Борис Илизаров - Почетный академик Сталин и академик Марр Страница 11

Решению окончательно заняться специально армянским я обязан гебраисту Д.А. Хвольсону, отцу ныне здравствующего профессора физики. Я занял кафедру по армянскому языку, несмотря на отказ профессора, ответственного за кафедру, от участия в моем магистерском экзамене и на просьбу депутации армян не приглашать на армянскую кафедру неармянина.

Пора прервать сообщение биографических фактов, так как они в дальнейшем связаны с лицами и учреждениями, сейчас актуальными. Следует указать только на ряд экспедиций, совершавшихся для накопления материала по различным языкам, с оговоркой, что приписываемое мне глубокое знание всех кавказских языков есть совершенно ненужная легенда, как, с другой стороны не легенда, а подлинная действительность, что все мои творческие языковедные мысли суть не результат работ в кабинете, а зарождались и оформлялись в общении с людьми и природой, на улицах, торжищах, в пустынях и на морях, в горах и степях, у рек и родников, верхом или в вагоне, но только не в кабинете.

Проблем было много, сменявших одна другую: изучение Кавказа, его культурной истории, языка, литературы и памятников материальной культуры. Начав с грузинского и армянского языков, круг изучаемых предметов поставленной задачи постепенно расширялся целым рядом внекавказских языков, связанных один с грузинским, другие с армянским. Одна проблема, которая красной нитью проходит через все работы и остается до сих пор, — это проблема о языке, изучавшемся сначала в пределах интересов литературных, армянских и грузинских, а затем и лингвистических. Интересы историко-литературные были заменены интересами археологическими, нашедшими себе материал в раскопках в Ани, средневековом городище Армении, имеющем исключительное значение для изучения всех народов Кавказа, хотя первоначально крепость и основное население были там армянскими. Здесь же была создана лаборатория по изучению древностей Кавказа. Однако шаг за шагом вопрос о происхождении кавказских языков вырос в проблему о возникновении звуковой речи человека.

К предельному разрешению поставленных проблем толкали меня сами материалы, знание которых у меня накопились без ограничения исследовательских интересов к одному или другому языку, а также игнорирование тех перегородок, которые были созданы господствующим учением о языке.

Разрешению поставленной проблемы, в частности, благоприятствовало и скопление на одном факультете всех основных языков Востока. Кроме перечисленных выше языков, я занимался также санскритским, древнеперсидским и пехлеви. Из основных самостоятельно-культурных языков мира, когда теория выяснила необходимость знать и их, мне приходится в последнее время дополнять свои языковедческие знания только дальневосточными языками.

Яфетическая теория, обнимающая в настоящее время все языки мира, завершилась постановкой вопроса об увязке языкознания с историей материальной культуры и общественности и положением, что как все культуры Востока и Запада, так и все языки являются результатом одного и того же творческого процесса. Отпали не только религиозные, но и национальные деления как творческие факторы создания языков. Считавшиеся различными по расовому происхождению языки оказались созданием только различных эпох. Каждая расовая семья языков оказалась отличной не по своему происхождению группой, а новой системой, представляющей развитие предшествующей системы. Исчезла не только изолированность грузинского языка, но даже изолированность китайского языка. И в последние моменты мы присутствуем при установлении факта, что начиная от Японии и Китая и до берегов Атлантического океана основные термины культурной и доисторической жизни одни и те же. Все слова всех языков сводятся к четырем элементам. (В этом абзаце изложена „идея фикс“ Марра .)

Для проработки этого положения, в частности по каждому языку, требуется еще углубленная работа; одновременно требуется изучение непривлекавшихся или привлекавшихся лишь частично языков Африки и Америки. Но сейчас чисто теоретическая очередная проблема заключается в том, чтобы установить хронологию возникновения различных систем языков и нарождения в языках различных систем различных частей речи, первоначально не существовавших, в увязке лексического словарного материала с хозяйством, с историей материальной культуры и общественных форм.

Вследствие войны и прекращения сношений с Кавказом мною временно прекращены были работы над кавказскими языками и преступлено к разработке вопроса о происхождении западных языков, средиземноморских и, в частности, единственного пережитка доисторических языков Европы — баскского языка. Получив возможность съездить на Запад, во время изучения баскского языка я установил ряд признаков родства языка басков с мертвым этрусским и с яфетическими языками Кавказа, но отказался от нарождавшейся было мысли связать происхождение яфетических языков с одним баскским, так же как и от того, чтобы считать Кавказ прародиной этих древнейших языков.

