Виктор Суворов - Тень победы Страница 12

В апреле и мае 1940 года о подготовке войны за Бессарабию знали только в стенах сталинского кабинета и Генерального штаба. В штабы Киевского особого военного и Одесского военного округов из Генерального штаба поступали короткие распоряжения о том, что надо делать, без указаний, зачем.

4 июня 1940 года Жуков получил звание генерал армии. В то время — пять звезд.

7 июня приказом НКО № 2469 генерал армии Жуков был назначен командующим войсками Киевского особого военного округа.

8 июня генерал армии Жуков садится в поезд на Киевском вокзале Москвы… и плачет.

Провожающих было достаточно. Жуковский плач видели, и многие потом допытывались о причине слез. Тут надо заметить, что биографы Жукова уделяют совершенно недостаточно внимания этой черте характера величайшего полководца — его невероятной плаксивости. В трудные моменты Жуков облегчал душу плачем. И вот загадка психологам: с одной стороны — самый кровавый полководец мировой истории, с другой — заплаканная девица. Как сопоставить горькие слезы Жукова с феноменальной нахрапистостью и нечеловеческой жестокостью? По уровню садизма и зверства Жуков превосходил даже Тухачевского. Как увязать образ плачущего слюнтяя с легендами о якобы твердом характере Жукова?

Рев Жукова на Киевском вокзале Москвы 8 июня 1940 года не был забыт и через много лет, потому великий полководец после войны был вынужден объяснить причину горьких слез. Вот его объяснение: «Меня назначили на ответственный пост — командовать одним из важнейших приграничных округов. В беседах со Сталиным, Калининым и другими членами Политбюро я окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима… Но какая она будет эта война? Готовы ли мы к ней? Успеем ли мы все сделать? И вот с ощущением надвигающейся трагедии я смотрел на беззаботно провожающих меня родных и товарищей, на Москву, на радостные лица москвичей и думал: что же будет с нами? Многие это не понимали. Мне как-то стало не по себе, и я не мог сдержаться. Я полагал, что для меня война уже началась. Но, зайдя в вагон, тут же отбросил сентиментальные чувства. С той поры моя личная жизнь была подчинена предстоящей войне, хотя на земле нашей еще был мир…»

На перроне было много свидетелей, потому Жуков признает: не мог сдержаться. А в вагоне провожающих не было, потому можно смело сказать: вошел в вагон и больше не плакал.

3.

Проницательность Жукова потрясает. В июне 1940 года многие, как говорит Жуков, еще не понимали, что через год будет война, а он уже понимал. Дедуктивные способности величайшего полководца просто поразительны. Если не сказать больше. Жуков предчувствовал беду больше чем за год до германского нападения! 8 июня 1940 года великий стратег уже льет слезы печали по грядущим жертвам. В июне 1940 года ни Гитлер, ни его генералы не имели ни намерений, ни планов нападения на Советский Союз. Ни ОКВ, ни ОКХ не имели, ни черновиков, ни набросков плана войны против СССР, как не имели никаких указаний от Гитлера на этот счет. О войне против СССР не возникало даже речи. Июнь 1940 года это момент, когда германские танковые клинья устремились к Атлантическому океану, огромным крюком обходя Париж. После разгрома Франции Гитлер приказал резко сократить германские вооруженные силы. И это сокращение проводилось широко и интенсивно, ибо война против Советского Союза не намечалась, не предусматривалась и не планировалась. А Жуков уже плачет…

21 июля 1940 года Гитлер впервые в самом узком кругу высказал мысль о «русской проблеме». 29 июля 1940 года генерал-полковник Ф. Гальдер поручил начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Э. Марксу подготовить наброски плана войны против СССР. Это самые первые эскизы плана. Первоначально план имел даже другое кодовое название — не «Барбаросса», а «Фриц». И вырисовывается вот какая картинка: гениальный Жуков плакал о грядущих жертвах, ибо уже в начале июня 1940 года знал, какая идея придет в голову Гитлера через полтора месяца.

Удивительно и другое. В беседах со Сталиным, Калининым и другими членами Политбюро Жуков «окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима…» Выходит: еще до бесед с товарищем Сталиным и другими товарищами, т. е. до прибытия в Москву в апреле 1940 года, Жуков уже знал, что будет война с Германией. Сталин и другие члены Политбюро не противоречили Жукову. Наоборот, в беседах с ними Жуков окончательно убедился… Следовательно, и товарищ Сталин, и другие товарищи стояли на той же точке зрения еще за год до германского вторжения. Они знали что война с Германией неотвратима задолго до того, как в Германии до этого додумались.

Как в этом случае понимать поведение Сталина? Весной 1940 года он уверен, что войны с Германией не избежать, а через год, 22 июня 1941 года, тот же Сталин не верит, что война началась. Как понимать поведение Жукова? За год до войны он все уяснил, понял и даже поплакал о грядущих жертвах, а через год, роковым утром 22 июня 1941 года, шлет войскам директивы огня не открывать, самолеты не сбивать, на провокации не поддаваться.

