Томас Рид - На море (Первая часть дилогии) Страница 11

Недалеко от того места, где Бен бросил грифа, мы вошли в большой пальмовый лес, вид которого вполне удовлетворил меня. Если я когда-либо, мечтая о далеких странах, желал чего-нибудь, так это увидеть все удивительные деревья, растущие в жарком климате земного шара, о которых я так много читал в описаниях разных путешествий. Увидя пальмовый лес, я понял, что самые блестящие рассказы дают далеко не полное представление о красотах природы. Из всех образцовых произведений ее я ничего не видел, что привело бы меня в такой неописуемый восторг.

Есть много видов пальм, которые растут лишь отдельно и никогда не образуют лесов, состоящих исключительно из одних пальм. Но пальмы, образовавшие лес, куда мы только что вошли, принадлежали к одному из самых благородных видов этого великолепного семейства. Потом я узнал, что это были масляные пальмы, известные у африканцев западного берега под названием мава; ученые называют их Elais guineensis.

Пальма это похожа на кокосовую, она средней толщины - около метра в окружности и достигает 30 метров высоты. Верхушка ее украшена пятиметровой длины листьями, напоминающими страусовые перья и грациозно спускающимися вниз в виде зонтика. Под тенью этих великолепных листьев, в том месте, где они ответвляются от ствола, вырастают плоды элаиса - орехи величиной в голубиное яйцо. Они растут громадными кистями, похожими на гроздья фиников. Скорлупу ореха покрывает мясистая оболочка, похожая на оболочку, покрывающую обычный грецкий орех, но более маслянистая; из нее добывают пальмовое масло, о котором я уже говорил. Из сердцевины ореха также можно получить масло. Сделать это гораздо сложнее, зато такое масло более высокого качества, чем масло, получаемое из оболочки ореха.

Нет ничего более впечатляющего, чем вид пальмы с длинными гроздьями зрелых ярко-желтых плодов, которые красиво выделяются на темно-зеленом фоне листьев, грациозно склонившихся над ними, как бы для защиты золотых кистей от палящих лучей тропического солнца.

Особенно хороши элаисы, когда они образуют целый лес, как тот, куда мы вошли с Беном. Даже этот суровый матрос был явно тронут грандиозным зрелищем, которое открылось перед его глазами, и вместе со мной восхищался великолепной картиной.

Всюду, куда проникал наш взор, мы видели стройные стволы, до того прямые и ровные, что их можно было принять за колонны, воздвигнутые руками человека. Они поддерживали свод листьев, развернутых над нашими головами. Грациозные изгибы этих перистых листьев, как бы выточенных резцом, представляли собой настоящие аркады. С верхушек этих колонн, точно золотые люстры, спускались яркие кисти.

Мы прошли больше мили по этому чудному лесу, но несмотря на его красоту, стремились поскорее выйти из него. И не потому, что там было темно - пальмы, защищающие нас от прямых солнечных лучей, умеряли их жар, но не лишали нас света; все кругом имело смеющийся и волшебный вид. Дело в том, что под этими чудесными деревьями совершенно невозможно было идти: вся почва была покрыта орехами, так, как бывает покрыта земля под яблонями после ночной бури. Местами плодов было так много, что не было возможности их обойти, и мы давили их, скользя по маслянистой мякоти, липкой, как смола, в которой находилось множество косточек, затруднявших ходьбу. Иногда к нашей обуви приставала целая кисть плодов, и тогда приходилось останавливаться, чтобы отлепить ее. Мы шли вперед спотыкаясь и только через час добрались до опушки леса.

Я очень обрадовался, увидев другие деревья. Они были не так красивы, зато под ними можно было идти спокойно, не рискуя упасть на каждом шагу или споткнуться и получить растяжение связок. Пройдя некоторое время под густым сводом этого леса, мы решили выйти из него на равнину, так как не было никакой дичи. К тому же, тем, кто привык жить всегда на открытой местности, большие леса не особенно нравятся. Сначала вас поражает их величественный вид, но затем утомляет однообразие: все деревья похожи одно на другое, все породы одинаковы; густой слой сухих листьев под ногами шуршит однообразно и постепенно начинает раздражать, и вы в конце концов стремитесь туда, где видите над собой голубое небо, где кругом - безграничный горизонт, где нежная и зеленая трава расстилается под ногами, точно мягкий, пушистый ковер, по которому так приятно ступать.

