Петр Северов - Морские были Страница 11

Анциферов быт даже разочарован. Зато Козыревский ликовал и нисколько не заботился об ясаке. С курилами у него сразу же завязалась дружба. И сколько ни прислушивался Анциферов к вопросам, которыми так и сыпал есаул, - не уловил он в них даже намека на поживу. Козыревский подробно расспрашивал об острове, о речках его, заливах и мысах, о зимних погодах в этом краю, о рыбном промысле, об охоте, а потом стал допытываться о японцах и их земле и все ответы занес на бумагу.

- Не удивляйся, атаман, что столько бумаги я извел, - заметил он Анциферову. - Может, эта бумага любого ясака будет дороже. Новые земли открыли мы для отечества.

На другой день с тремя курилами и с неразлучным свертком бумаги Козыревский ушел вглубь острова, и сколько ни искали его казаки меж черных скал, в зарослях ольхи и березняка, меж прибрежных утесов - все было безрезультатно.

Анциферов поднял все племя и всю свою дружину, и люди отправились на поиски. Они не увидели Козыревского, они его услышали. Он сидел на самой вершине огромной скалы с развернутым листом на коленях и пел... Там, на скале, облюбовал он местечко, с которого и снял до малейшей подробности план острова.

На юге за проливом виднелись еще острова.

Крепко досталось есаулу от гневного атамана, но Козыревский был весел и доволен.

- Самое главное сделано, атаман! Вот он, наш остров! Теперь и в челобитной можем писать: принимай, матушка-Москва, новые земли под высокую руку!..

Так в 1711 году русские люди открыли Курильские острова и побывали на первом из них.

Возвращаясь к мысу Лопатка, Козыревский уже строил планы нового похода. Курилы сказали ему, что если плыть на юг вдоль островной гряды, то где-то за шестнадцатым островом или немного дальше можно увидеть обширную японскую землю. Пробраться в эту землю и завести с японцами торг - вот о чем мечтал теперь Козыревский. Однако сам, без атамана, он не мог осуществить эти смелые планы. А как увлечь Анциферова? Ясаком, собранным на острове, атаман не был доволен.

- У себя, на Камчатке, мы больше собрали бы за этот срок, - ворчал он в дороге, морщась от соленых брызг. - А риску-то, риску на море сколько!

По возвращении в острог казаки всем отрядом приступили к составлению челобитной. Каждое слово и каждую фразу выверяли они десятки раз, спорили до хрипоты, требовали от есаула читать все сначала.

Челобитная рассказывала о славных делах дружины, о разгроме камчадальского войска, о походе на Курильские острова.

Козыревский приложил к челобитной карту открытых земель. В скором времени это донесение стало в Москве одной из важнейших новостей.

А между тем на Камчатку прибыл вновь назначенный приказчик - казачий десятник Василий Щепеткой. По пути он собрал ясак в Верхне-Камчатском и Нижне-Камчатском острогах, а теперь ждал посыльных с казной из Большерецка. В Большерецке уже долгое время распоряжался всем Данила Анциферов. Ему-то и передал Щепеткой наказ явиться с ясаком.

Атаман не всем доверял в своей дружине. Он отобрал три десятка казаков и, выйдя с ними подальше от острога, сказал:

- Дело понятное, служилые, новый приказчик приготовил для нас ловушку. Приходите, мол, ко мне в Нижне-Камчатск, любо-мирно побеседуем, чайком вас угощу! А только мы ступим за ворота - каждый свою голову береги...

- Что будем делать, атаман? - спросили казаки.

- Убить Щепеткого - и делу конец! - решил Анциферов. - Не будем же мы ждать, пока он в цепи нас закует.

- Неловко получается, атаман, Щепеткой - государев человек...

Анциферов криво усмехнулся:

- А разве Атласов не был государев?..

Казаки притихли. За последние дни у них окрепла надежда на счастливый исход прежних, преступных дел. Двумя победами над камчадальским войском и открытием островов, быть может, искупили они вину. Но атаман снова звал на черное дело. Кто посмел бы ослушаться атамана?

Анциферов, однако, не приказывал. Он разговаривал тише обычного и сам словно спрашивал совета.

- Как же мне быть-то с вами, славные, верные воины? Жаль отдавать вас Щепеткому. Жесток, говорят, он - пытать и мучить станет без разбору... За себя-то я не страшусь, - кругом широкий край, и волюшка мне еще не надоела. За вас болею, бедные, - тяжелая ваша судьба...

- Мы с тобою останемся, атаман, - нам тоже воля не надоела!.. - шумели казаки. - А ежели надо убрать Щепеткого, - уберем!..

- Умное слово приятно слышать, - ответил Анциферов. - Пока еще отписки в Якутск дойдут да пока новый приказчик явится, может и год и два минет?.. Два года поживем - и то наше!