Он плакал о грядущих жертвах в 1940 году, но запрещал отвечать на огонь противника в 1941 году, подставляя своих солдат, офицеров и генералов под смертельный огонь противника.

Мы не стратеги, нам этой мудрости не понять.

4.

Утром 9 июня 1940 заплаканный генерал армии Жуков прибыл в Киев, и в тот же день нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко направил командующим Киевским особым военным и Одесским военным округами директивы о создании Южного фронта. Командующим фронта был назначен генерал армии Г. К. Жуков. В состав Южного фронта вошли 5-я и 12-я армии из состава КОВО и 9-я армия из состава ОдВО.

Всего под командованием Жукова в составе фронта было 13 корпусов: 10 стрелковых, 3 кавалерийских.

Общее количество дивизий — 40: 32 стрелковых, 2 мотострелковых, 6 кавалерийских.

Количество бригад — 14: 11 танковых, 3 воздушно-десантных.

Усиление: 16 тяжелых артиллерийских полков РГК и 4 артиллерийских дивизиона РГК БМ — большой мощности.

Авиация Южного фронта — 45 авиационных полков, в том числе истребительных — 21, бомбардировочных — 24.

Общая численность войск — 460 тысяч бойцов и командиров, 12 тысяч орудий, 3 тысячи танков, 2 тысячи самолетов.

Сосредоточив такую мощь на границе Румынии, Сталин потребовал возвращения Бессарабии и Северной Буковины.

Южный фронт Жукова был готов сокрушить Румынию, но воевать летом 1940 года не пришлось. Правители Румынии были свидетелями блистательных побед Красной Армии в Финляндии и давали себе ясный отчет, что лучше Сталину уступить без боя. Стороны согласилось на мирное разрешение конфликта. Румынские войска отошли, а войска Жукова вошли в Бессарабию и Северную Буковину.

Для Советского Союза последствия этой бескровной победы были катастрофическими. Прежде всего, у нейтральной Румынии был выбор: на чью сторону встать? Европу рвут на части два людоеда: Гитлер и Сталин. Сталин внезапно потребовал Бессарабию и Северную Буковину, их пришлось отдать. Что Сталин потребует завтра? А Гитлер не требует ничего. Выбор прост: Румыния пошла под защиту Гитлера.

Результат:

а) на своей границе Советский Союз получили еще одно враждебное государство;

б) фронт, который в случае войны надо будет защищать, увеличился почти на 800 километров;

в) Гитлер получил дополнительный плацдарм для нападения на Советский Союз;

г) Гитлер получил союзника, который располагал нефтью.

Без нефти Германия воевать не могла. Иными словами, получив Румынию в свои объятия, Гитлер мог напасть на Советский Союз. Без этого нападение было невозможным.

Но главное в другом: Сталин вспугнул Гитлера. Именно «освободительный поход» Жукова в Бессарабию и Северную Буковину стал последним предупреждением Гитлеру. Возникла прямая советская угроза нефтяным месторождениям Румынии, и именно из-за этой угрозы Гитлер приказал готовить упреждающий удар по Советскому Союзу.

Все это известно. С этим никто не спорит. Сталин совершил самоубийственный просчет. Прощения сталинскому легкомыслию нет. Но у нас разговор о Жукове. Рассмотрим его роль в этом деле.

5.

Сталин приказывает Жукову силой или угрозой силы отбить у Румынии Бессарабию и Северную Буковину и выйти к незащищенным нефтяным полям Румынии на дистанцию вытянутой руки — 180 километров.

Это перебор.

Этого германские стратеги не вынесли. В Берлине, наконец, осознали: советская угроза Германии смертельна. С этого момента началась подготовка к сокрушению Советского Союза.

Наши официальные историки вынуждены признать, что летом 1940 года советским руководством была совершена ужасная ошибка. «Основным своим противником германское руководство тогда, после разгрома Франции в июне 1940 года, продолжало считать Англию. 16 июля 1940 года Гитлер подписал директиву № 16 о подготовке операции по высадке войск в Великобритании под кодовым названием „Морской лев“ (Зеелеве). План операции предусматривалось закончить к 15 августа, а саму операцию провести в течение следующего месяца. Однако в июне-июле 1940 года Советский Союз провел ряд мероприятий на своих западных границах: были возвращены Бессарабия, а также Северная Буковина (26-29 июня 1940 г.), изменились политические режимы в Прибалтийских странах, что отодвинуло советские границы дальше на запад. И далеко не случайно, видимо, что именно 21 июля 1940 года Гитлер на совещании в Берлине поднял вопрос о „русской проблеме“. („ВИЖ“ 1992 № 6. С.45)