Роджер Осборн - ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира Страница 12

Если в Центральной Европе кельтская культура пережила глубокую ломку под влиянием римского завоевания и усвоения германских обычаев, на крайнем западе континента, воспринятая и преобразованная коренным населением, она смогла дожить до эпохи письменной истории, а в некоторых аспектах— и до наших дней. Поскольку особенно хорошо кельтский элемент сохранился в культуре Ирландии, даже несмотря на последующее принятие христианства, отсюда следует, что исторические повествования об ирландцах и их обычаях позволяют нам узнать кое‑что о культуре доисторического Запада. Ирландское общество имело нестрогое иерархическое деление и объединялось сложными системами родства. Верхний этаж иерархии занимал род, из которого избирали монарха. Благодаря традиции приемного родства, тоесть усыновления молодых людей, одаренных и снискавших себе монаршье покровительство (эта традиция имела место и среди древнеримской элиты), в «королевской семье» присутствовало достаточное количество членов, не имеющих с ней кровных связей. В отсутствие майората, возможность для приемных детей наследовать трон была очень практичным решением проблемы качества руководства. Не так уж редко семьи возглавляли женщины, иногда их даже избирали правительницами — например, Медб (она же Маб) в Ирландии, Картимандуя у бригантов, Боудикка у иценов. Следующим после монархов этажом социальной структуры являлись вожди кланов; примерно равным с ними статусом обладали классы друидов, бардов, мастеров–ремесленников и художников.

Большинство же населения состояло из общинников — мелких земледельцев и ремесленников, — которых также называли «свободными» и чьи права и обязанности четко оговаривались обычным правом.

Обычное право, то есть свод правил управления и общежития, присутствует в каждом социуме, и многие такие европейские обычаи, по–видимому, уходят корнями как минимум в эпоху раннего неолита. В некоторых частях Европы (особенно в Ирландии, Уэльсе и Англии) они сохранились в виде так называемого общего права, в других со временем были зафиксированы в формальной системе конституционного права. Центральной предпосылкой обычного права было рассмотрение отдельного человека исключительно в контексте сообщества, еще конкретнее — в контексте сложной родовой системы. Если совершалось преступление, именно семья (в широком смысле: группа людей, объединенная родством) должна была возместить нанесенный ущерб, и поэтому именно семейным делом было заботиться о соблюдении обычного права, а также при необходимости назначать наказание. Родственники имели общие права и обязанности, платили друг за друга штрафы, претендовали на наследство друг друга, делили поровну победы и поражения. Споры между родами, как правило, улаживались тем или иным обычаем, однако если вспыхивал конфликт, его течение регламентировалось столь же строго. Две группы мужчин сходились в поле, после чего из их рядов выдвигались лидеры, главные бойцы, которые осыпали друг друга оскорблениями и затем вступали в единоборство. Дальше участники либо расходились, либо начинали всеобщую рукопашную схватку. Эта тщательно продуманная хореография имела целью снизить до минимума разрушительные последствия конфликта, одновременно давая возможность всем обиженным сторонам получить удовлетворение —процедура, которая, как мы увидим, заметно отличалась от методов ведения войны, принятых у греков и римлян.

Хотя вдохновенная мифология западных кельтов вместе с легендами об их королях дожила до века письменности, из–за строго соблюдавшейся закрытости друидских таинств нам очень трудно полностью восстановить систему кельтских ритуалов и верований. В любом случае нам известно, что среди кельтов была сильна вера в загробную жизнь и что путешествие в нижний мир, проходящее в окружении фантастических пейзажей и сопровождающееся странными приключениями» являлось главной темой кельтских сказаний. Содержание этих сказаний тесно связано с плавным, текучим характером кельтского искусства, где преобладают многозначность и парадокс, где животные меняют форму и очертания, вплетаясь в замысловатые, практически не распутываемые глазом узоры. Кельтская литература часто изобилует загадками, а ее герои — и люди, и божества — с такой легкостью перемещаются из области естественного в область сверхъестественного и обратно, что кажется, будто между двумя сферами не существует никакого барьера. Мир представлялся кельтам местом поистине волшебным.

