Аллан Эккерт - Йоулер Страница 11

Как только он смог бегать достаточно быстро, чтобы спастись от погони, зов к странствию снова проснулся в нем. И опять он начал свой путь на север. Редко он пробегал теперь больше десяти миль в сутки, но в первой неделе апреля он достиг значительной вехи на своем пути. У сонного городка под названием Малые Ключи он подошел к реке. Это были сказочно широкие, прозрачные, холодные и влекущие воды, это была Миссисипи. В этом месте, значительно южнее от верховий реки, Миссисипи мало напоминала широкий мутный поток, в котором он чуть не утонул когда-то. Он стремительно перебежал через мост и побежал по восточному берегу, огибая Малые Ключи с юга, пока городок не остался позади него.

Вряд ли он узнал эту реку, но все же нечто странное произошло с ним. По обыкновению, он поднял голову и принюхался, но на этот раз его нос был обращен скорее на восток, чем на север, и в тот же момент он затрусил в ту сторону, прочь от реки.

Он странствовал среди густых сосновых и кедровых лесов и наслаждался родным ароматом их иголок. Он встречал существа, не виданные им прежде, и на большинство из них реакция его была враждебной. Увиденный им издали, футах в пятидесяти, большой черный лесной медведь, только со спячки, побудил его остановиться. Минут десять он наблюдал, как большой зверь срывал кору с мертвых деревьев, ища спящих насекомых и личинок. Но потом медведь увидел его, поднял морду, стал принюхиваться и направился в его сторону. Кот умчался прочь.

Однажды он почти столкнулся с большим серым волком. Без малейшего раздумья кот бросился к ближайшему дереву - высочайшей сосне, волк бежал за ним по пятам. Раненая нога не стесняла движений, когда кот вскочил на шершавый ствол. Волк несколько раз обошел вокруг дерева, но, похоже, не был заинтересован в стычке и скоро ушел.

Именно тогда, когда кот, наконец, решил, что может безопасно спуститься на землю, он впервые встретил дикобраза, расположившегося на нижней ветке того же дерева. Подстегиваемый любопытством, кот осторожно приблизился к странному зверю, склонил голову и неуверенно протянул лапу, чтобы потрогать его. Но только сделал это, как дикобраз изогнул хвост в дугу. Несмотря на быстроту, с которой кот отскочил от него, хвост уколол его переднюю лапу. Тотчас возникла жгучая боль в тех местах, где глубоко вонзились маленькие шипы. Он сиганул с дерева вниз и долго бежал, прежде чем остановиться.

Трехдюймовые шипы засели в лапе и были очень болезненны. Казалось, что они входят все глубже и глубже с каждым движением. Он долго старался куснуть и вытянуть шипы из лапы. Но сделать это было нелегко. Лишь на долю дюйма пониже корешка шипа располагались многочисленные микроскопические зазубринки, которые жалили, как только прикасались к телу. Ему повезло. Он, наконец, вынул шипы, хотя весь исцарапался, извлекая их.

Столкновение с дикобразом могло стать смертельным. Многие хищники умирали, раненные в морду или пасть иглами хвоста дикобраза. Раны гноились, опухали, и звери, лишенные возможности есть и пить, умирали от голода или жажды.

Кот получил урок, предостерегающий от подобных смертельных ошибок.

Его продвижение на северо-восток приостановилось в тот день, когда он достиг Змеиной Реки на полпути между Брунсвиком и Грасстоном. Незадолго до того, как он добрался до реки, страшный ураган и потоки дождя заставили его искать убежище в дупле. Когда засветило солнце, он возобновил свое путешествие, надо было лишь найти свою тропу, смытую вышедшей из берегов Змеиной Рекой. Он пошел вдоль берега вниз по течению и уперся в громадное дерево, сваленное молнией и лежащее поперек его пути. Обходя дерево стороной, он услышал тихий плач. Кот остановился, реагируя ушами на звук. Тихий писк повторился. Настороженно, медленно он обогнул ствол поваленного дерева. Изумленно озираясь, там бродила крошечная кошечка.

Хвост кота зашевелился, и глубокое мягкое подвывание вылилось из его горла, но котенок, видимо, не слышал его. Он громко мяукнул, но маленькая кошечка не обращала внимания на звук. Очень заинтересованный этим, кот огляделся, но не увидел поблизости никакого другого существа. Он подошел к котенку, не делая попытки ступать бесшумно, и, когда тронул носом ее спину, она подпрыгнула, как от удара. Кошечка припала к земле, шипя от страха, широко расставив лапки и выгнув спину. Потом с жалобным криком она подбежала к нему и потерлась о его лапы, почти тотчас замурлыкала и потом улеглась как раз между его передними лапами. Когда два зверя смотрели друг на друга, завопила сойка. Уши кота инстинктивно отозвались на звук. Кошечка никак не реагировала. Она была глуха.

