АБДУРРАХМАН-И ТАЛИ - ИСТОРИЯ АБУЛФЕЙЗ-ХАНА Страница 11

Все одетые в темно-синее платье,

С сердцами, полными крови, проливая реки слез, Все, посыпав головы от горя землею, Как платье, изорвав свою грудь, поспешили выступить ему навстречу. Весь народ, обнажив головы и набросив на шеи черные войлоки и паласы, вышел из города…» (Шарафуддин Али Езди, Зафар-наме, принадлежащая мне рукопись, по-видимому, XVI в., л. 68а – 68б). 65. В этом стихе пропущено какое-то слово, так что перевод дается неточный. 66. Стих переписан с погрешностями против метра. 67. Тело Убайдулла-хана похоронено в мазаре шейха Бахауддина в усыпальнице: его предков, вместе с его отцом Субхан Кули-ханом (Убайдулла-наме, стр. 274 и др.). 68. Против этого сбоку написано другою рукою: «Псевдоним Мовланы Абдуррах-мана, составителя этой книги, был Тали' (Толе'), о чем упомянуто в начале книги». 69. Абдулла-бий хаджи занимал должность кушбеги при Убайдулла-хане, который незадолго перед своею гибелью отстранил Абдулла-бия от этой должности в г.

Бухаре, предоставив ее молодому дворцовому служителю из рабов Тюря Кули, а Абдулла-бия назначил в Балх верховным кушбеги (Убайдулла-наме, стр. 277). 70. Так как кенегесы жили в Шахрисябзской области, юртом которых она считалась, и были подданными бухарских ханов, то Худаяр-бий, оскорбленный отказом в утверждении его аталыком, отправившись в Шахрисябз со своим сыном, сторонниками и соплеменниками, что, по-видимому, представляло значительные вооруженные силы, начал войну с кенегесами, разорял и опустошал их земли, как подданных хана, тем желая отомстить хану. Эта картина была обычной в феодальной жизни среднеазиатских ханств. 71. Махрамами в Бухаре назывались низшие дворцовые чиновники, нечто в виде пажей, которые исполняли разные обязанности при ханах или эмирах. При Убайдулла-хане они имели большую власть; воспользовавшись неладами хана с военным сословием, стали пренебрежительно относиться к военным и даже отдавать им приказания. Дело дошло до того, что у военных, как выше упоминалось, отняты были их танхой – забраны дворцовыми служащими. Индусам-ростовщикам было оказываемо особое покровительство, а мусульманам чинились всяческие препятствия добиться правосудия в тяжбах с индусами. Такие и подобные им явления, совершаемые дворцовой кликой, вызывали крайнее недовольствие узбекских эмиров и военного сословия и были в числе причин, повлекших свержение хана и его убийство (Убайдулла-наме, стр. 284 и сл.). 72. Оба эти ходжи были богатыми и влиятельными людьми, весьма близкими к Убайдулла-хану; поэтому сейчас же после убийства хана Джаушан калмык постарался устранить этих ходжей. Воспользовавшись тем, что Ибрагим-бий диванбеги не получил своей доли из грабежа ханского добра, как, вероятно, и Ходжа Кули парваначи, новый кушбеги отдал ходжей в руки этих лиц (по Убайдулла-наме, стр. 284 – в руки одного Ибрагим-бия), которые в несколько приемов дочиста обобрали ходжей. 73. Два значительных медресе Ходжи Даулата и Ходжи Нихаля, расположенные на Регистане, существовали до конца Бухарского ханства. 74. В своих кровавых расправах над знатью Джаушан в конце концов, по-видимому, потерял всякое чувство меры. По словам историка Убайдулла-хана, имущество всех лиц, имевших хоть какое-либо отношение к убитому хану, он конфисковал; о разных почтенных лицах распространял слухи о несправедливостях, чинимых народу; за каждое непонравившееся ему слово предавал виновного смерти с конфискацией его имущества. Сборщики податей и все служилое сословие страшно боялись его из-за жестокого с ними обращения. Его высокомерное обращение не только со всеми, но и с Абулфейз-ханом, которого он третировал и, как ходили слухи, хотел извести, чтобы самому стать ханом, вывели из себя даже слабовольного Абулфейза, и тот высказал свое недовольство Джаушан Ма'сум аталыку. В согласии со всеми эмирами было решено отделаться от кушбеги. Его под каким-то предлогом попросил к себе аталык вместе с его братом Салах курчи, и когда Джаушан прибыл к аталыку, он был там схвачен, брошен в тюрьму, подвергнут пыткам и убит с своими братьями Малахом и Ибрагимом (Убайдулла-наме, стр. 286 – 288). 75. Арбабом называлось в городе лицо, следившее за общественными работами по очистке оросительных каналов, за сбросом подпочвенных вод и проч. (Бухарский трактат о чинах и званиях, стр. 142). 76. Семь племен, или семь родов, – объединение семи родов узбеков Зарафшанской долины (П. П. Иванов, Восстание хитай-кипчаков в Бухарском ханстве: 1821 – 1825 гг., Л., 1937, стр. 116, прим. 13). 