулся, с видимым удовольствием вымылся во дворе, сказал, что время возвращаться в Москву, и поинтересовался:

- Серов, где хозяева этого дома?

- Они ночевали у соседей, в землянке, товарищ Сталин...

- Вы их как-то поблагодарили за это?

- Нет.

- Это плохо, Серов. Очень плохо... Человек, лишенный чувства благодарности, бездуховен... Конечно, особенно баловать крестьян не следует, но отмечать доброе дело - должно... Дайте им в подарок от генерала Иванова денег...

- Слушаю, товарищ Сталин... Сколько?

- Сто рублей, пожалуй, слишком много, - задумчиво ответил Сталин. - А вот тридцать передайте им от меня - в хозяйстве пригодится...

В ту пору буханка хлеба на рынке стоила пятьсот рублей...

По нынешнему пересчету цен этот подарок крестьянской семье выразился бы тридцатью копейками...

8

После того как операция "Багратион" с блеском закончилось, Советская Армия вышла к границам тридцать девятого года. (Константин Симонов, когда я спросил, отчего он не продолжил "Солдатами не рождаются", усмехнулся: "Я воевал за освобождение моей Родины. Все, что произошло потом, - новый цикл, с иными героями и потаенными целями, но писать его будет кто-то другой".)

Сталин пригласил на Ближнюю дачу маршалов, - решил устроить в их честь ужин.

Когда все съехались, Сталин приветствовал гостей в холле, пожал каждому руку; остановившись перед Рокоссовским, задумался на мгновение, молча повернулся и вышел; военачальники переглянулись; Жуков ободряюще кивнул: "Сейчас вернется".

Сталин действительно вскоре вернулся с букетом роз, протянул их Рокоссовскому, глухо кашлянув:

- Это за то, что ему больше вас всех досталось.

Понимать эту фразу можно было двояко: либо Сталин говорил о тяжести боев (хотя Жукову доставалось не меньше), либо о том времени, когда маршала таскали на допросы, выбивая показания о принадлежности к "банде троцкистско-бухаринских шпионов и диверсантов".

Потом Сталин пригласил маршалов во двор, где стол был накрыт по-кавказски, под полосатым тентом; дымились карские шашлыки на углях, жарилась молодая козлятина, на старинных сковородках, привезенных с Кавказа, шипел желто-сливочный сулугуни.

Вино было из Тбилиси; бутылки опечатаны особым сургучом, что означало: "проверено, соответствует кондиции"; ЛСУК - "Лечебно-Санитарное Управление Кремля" - проверяло все, что подавалось на стол Верховному; потом, впрочем, была еще одна проверка, негласная, контролировавшая заключение медиков. Был на столе и коньяк "Варцихе"; водки стояло всего две бутылки (Сталин ее не пил, но знал, что Толбухин и Конев коньяк не очень-то любят, пусть себе порадуются "белой").

Ужин удался на славу; хороший тост произнес Берия; он знал, что тост этот нравится Сталину, поэтому разыгрывал его в лицах: "Однажды юноша зашел на старое кладбище в горах и подивился надписям на крестах и могильных плитах: "Гиви Кварцхава, родился в девятисотом году, умер в девятьсот пятнадцатом, жил тринадцать лет"; "Ладо Гудиани, родился в восемьсот сорок пятом, умер в девятьсот двадцатом, жил сорок два дня..." Что такое, думает юноша?! Как такое может быть?! А навстречу ему шел седобородый мудрец в белых одеждах, с посохом. И обратился к нему юноша: "Скажите, уважаемый, отчего такие странные надписи на крестах?" - "Оттого, сын мой, - ответил седобородый мудрец, - что возраст людей в этом краю определяется не годами, прожитыми на земле, но часами дружбы!" Так выпьем же за дружбу наших маршалов, выдающихся военачальников эпохи гениального стратега наших побед Сталина!"