Незаметно для себя, в ходе разрешения проблемы о происхождении вообще языка, то есть происхождения человеческой речи, я вскоре оказался обладающим данными, вынуждающими центр тяжести исследовательской работы перенести с мертвых языков на живые и установить даты и последовательность языковых явлений по пластам, имеющим своего рода геологические давности. Это — палеонтологический метод. Он получает свою проверку в том, что намечающиеся в процессе работы пробелы заполняются изучением на местах новых, раньше не изучавшихся языков Кавказа, языков или соседних, или сродных с грузинским и армянским. Эти же положения находят свое оправдание в языках, которые я при создании своей теории не знал и не думал изучать.

Выяснение процесса развития человеческой речи, имеющего историю движения от многочисленных несовершенных языков к менее численным совершенным языкам и намечающего пройденными этапами своего пути неизбежное в будущем слияние языков воедино, поставило новую проблему и выявило новое значение языкознания как науки, которая должна заниматься не только прошлым языка, но и его будущим и которая должна представить себе задачей осознание и руководство процессом развития человеческой речи, происходящим уже много десятков тысяч лет и ведущим к единству человеческой речи.

Вернувшись из первой поездки к баскам, я был вынужден признать, что для углубления и систематического исследования проблемы о яфетических языках мне не охватить всех знаний, которые необходимы для исследования даже одного баскского языка, неразлучимого ни с романскими языками, ни с языками Запада вообще, так же как и с языками Востока.

Академия наук СССР, идя навстречу моему обращению, основала Яфетический институт для работ над соответственно широко поставленными нами задачами. Все языки мира оказались результатом человеческого творчества, произведением созидательной работы единого процесса, и этот процесс нельзя выяснить иначе, как проработав каждый язык не как монолитный массив, а как результат скрещения ряда слов. Изучение этого явления с точки зрения яфетической теории, нахождение места каждого из этих слоев, а не языков, установление их хронологии возможно только при большом организованном коллективе, который взял бы в свои руки все это дело, я же один оказался бы бессильным. Но, поддержанному коллективом, можно деловито засучить рукава для гигантской работы, можно строить новое и беспощадно разрушать старое, отжившее. Цель наша — единство будущего человечества как в речи, так и в хозяйстве и общественности; ясна и основная актуальная проблема по моей специальности: уточнение выяснения процесса происхождения речи и усовершенствование его отдельных видов, чтоб осознанной целесообразной техникой облегчить процесс зарождения единого совершеннейшего орудия общения человечества и коллективно-сознательно закончить то, что коллективно-инстинктивно возникло и претворялось в новые формы многими и многими тысячелетиями. А пока что, посильно двигаясь вперед, не покладая рук, трудиться в пути над подготовкой соответственных исследовательских сил для коллективов, в организованной работе которых только и перестанут индивидуальные достижения становиться бесцельными и никому не нужными».

«…картина рыцарских времен с одним воином на ристалище». Палеонтология речи

Основатель яфетической теории в языкознании, или, как ее позже стали называть, «нового учения об языке», Н.Я. Марр стал членом Российской академии наук в 1909 году, а академиком в 1912 году, то есть в сорок восемь лет. «Великого корифея науки» И.В. Сталина (так величали его в 30-е и последующие годы ХХ века) избрали почетным академиком Академии наук СССР к официальному шестидесятилетнему юбилею в декабре 1939 года, то есть через двадцать семь лет после избрания Марра. За какие научные «заслуги» был избран в академики Сталин, пояснений не требует. Лет за десять до этого сталинского юбилея нельзя было даже вообразить, что Академия наук (этот оазис «буржуазной» независимости и просвещения в Советской России) позволит себе верноподданнически поднести поздравительный адрес и почетное членство пусть и главе государства, но необразованному и малокультурному человеку. Всего лишь десять лет назад академия все еще казалась нерушимым бастионом интеллектуальной свободы и политической фронды. До революции и в первое десятилетие после нее в числе действительных членов академии было около сорока человек (сплошь корифеи науки!), которые без всяких нажимов и ходатайств со стороны власти свободно избрали в свою среду очень необычного человека — лингвиста Н.Я. Марра. И это несмотря на то, что научная компетенция Марра часто оспаривалась, причем не только почетным академиком Сталиным в 1950 году, но много раньше научными противниками Марра, а потом и бывшими учениками и апологетами. Но были и те, кто всегда считал Марра гениальным ученым. Дело в том, что Марр и человек, и ученый был сильнейшим источником межчеловеческих напряжений и фокусом борьбы околоидейных и научных противоположностей. Даже сейчас его образ все еще отражает блики уходящей эпохи. При жизни у него был профиль пафосного грузина-рыцаря и лабиринтное мышление античного европейца, забредшего во дворец Минотавра.