Фёдор Успенский - Очерки истории Трапезундской империи Страница 11

Главным соперником вновь образовавшейся империи был, рядом с Никейской империей Феодора Ласкаря, румский или иконийский султанат, также принявший на себя задачу поддержать на востоке идею Греческой империи. Вследствие этого власть Великих Комнинов в Трапезунде значительно сократилась, в конце концов ограничена была прежней фемой Халдия (с одной стороны Фермодон, с другой Фасис, на юг цепь гор). И политика империи великих Комнинов перестала претендовать на мировое значение, будучи ограничена мелкими интересами самозащиты от султаната и установления прочных отношений с Грузией. Прежде всего обращает на себя внимание географическое и этнографическое положение фемы Халдия, в которую входит Трапезунд. Самая военная и административная организация фемы способствовала тому, чтобы центральные притязания, идущие из Трапезунда, могли быть выполнены без особенного труда. Горная, труднодоступная область сдерживалась военными гарнизонами, сидевшими в крепостях, к которым, как к естественной защите против врага, тянуло местное население. Нужно присоединить, что власть в поселках и деревнях принадлежала крупным или мелким владетелям по местному феодальному праву, которые стояли в вассальных отношениях к начальникам крепостей и гарнизонов и административным чинам Трапезундской империи, как об этом будет подробнее изложено в одной из нижеследующих глав. Таковыми крепостями, подчиненными Трапезунду, оказывались Триполь, Керасунт, Ясоний, Месохалдия и др.

Объединительное движение имело два центра или двух вождей. В то время как Алексей выполнял поставленные ему задачи в Халдии, брат его Давид также с помощью грузин и лазов и константинопольских приверженцев начал расширять трапезундские владения в сторону Малой Азии. Здесь угрожала Комнинам особенная опасность в провозглашении никейским императором Феодора Ласкаря и особенно в венчании его рукой патриарха. Нужно было спешить войти в непосредственное соприкосновение с этой новой империей, не дав ей времени для организации. Нет никакого основания сомневаться в том, что Давид Комнин имел определенную идею на этот счет — завладеть Никеей и свергнуть Ласкаря, но задача оказалась выше его средств. Никейский император, — чтобы не входить здесь в подробности, уместные при изложении никейских событий, — в трудных обстоятельствах не останавливавшийся над выбором средств, лишь бы они вели к цели, вошел в соглашение с султаном Икония против своих соперников, трапезундских Комнинов. Последний также имел полное основание войти в виды Ласкаря, так как усиление трапезундских Комнинов было далеко не в его интересах. Столкновение между соперниками, имевшее трагические последствия для Комнинов, имело место при Амисе, где стоял Алексей и откуда турки воспрепятствовали ему движение вперед на помощь своему брату. Между тем в это же время отряд, предводимый Синадином, полководцем Давида, был разбит греками Ласкаря наголову, причем был взят в плен и его предводитель. Так скоро должны были рассеяться планы Комнинов на широкую власть и притязания. Это должно было оказать значительное влияние на перемену их политики. В высшей степени неблагоприятной и непоправимой была неудача при Амисе. Эта приморская крепость, в то же время и торговая пристань для Черноморья, зависела тогда от греческого администратора, управлявшего городом вполне самостоятельно и не признававшего ни Трапезундской, ни Никейской империи. Невдалеке от Амиса турки основали свою торговую колонию под именем Самсуна; таким образом местная греческая колония, опиравшаяся на симпатии греков Никеи, смотрела как на специально национальное дело на удержание власти в Амисе. Правитель города Савва отклонил все предложения Алексея Комнина и предпочел держаться мира с турками и с никейским императором. Здесь решилась таким образом дальнейшая судьба Трапезундской империи[38].

Именно совершенно неизбежной становилась катастрофа, постигшая операции Алексея Комнина. Сельджукские турки приостановили его движение, захватили Ираклию, Амастриду и соседние области, вошедшие уже в соглашение с трапезундскими Комнинами, поставив его в отчаянное положение и принудив к самому экстренному средству — к просьбе союза с завоевателями Константинополя, франками и венецианцами. Но на равнине между Ираклией и Никомидией полководец Ласкаря Андроник нанес франкским отрядам поражение, взял многих в плен. Давид пытался еще некоторое время держаться в Синопе, где и окончил жизнь. С тех пор этот город вполне отделился от Трапезундской империи.