Спутник мой чувствовал приблизительно то же самое, а кроме того, на равнине он надеялся найти какую-нибудь дичь. Желание наше скоро исполнилось. Не прошли мы и четверти мили с того места, где простились с элаисами, как увидели потоки солнечных лучей, лившихся сквозь деревья, и кусочек голубого неба. Мы бросились в том направлении и через несколько минут были уже на краю обширной равнины, которая терялась далеко на горизонте. То тут, то там виднелись великолепные деревья, росшие то в одиночку, то группами; все они были так разбросаны, что представляли собой великолепно спланированный парк. Но нигде не видно было ни дома, ни хижины, ничего, что бы указывало на присутствие человека.

Что касается животных, то на равнине мы увидели их очень много. Бен назвал и их оленями, хотя это были антилопы, что можно было определить по их рогам. Какое, впрочем, нам было дело до этого - как бы они ни назывались, мы обрадовались, встретив их, потому что надеялись на хорошую охоту. Мы остановились посреди одной из групп деревьев, чтобы посоветоваться, как нам лучше подойти к дичи. Мы решили, что лучше всего пробираться под прикрытием деревьев, разбросанных по равнине. И вот, то согнувшись, то на четвереньках двинулись мы вперед и так добрались до небольшой рощи, откуда решили начать охоту. Не без труда и царапин проложили мы себе дорогу среди акаций, алоэ и разных колючих кустарников.

Несмотря, однако, на все эти препятствия, мы все-таки приблизились к стаду. С волнением увидели мы, что антилопы продолжают пастись, не выказывая ни малейшего беспокойства, и находятся на расстоянии выстрела нашего древнего мушкета. Я не имел намерения стрелять из своего пистолета: я бы растратил только напрасно свой порох. Мне просто хотелось видеть, что будет, и ради этого я последовал за своим спутником.

Я недолго ждал. Бен понял, что надо спешить, антилопы, спокойно пасшиеся до сих пор, вдруг подняли головы и, повернув свои нежные мордочки в нашу сторону, почуяли, по-видимому, что вблизи них находится враг.

Мой товарищ положил дуло своего мушкета на ветку, тщательно прицелился и спустил курок. В ту же минуту антилопы понеслись прочь и исчезли прежде, чем смолкло эхо выстрела. Бен был уверен, что попал в антилопу. Впрочем, охотники никогда не сознаются, что промахнулись, если верить их рассказам, то количество животных, раненных ими и убежавших от них, превзошло бы всякую разумную вероятность.

Дело в том, что у Бена была слишком мелкая дробь для такого крупного животного, как антилопа: он мог бы сто раз стрелять и попадать в цель, но убить антилопу ему не удалось.

XII

Бен страшно теперь сожалел, что не взял с собой пуль или, по крайней мере, несколько кусочков железа, а что касается дроби, то на нашем судне и не было более крупной. Когда мы отплывали, наше честолюбие не было таким сильным, чтобы мы могли мечтать об антилопах. Мы взяли с собой все необходимое для охоты на пернатых такой величины, какой они встречаются вблизи нашего Портсмута. Поэтому только птицы, и притом птицы небольшие, могли опасаться ловкости моего спутника. Бену не удалось бы убить и грифа, не стреляй он в него прямо в упор. Но к чему эти сожаления? Мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться за пулями, особенно по такой ужасной жаре. К тому же, нам пришлось бы снова проходить через элаисовый лес. Поэтому мы решили пойти в обход, лишь бы снова не проходить через него. Бен сказал, что мы обойдемся и без пуль, снова зарядил мушкет, и мы отправились на поиски дичи, более подходящей к нашему оружию.

Мы прошли еще немного, когда наше внимание привлекло очень странное дерево. Оно стояло особняком, хотя на некотором расстоянии от него находилось еще несколько таких же деревьев, но значительно ниже. То, что эти деревья принадлежат к одному виду, было несомненно, хотя некоторые отличия и существовали. Однако одинаковые листья и еще некоторые признаки указывали на то, что эти отличия - лишь следствие возраста. Маленькие деревья, следовательно, более молодые, доходили до полутора-двух метров высоты и имели около полуметра в окружности. Любопытнее всего было то, что вверху деревья были толще, чем у основания, точно кто-то нарочно вырвал их и посадил верхушками вниз. Ни веточки, ни сучка не росло на этих странных стволах. Лишь верхушки их венчались толстыми пучками длинных массивных листьев, прямых и жестких, которые походили скорее на клинки шпаги и тянулись во все направления, образуя шар. Если вам случалось когда-нибудь видеть алоэ, вы легко можете представить себе листву этого странного дерева. Оно похоже также на другое растение, известное под названием юкка; между ними так много общего, что впоследствии, когда я увидел юкку в Мексике и в Южной Америке, я был поражен и подумал, что эти растения принадлежат к одному семейству, хотя ботаники относят их к разным семействам.