Евгений Черных - Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур Страница 11

Один из названных братьев Чингиса, например, вопрошал: «Скажи, какую же награду пожалуешь ты мне?» На эти слова Чингисхан ответил Шиги-Хутуху: «Не шестой ли ты брат у меня? Получай в удел долю младших братьев. А за службу твою да не вменяются тебе в вину девять проступков!» – сказал он и продолжал. «Когда же с помощью Вечного Неба, будем преобразовывать государство множества народов, будь ты моим зорким оком и моим чутким ухом! Произведи ты мне такое распределение разноплеменного населения государства: родительнице нашей, младшим братьям и сыновьям выдели долю, состоянию из людей, живущих за войлочными стенами, а затем выдели и разверстай по районам население, пользующееся деревянными дверьми. Никто да не посмеет переиначивать твоего определения!» Кроме того он возложил на Шиги-Хутуху заведывание Верховным общегосударственным судом, указав при этом: «Искореняй воровство, уничтожай обман во всех пределах государства. Повинных смерти – предавай смерти, повинных наказанию или штрафу – наказывай». Да не подлежит никакому изменению на вечные времена то, что узаконено мною по представлению Шиги-Хутуху и заключено в связки книг с синим письмом по белой бумаге» [Сокровенное сказание: 203].

Рис. 2.2. Чингис-хан всадник. Китайское изображение [Груссе: 96–97]

В такой манере определял Чингис-хан ключевые позиции каждого из своих соратников в грядущих битвах за мировое господство. А еще он так заключил свои важнейшие наказы:

«В прежние времена моя гвардия состояла из 80 кебтеулсунов [ночных стражников] и 70 турхах-кешиктенов [дневных стражников]. Ныне, когда я, будучи возвеличен пред лицом Вечной Небесной Силы, будучи возвеличен силами небес и земли, когда направил я на путь истины всеязычное государство и принял народы в единые бразды свои, ныне и вы учредите для меня сменную гвардию – кешиктен-турхах, образуя оную путем отбора изо всех тысяч и доведя таковую до полного состава тьмы [десяти тысяч]» [Сокровенное сказание: 224].

В «Сокровенном сказании» нашлись также слова и о будущих легендарных монгольских полководцах Джебе (Чжебе) и Субутае (Субеетае): «Пусть равно также и Чжебе с Субеетаем начальствуют над теми тысячами, которые они стяжали своими собственными трудами» [Сокровенное сказание: 221]. (В 1206 году они, видимо, были лишь тысячниками).

Джебе когда-то пребывал в стане особо ненавистных врагов Темучина – у тайчиутов, о чем Чингис помнил всегда, но простил его:

«Помнишь, Джебе, ты именовался когда-то Чжирхоадаем. Но, перейдя ко мне от Тайчиудцев, ты стал ведь Джебе– Пикой!» [Сокровенное сказание: 257].

Субутай же всегда служил ему верой и правдой. Вот клятва верности, которую произносил грядущий и неповторимый в своей удаче полководец монголов еще до этого знаменательного курултая, вероятно, тремя годами ранее:

«Для тебя обернусь я мышкой, буду все в дом собирать и запасать. Обернусь черным вороном; все, что под руку попадет, буду в дом тащить. Обернусь я теплой попоной, буду тело твое согревать. Обернусь я кошмою, буду юрту твою покрывать» [Сокровенное сказание: 124].

Рис. 2.3. Борте – любимая жена Чингис-хана. Китайское изображение [Груссе: 96–97]

Год 1206 завершал процесс подчинения Чингис-ханом всей централь– ноазиатской «колыбели» монголов. Восточная (маньчжурская) часть этой обширной страны была покорена несколько ранее. И, кажется, около 1203 года Чингис-хан – тогда еще Темучин – прошел через обряд первой и, конечно, еще не столь торжественной интронизации; тогда и принес ему свою клятву Субутай-баатур. После провозглашения Темучина Чингисханом основные силы монгольской конницы устремились на запад, где кочевали или же вели полукочевой образ жизни многие и уже преимущественно тюркоязычные народы. Монголы в 1209 г. одолели уйгуров, до тех пор доминировавших в Восточном Туркестане, а в 1211 г. – уже в северной части Семиречья – народ карлуков. В том же году началась самая серьезная для Чингис-хана и его потомков долгая война с китайскими государствами. Именно на юго-восток и перебросил вскоре свои основные силы властитель. Северным Китаем при династии Цзинь в то время управляли чжурчжэни, – народ маньчжурского происхождения. Здесь монголам также сопутствовала удача, и в 1215 г. их воины победителями вошли в Пекин.