77. Все эти события, так отрывочно, но весьма определенно передаваемые нашим автором, их непосредственным свидетелем, сводятся к тому, что при общем хаосе в государстве, последовавшем за убийством Убайдулла-хана и возведением небольшой кучкой заговорщиков ничтожного Абулфейз-хана, поместные феодалы и главари племен почувствовали себя совершенно не связанными с центральною властью и подняли бунты. Особенная анархия, по-видимому, царила в Мианкале, где свободолюбивые хитай-кипчаки представляли благодатную почву для всяких сепаратистских; выступлений и движений и где имелись в распоряжении родов крепости, служившие опорными пунктами для мятежных выступлений против центральной ханской власти или соседей. Все это были предпосылки для последующих крупных и продолжительных народных восстаний в Мианкале, вроде восстания, возглавленного Ибадулла-бий хитаем в 1159/1746 г. при том же Абулфейз-хане, или большого и многолетнего восстания хитай-кипчаков в 1821 – 1825 гг. при эмире Хайдаре. Следствием всего этого было крайнее разорение оседлого населения с расстройством оросительной системы, запустением пахотных полей и неизбежным уменьшением населения вследствие его гибели и выселения в другие места. 78. Один из маленьких бухарских базарчиков, существовавших до Октябрьской революции, где торговали всеми продуктами. Он находился неподалеку от Лаби Хауз-и диванбеги. 79. Факт чрезвычайно любопытный, показывающий, до какой степени главарям племен было чуждо уважение к авторитету высшей государственной власти, до какой степени они не понимали идею целостности государства и безразлично относились к преступным посягательствам на нее, что заведомого бунтовщика и вымогателя Худаяр-бия возвели в самое высокое звание аталыка. 80. Должность великого ходжи, можно думать, есть то же, что должность великого евнуха. Он являлся начальником над дворцовыми евнухами; на его обязанности лежала охрана гарема и доставка в него пищи, платья и проч. (Бухарский трактат, о чинах и званиях, стр. 148). 81. Т. е. эта область была в столь номинальной зависимости от Бухары, что управлять ею бухарскому ставленнику было делом невозможным. 82. В тексте, несомненно, ошибочно написано «Бай Мухаммед-бию», а слева на полях другою рукою приписано против этого «Фархад-бию». 83. Должность парваначи (от старотаджикского парвана – царский письменный приказ) была одною из высших должностей; на обязанности парваначи лежала выдача эмирских или ханских указов или ярлыков жалуемым ими лицам. Выдавая такой указ награжденному должностью, чином или званием, парваначи особым образом складывал бумагу и вставлял ее в чалму награжденного, и тот в течение трех суток ходил с таким указом. 84. Т.е. сотканный из противоположностей, мог быть хладнокровным и крайне вспыльчивым. 85. Против этого места на полях написано другою рукою: «Ибадулла-хан из потомства Вели Мухаммед-хана вступил в Балхе на престол»; следовательно, Ибадулла происходил из рода Аштарханида Вели Мухаммед-хана, сначала правившего в Балхе (1007/1599 – 1014/1605) в качестве удельного князя, а потом бывшего ханом всего Мавераннахра (1014/1605 – 1020/1611). Все это и нижеследующие строки показывают, что Балх в это время Бухаре фактически не подчинялся. 86. На должность накиба назначались лица сейидского происхождения. Накиб принадлежал к военному ведомству, он должен был быть компетентен в вопросах устройства, снаряжения и расположения войск во время похода, обычного передвижения воинских частей и во время военных действий (построение армии, посылка авангардов и арьергардов, устройство засад и проч.), на его обязанности лежало не допускать достойного или пригодного для определенной должности человека к исполнению неподходящей для него (Бухарский трактат о чинах и званиях, стр. 140). 87. Т. е. известного среднеазиатского суфийского шейха и политического деятеля Ахмеда, сына Джалалуддина Ходжаги-йи Касани, умершего в 949/1542 г. 88. Т. е. из потомков известного бухарского многоученого шейха Мухаммеда Парса (ум. в 822/1420 г.), его сын Ходжа Абу Насри парса (ум. в 865/1460 – 1461 г.) построил в Балхе богатую мечеть, импозантные развалины которой сохранились до сего времени. 89. По-видимому, эта женщина была тюркского происхождения, принадлежала к одному из племен позднейшего Семиречья, которое в ту пору вместе с районами по р. Чу называлось Туркестаном, туркестанцев тогда в Бухаре было, видимо, немало. 90. А'ламом в Бухаре назывался самый ученейший из муфтиев столицы, печать которого ставилась на юридических актах выше печатей муфтиев. Не скрепленные печатью а'лама подобные акты были недействительны. 91. Ни'матулла-бий был найман, и его племя проживало в Термезском вилайете, который был юртом узбеков племени кунграт. Поскольку Ни'матулла-бий был продолжительное время правителем Термеза, то его знакомые и доброжелатели оставались в сильной термезской крепости. 92. Это отправление в Мекку высокопоставленных и влиятельных лиц в прежней Бухаре было своего рода почетным изгнанием, когда им по тем или иным соображениям нельзя было оставаться не только в столице, но и в стране вообще.