Рассказал свой любимый анекдот и Молотов: "Мужчина был в гостях, постоянно прикладывался к рюмочке, а жена, как и полагается всем женам, удерживала его: не надо да не надо! В конце концов она взмолилась: "Ну хоть съешь что-нибудь! Вон, смотри-ка, хорошая булочка!" Ее муж покорно съел булочку и сразу же обвалился со стула, прошептав при этом: "Это твоя булочка виновата!"

...Потом плясал Буденный.

Ах, как он плясал в восемнадцатом, когда собирались узким кругом; как шел Ворошилов; как же быстролетно время, как неудержимо уходит оно, словно песок сквозь пальцы...

...Сталин чувствовал, что вечер удался; редкое состояние спокойствия размягчило его, он откинулся на спинку кресла, чуть вытянул ногу и с прищурливой доброжелательностью обсматривал лица гостей: все свои, никакой затаенности, недоговоренности; случилось то, чего он столько лет добивался: наконец-то окружен гвардией, не кто-либо, но именно они передадут поколениям правду о том, что он, Сталин, сломал шею гитлеризму; конец - всему делу венец! Это еще надо будет посмотреть, по чьей вине случился сорок первый год; не сейчас, конечно, сейчас нельзя мешать людям делать их Дело, но придет время, и мы найдем истинных виновников трагедии. Генерал Павлов - что? Сошка, мелюзга... Ворошилов не зря рассказывал, как он нашел его в Белоруссии, в июле, на проселке, под дубом, - ноги солнцу подставил, портянки сушил на глазах у всех...

"А я ведь читал твои донесения, которые ты против меня сочинял, Павлов, сказал ему тогда Клим. - Ты ведь сигнализировал на меня, псевдонимом подписывался, хотел под монастырь подвести, нехорошо..."

...Перед тем как пришло время разъезжаться, после того как все произнесли тосты за Верховного, Берия попросил слова; Сталин несколько удивился - это не в обычаях стола просить второй тост, тем неменее посчитал неудобным отказывать, военные могут этого не понять, у них свое представление о тех, кто на вершине пирамиды, нет смысла это представление менять. Сейчас время устойчивости, все - локоть к локтю, война требует единства...

- Товарищ Сталин, я предлагаю выразить благодарность вашим поварам, охране, всем, кто готовил сегодняшний стол, - Берия обернулся к тем, кто стоял у мангалов, - наши грузинские янычары верны вам, как никто!

Сначала Сталин поднял свой бокал, но потом заметил, как Жуков и Конев, обернувшись, следом за Берия внимательно рассматривали поваров и охрану рослые грузины, в основном голубоглазые, видимо мегрелы, лица счастливые, вот-вот заплачут от гордости: сентиментальность - гарантия фанатичной преданности.

Сталин поставил бокал на место, лицо собралось старческими морщинами и, не глядя на Берия, а словно обращаясь ко всему столу, сухо посмеялся:

- Значит, грузины Сталина любят и верны ему... Хм... А что русские? Любопытно, как они относятся к Сталину?

Через три дня, перед тем как маршалы разъезжались по своим фронтам, Сталин неожиданно устроил прощальный обед: ни одного грузинского повара не было; стол обслуживали рослые охранники - все как один русские.

Сталин постоянно наблюдал за Жуковым и Коневым, за их реакцией; однако ни один из маршалов попросту не обратил на это внимания.

"...А Троицкий бы понял, - подумал Сталин. - Все-таки разница между профессионалами, техниками войны, и политиком весьма значительна".

...Грузин, однако возвращать в Москву не стал: то что сделано, - сделано, нельзя менять решения, интеллигентщина, слава богу, ушла в прошлое и, полагаю, ни когда не вернется.

9

Звонок в секретариат Молотова раздался рано, в девять тридцать:

- Американский посол Аверелл Гарриман просит соединить его с министром иностранных дел.

- Министр проводит совещание.

- Когда вы сможете соединить посла с министром?

- Я затрудняюсь дать точный ответ. Пожалуйста, позвоните в двенадцать.