Слабое дуновение ветра донесло до кота новые запахи. С чуть вздыбившейся шерстью он направился к поваленному дереву и заглянул в дупло. Там лежали останки раздавленных котят и большой рыси.

Кот отбежал от дерева, сбивая с ног кошечку, бегущую за ним. Она, очевидно, думала, что кот играет с нею. Отступив на несколько шагов, она потом припала передней частью туловища к земле, а заднюю задрала, поводя взад-вперед обрубочком-хвостом.

Когда кот снова попытался уйти, она пошла за ним. Он слегка зарычал на нее, но звуки не достигали ее ушей, и обнаженные зубы не испугали ее. Он внезапно повернулся и побежал сквозь густой кустарник. Пробежав футов пятьдесят, он остановился и прислушался. Он услышал, как котенок пробивает себе путь за ним, жалобно мяуча. Он вернулся к маленькой кошечке и низко склонился над ней. Тотчас плач сменился едва слышным мурлыканьем, в то время как она туловищем терлась о его голову.

Помедлив, но все с большей уверенностью, кот лизнул ее, и теперь, впервые более чем за год, его собственная грудь чуть дрожала от урчащего мурлыканья.

Меньше чем в миле вниз по Змеиной Реке - поиски заняли у них почти четыре часа - кот нашел пещеру для логова у основания большой скалы. Его чуткий нос подсказал, что это была медвежья берлога. Успокоенный тем, что берлога покинута довольно давно, с момента зимней спячки, кот взял котенка за загривок и внес в логово.

Шерсть кошечки была покрыта слоем грязи, он умыл ее своим языком. Она усложняла работу тем, что лупила его по носу лапками, но он не обращал на это внимания. Он был с ней в логове до темноты, когда, уставшая от долгого перехода, она крепко заснула, свернувшись совсем рядом с ним.

Еще на пути к своему новому жилищу кот поймал трех мышей и положил их перед кошечкой. Она ела с особенным удовольствием, но было видно, что ее не так давно оторвали от материнской груди. Он всю добычу отдал ей, так что теперь был голоден. Он встал и выбрался из логова. Котенок не проснулся.

Охота была удачной. Почти рядом со скалой он поймал кролика и трех полевок. Насытившись, он направился к логову. Котенок еще спал, когда он забрался внутрь и улегся рядом. Она время от времени просыпалась, тогда он лизал ее, она теснее прижималась к нему и продолжала спать.

Весна и лето прошли быстро для странной пары. Это время особенно много радости принесло коту. Впервые в его жизни другое существо зависело от него, и он воспитывал удочеренную кошечку с такой же сильной привязанностью и самозабвением, как если бы это было его собственное потомство. Он охотился для нее и не раз оставался даже голодным.

Очень быстро он научил ее основам охотничьего искусства, но у него были сложности, потому что она была совершенно глуха, без сомнения, в результате удара молнии, который унес жизни ее родных. Но ее глухота, казалось, обострила зрение и обоняние. Она научилась ложиться с подветренной стороны, так, чтобы уловить запах неслышного врага и приготовиться. Она смотрела на своего учителя-кота и научилась понимать, что от нее требуется в охоте.

К концу октября молодая рысь была выше кота, хотя и не так тяжела. Она была очень красивым зверем, с изящным, гибким телом, покрытым светло-желтой шерстью, с бархатистыми коричневыми подпалинами. Ее четырехдюймовый с черным кончиком хвост был короче, чем у кота, но кисточки ушей выдавались значительно дальше, а бачки на щеках придавали ей смехотворно серьезное выражение. Лапы были раза в полтора шире, чем у кота. Глаза рыси отсвечивали желто-оранжевым.

Больше полугода они жили вместе, и ни разу за это время странный позыв не заставлял кота поднимать голову на север и принюхиваться к чему-то, к какому-то неясному и ускользающему запаху. Казалось даже, что в молодой рыси он нашел то, что так неотступно гнало его в путь.

Но вот в начале ноября, когда они бродили у устья Змеиной Реки, там, где она впадает в Сэнт-Круа, у молодой рыси началась течка.

С этого дня их отношения изменились. Интерес кота перестал быть отцовским и стал интересом самца к самке. Но она не боролась с ним, она игнорировала его. Куда бы она ни шла, он шел рядом с ней, но только стоило ему приблизиться, как она кидалась на него со злостью, не так, как кошка бросается на своего избранника, а как один зверь угрожает другому. Такое положение сохранялось три дня, в течение которых кот мало спал, мало пил и совсем не ел - диета, мало подходящая для исправления его нрава.