Рис. 2.4. Субутай – выдающийся монгольский полководец. Китайское изображение [Груссе: 96–97]

Сразу же после этих торжеств стремительные монгольские конные рати вновь появляются на западе – в Семиречье и Средней Азии. Там в 1216 году отряды Чингиса столкнулись с войском хорезмшаха Ала ад дин Мухаммада. Тот момент явился своеобразной прелюдией перед встречей двух гигантских миров – зарождающегося монгольского и уже давно повергнутого в тяжкие кризисы междоусобиц мира исламского. Ведь именно в эти годы хорезмшах вступил в рискованный кровопролитный спор с багдадским халифом за лидерство в мире ислама. Его битвы с монголами в последующее трехлетие описаны сравнительно скупыми строками «Сокровенного сказания»:

«Вслед за тем, в год Зайца [1219], Чингис-хан через Арайский перевал пошел войною на Сартаулъский [хорезмийский] народ… Чжебе (Джебе) был послан во главе передового отряда, вслед за ним – отряд Субеетая, а за Субеетаем – отряд Тохучара. Отправляя трех полководцев, он дал им такой наказ: «Идите стороною, в обход, минуя пределы Солтана [Хорезмшаха], так чтобы по прибытии нашем вы вышли к нам на соединение». Чжебе так и пошел. Он обошел стороною, никак не задевая города Хан-Мелика. Вслед за ним точно так же прошел и С. убеетай, никого не затронув. Но следовавший за ними Тохучар разорил пограничные Хан– Меликовы города и полонил его землепашцев. Вследствие разорения его городов, Хан-Мелик [Хорезмшах] открыл военные действия и двинулся на соединение с Чжалалдин-солтаном [сыном Хорезмшаха]. Соединенными силами Чжалалдин-солтан и Хан-Мелик двинулись навстречу Чингис-хану. В передовом отряде Чингис-хана шел Шиги-Хутуху. Вступив с ним в бой, Чжалалдин-Солтан и Хан-Мелик потеснили отряд Шиги-Хутуху и, преследуя его, уже подошли к Чингисхану, когда Чжебе, Субеетай и Тохучар общими силами ударили на Чжалалдин-солтана и Хан-Мелика с тыла и … нанесли им полное поражение, гоня их и не давая им соединиться ни в городе Бухаре, ни в Несгябе или Отраре; по пятам преследуемые до самой реки Шин, те стремительно бросились в реку, и тут в реке Шин погибло множество Сартаульцев. Спасая свою жизнь, Чжалалдин-солтан и Хан-Мелик бежали вверх по течению реки Шин» [Сокровенное сказание: 257].

Рис. 2.5. Монгольский воин-всадник. Китайская миниатюра [Chronik: 315]

Столь быстротечный разгром казавшейся доселе неколебимой державы мирового уровня потряс тогдашний мир. Результат казался крайне удручающим: несчастный и покинутый всеми хорезмшах Мухаммад закончил свою жизнь, как гласит легенда, среди прокаженных на каком-то неизвестном островке Каспийского моря. Его сын Джелаль ад-дин исчез среди Иранских нагорий, быстро двигаясь куда-то в западном направлении и стараясь с остатками своего войска оторваться от безостановочно преследовавших его чингисовых всадников. Вслед за ним – отчасти для поимки строптивого отпрыска несчастного хорезмийского правителя, но главным образом, кажется, для дальней стратегической разведки – Чингис-хан отрядил два тумена Субутая и Чжебе. Судя по всему, Субутаю отводилась главная роль в этом поразительном походе:

«А Субеетай-Баатура он отправил в поход на север, повелевая дойти до одиннадцати стран и народов – Канлин, Кибчаут, Бачжигит, Оросут, Мачжарат, Асут, Сасут, Серкесут, Кешимир, Болар, Рарал (Лалат), перейти через многоводные реки Идил и Аях, а также дойти и до самого города Кивамен-кермен. С таким повелением он отправил к поход Субеетай– Баатура» [Сокровенное сказание: 262].

В этих смутных строках обширной программы угадываются похожие наименования: Идил (Итиль) – это Волга, а Кивамен-кермен – Киев.

От Самарканда до Калки и назад до Монголии

Различные письменные источники позволяют относить начало движения двух туменов Субутая и Джебе, по всей видимости, к самому началу 1222 года. Вообще-то, все это быстро задуманное предприятие может представляться некой поразительной ирреальностью. Прежде всего, в великое смущение повергает сама постановка задачи невообразимой сложности всего лишь перед двадцатитысячным(!) отрядом: дойти до неведомых им «одиннадцати стран и народов». Но, пожалуй, еще более поражает, что в конечном итоге эта задача оказалась успешно выполненной, притом в фантастически короткий срок. Современников этих событий, и в особенности персидских историков, все произошедшее воистину потрясало.