История первого трапезундского царя Алексея, принявшего титул «Великий Комнин», проходит и постоянной войне с турками Икония, чей султан Айзеддин находился в дружбе с греками Никей ской империи. Ввиду стесненного положения, в котором была Трапезундская империя, можно по ставить в большую заслугу Алексею I, что он не настаивал на невозможном, не думал искать спасения в безнадежном соперничестве с никейски ми греками и турками, напротив, нашел возможность войти в соглашение с турками, правда, на условиях вассальных отношений с обязательством уплаты небольшой подати и посылки вспомогательного отряда султану Икония, чем утвердил положение империи, существование которой признали, наконец, никейские греки и турецкие эмиры Малой Азии. Он умер 1 февраля 1222 года, оставив после себя сына, именем Иоанна, который, однако, не был непосредственным его преемником. Скудные сведения об основателе империи в Трапезунде, находимые в письменных памятниках, нисколько не восполняются археологическими данными, представляющими в других отношениях богатый материал; тем не менее мы позволяем себе остановить внимание на одном факте археологического значения, в котором усматриваем забытый намек на место погребения основателя Трапезундской империи.

Во время занятий в трапезундском кремле в 1916–1917 гг. мною было обращено внимание на северную угловую башню кремля, которая сохранила следы древней церкви с остатками живописи. Эта башня первоначально имела военное значение, приспособлена же для церкви впоследствии, когда явилась в том потребность и когда для защиты кремля были приняты другие меры. В изображениях по стенам верхнего отделения башни находится между прочим царственная фигура в орнате и с короной на голове. По ту и другую сторону головного убора значительно потертая надпись в 8 строк, в которой читаются имена непосредственных родоначальников, т. е. отца и деда основателей Трапезундской империи. По различным соображениям, основывающимся как на изучении головного убора этой фигуры и одеяния, так и всей композиции, мы пришли к заключению, что эта башня заключает в себе, в склепе под средним отделением, усыпальницу первых Великих Комнинов. К сожалению, мы не имели достаточно времени, чтобы приступить к раскопкам в этой местности, без каковых нельзя категорически решить затронутого здесь вопроса. Андроник Гид, занявший после Алексея трапезундский престол, по своему происхождению принадлежал, вероятно, к местному дворянству. Фамилия Гидов и до сих пор встречается между обитателями области. В объяснение того факта, что Гид занимал престол помимо законного наследника в лице сына Алексея Иоанна, известно лишь то, что он был женат на дочери Алексея Комнина. Можно сделать догадку, таким образом, о семейном раздоре, последовавшем по смерти основателя империи, следствием чего было то, что он не былпогребен или в митрополии, или в другой городской церкви, как то было в обычае.

Некоторый свет на место погребения основателя империи бросает северная башня, в верхней части которой, по-видимому, была церковь и в ней сохранились остатки росписи. Башня подвергалась исследованию в два приема: в 1916 и в 1917 гг. Год от году находящиеся в ней фрески портятся, потому что за отсутствием кровли они подвержены постоянному вредному влиянию солнца, ветров и дождей. Хотя с целью предохранить их от неминуемого разрушения мной были приняты меры в устройстве деревянного щита, но эта временная мера едва ли спасет уже значительно пострадавшие изображения. Обращают на себя особенное внимание три фигуры, из коих одна с императорским головным убором; в связи с объяснением их получаются любопытные проблемы.

Неоднократно и по разным поводам поднимал вопрос о головных уборах императоров и придворных лиц, в особенности Византийской империи, академик Н. П. Кондаков[39]. По громадному материалу, каким он располагал в этом отношении, равно как и по тонкому знанию его технических особенностей, вследствие продолжительного с ним обращения, акад. Кондаков приобрел навык авторитетного суждения по вопросам, касающимся парадной одежды и головных уборов. Пользуясь его указаниями, находимыми в отдельных сочинениях, мы пытались дать нашим соображениям о лице, которое носит на фреске занимающий нас головной убор, некоторую твердость и положительность. Позволим себе войти в необходимые по существу дела подробности. Прежде всего выделяем те задачи, которые нас здесь не должны занимать, ограничиваясь выяснением темы об особенностях, свойственных короне императора и парадным головным уборам высших придворных чинов. Основная мысль акад. Н. П. Кондакова заключается в следующем[40]: «Нет надобности прибегать к объяснению того, что исходным типом венца является… венец императорский. Историческое развитие его форм естественно должно ложиться в основание всякого расследования по форме других венцов… Можем считать условно установленным, что основная форма металлического обруча для византийской короны уже не была диадема (повязка матерчатая, затем металлический обруч), но со времени Юстиниана заменена формою стеммы, т. е. золотым обручем, снабженным извнутри матерчатою шапочкой, над которой укреплялась еще металлическая крестообразно сложенная дужка, в перекрестье которой, наконец, утверждался драгоценный крест. Венец в виде обруча, без матерчатого верха и без металлической дуги, а потому также и без креста, составил, во-первых, обычную форму так называемой обетной (вотивной) короны, подвешивавшейся над престолом, под арками кивория, и, во-вторых, старинную форму венца (στεφανος), впоследствии (уже с XII–XIII в.?) ставшего головным убором чина кесаря и других ему приравненных».