В Нижне-Камчатский острог они решили явиться с ясашной казной. Это рассеет всякие подозрения у Щепеткого. Пока он будет любоваться мехами лисицы и бобра, сам Анциферов или кто другой из его людей должен улучить минуту и без шума ножом уложить приказчика на месте... Тогда и те казаки, что в остроге, примкнут к Анциферову. Тогда он станет атаманом всей Камчатки и сам будет издавать законы.

Об одном жалел атаман в этом походе - о том, что не было с ним Козыревского. В тот самый день, когда казаки стали собираться в дорогу, есаул заболел. Впрочем, Анциферов и так был уверен в быстрой победе. Не первый приказчик стоял на его пути. И заранее радовался атаман близкой большой добыче.

Но случилось не так, как рассчитывал Анциферов. Щепеткой, вопреки его ожиданиям, не прикоснулся к мехам, сидел в сторонке и разговаривал со своими служилыми. Два казака равнодушно, без всякого удивления или одобрения, сосчитывали меха. И пока вели они счет, вооруженные люди Щепеткого ни на минуту не отходили от своего командира.

Анциферов понял: приказчик почуял недоброе и заранее предупредил своих казаков. В смешное и обидное положение поставил себя атаман: отдал богатейшую казну, а теперь должен был вернуться к своим с пустыми руками! Посмеется над ним Козыревский, посмеются и другие казаки: хитер атаман, да нашлись еще хитрее!

И решил Анциферов действовать напрямую.

- Дельце тайное есть у меня, любезный Василий Севастьянович, - сказал он, озабоченно поглядывая по сторонам, - государственной важности. Надо бы с глазу на глаз потолковать...

- А кто нас услышит? - удивился Щепеткой. - Служилые? У меня от них секретов нет. Говори. Они - тоже государевы люди.

- Неловко это, Севастьянович, выходит... Пройдем-ка в твою горницу, поговорим.

- Что за тайна?.. Говори здесь.

Служилые Щепеткого уже сомкнулись вокруг него тесным полукругом. И атаман понял, что не успеет он ступить даже шагу, как будет сражен насмерть.

- Ну, ежели нынче ты не расположен, - сказал Анциферов, изо всех сил стараясь улыбнуться, - поговорим в другой раз...

Спокойные глаза приказчика, показалось Даниле, смеялись.

- Пожалуй, - согласился Щепеткой. - Да только в другой раз побольше ясака привози. Следовало бы тебе пойти на реки Колпакову и Воровскую, потом к авачинцам завернуть, - опять они не хотят ясак платить.

- Ты доверяешь мне такое дело? - удивился атаман.

- А почему бы не доверить? - с чуть уловимой улыбкой спросил Щепеткой. - Вот нынче богатую казну ты сдал. Будем надеяться, что и в другой раз не подведешь. Я не судья тебе, судьи еще приедут. Я как служилый человек с тобой говорю.

Крепко задел он этими словами атамана, в самоё сердце уязвил, но придраться Анциферов не мог: Щепеткой оказывал ему доверие.

Раздраженный до крайности, Анциферов покинул острог. Когда он выехал со спутниками за ворота, караульный со сторожевой вышки вслед им крикнул:

- Эх и попировали, голубчики, да горек, видно, мед!

Никто из казаков не оглянулся. Анциферов хмурил брови и скрипел зубами.

Лютая злоба вдруг охватила атамана. Козыревский - вот кто во всем виноват.

Ну, рассчитается же он теперь с есаулом!

Но прежде необходимо было покончить с неугомонными авачинцами.

...Группа авачинских воинов встретила Анциферова еще на дороге, всячески выражая свою радость. Ему подносили шкуры бобров, звали его в селение, а здесь сам старшинка широко распахнул двери прочного обширного балагана.

- Дорогому гостю - честь и слава! Мы не подчинились Щепеткому, но мы подчиняемся Анциферову, потому что знаем: это самый смелый человек на всей Камчатке!

Польщенные такой почетной встречей, атаман и несколько верных ему казаков вошли в балаган. Из предосторожности Анциферов сразу же потребовал заложников. В балаган вошло шестеро пожилых камчадалов.

- Смотри; атаман, - сказал старший из них, - тебя ждут лучшие угощения, а завтра мы дадим тебе все, что имеем: много мехов бобра, и соболя, и чернобурой лисицы... Угощайся, атаман!..

Ночью Анциферова разбудил какой-то шум. Вскочив, он увидел, как снизу, из-под земли, закрывая выход, поднялся прочный дубовый заслон...

Атаман бросился к заслону и ударил в него кулаком, но толстые брусья даже не покачнулись.

- Огонь! - закричали вдруг заложники.

Лишь теперь Анциферов понял, что эти шестеро камчадалов решили погибнуть в огне, лишь бы погубить его, ненавистного атамана. Он угрожал, плакал, просился. Но все было напрасно. Вскоре пламя заметалось над их головами.