Край, куда человек направлялся после смерти, назывался Ttap–инна–бео. «страна живых» — это было райское место, в котором отсутствовали старость и болезни, где музыка шла из земли, а пища и питье возникали в волшебных сосудах. Эта страна существовала везде и повсюду—в море, под землей, в пещерах, лесах и озерах. Кельтские боги населяли места, способные спровоцировать у человека духовное переживание — рощи в священных лесах, потаенные озера, реки и источники. Жертвоприношения этим богам были обнаружены археологами в таких местах, как Секвана (исток Сены), озеро Ллин Керриг Бах на острове Англси, источник в Карроуборо близ Адрианова вала, являвшийся святилищем кельтской богини Ковентины, родник на холме Сегайс у начала ирландской реки Бойн. Римский писатель Страбон повествует о великих сокровищах, награбленных римлянами в кельтских святилищах, а со слов Лукана мы знаем о священной роще близ Марселя, которую вырубили по приказу Цезаря.

Вероятно, каждое кельтское сообщество поклонялось своим богам, атрибуты которых часто были взаимозаменяемыми (до нас дошло около 400 имен кельтских божеств), кое–где все священное символизировала одна–единственная фигура пантеона. Священными были и животные: быки (иногда изображаемые стремя рогами), олени, кабаны, кони, зайцы, гуси; частой и имевшей глубокий духовный смысл темой кельтских мифов и резного творчества оказывается человеческая голова. Мы ассоциируем эти факты с кельтами, но если кельтская культура все‑таки является продолжением традиции бронзового века и времен, ему предшествовавших, то есть ведет свою родословную от самых первых обитателей европейского запада, получается, что эти верования представляют собой наследие десятков тысяч лет культурной эволюции.

Кельтская латенская культура, распространившаяся по всему европейскому западу, не затронула ту полосу прибрежных земель, на которой сегодня располагаются северные Нидерланды и Германия, а также Дания и Польша. Здесь культура коренного населения, в сложном переплетении с приморской средой обитания, оказалась довольно устойчивой к внешним влияниям. Поздние римские авторы называли этих людей германцами. В 320 году до н. э. у греческого путешественника Пифея, обогнувшего морским путем Британские острова, мы встречаем различение между «Germanoi» Северной и Центральной Европы, и «Keltoi» Европы Западной, из чего следует, что культура первых уже оттеснила кельтскую на периферию континента. Именно культуре германских племен, а не кельтов (и не греков с римлянами), предстояло главенствовать в Европе на всем протяжении ее последующей истории.

Западногерманские племена включали англов, саксов, франков, фризов и алеманнов — их языки явились прародителями английского, немецкого и голландского. Восточная группа, в которую входили остготы и вестготы, вандалы и бургунды, расселилась по разным частям Западной Европы, но их язык не оставил «потомства». Германцы северной группы как в историческом, так и языковом отношении являются предками современных скандинавских народов. Помимо того, что сегодня трудно восстановить раннюю историю этих племен, нам снова следует быть острожными в вопросе миграции и дуффузии. По всей вероятности, около 300 года до н. э. племена готов перекочевали к югу, в область, простирающуюся от Дуная до Дона, вторгшись на традиционную территорию охоты и скотоводства восточных кочевых народов, а западные германцы мигрировали на юг, осев в районе современной центральной Германии (алеманны), и на запад, осев до территории исторических Нидерландов (франки).

Большую часть наших представлений о германских народах мы почерпнули из сочинений их тогдашних соперников, римлян, хотя кое‑кто из последних, к примеру Тацит, восхвалял варварские обычаи для демонстрации недостатков самого Рима, то есть в подтверждение собственных политических убеждений. Трактат «Германия» написан Тацитом в 98 году н. э., когда под властью Рима находились Верхняя и Нижняя Германия, провинции на западном берегу Рейна. Порядок проведения регулярных собраний у германцев произвел впечатление на римского автора: «О делах, менее важных, совещаются старейшины, о более значительных — все; впрочем, старейшины заранее обсуждают и такие дела, решение которых принадлежит только народу… Если пред ложения [старейшин] не по нраву, собравшиеся шумно их отвергают; если нравятся —бряцают копьями… На собрании можно также предъявлять обвинения, в том числе требовать смертной казни… На тех же собраниях избирают и старейшин, отправляющих правосудие в округах и селениях». Тацит столь же похвально отзывается о германских обычаях гостеприимства: «Отказать кому‑нибудь в крове, на их взгляд, — нечестие, каждый старается попотчевать гостя в меру достатка». [2] Юлий Цезарь отмечает, что германские старейшины каждый год заново распределяют среди земледельцев наделы для обработки, недопуская тем самым сосредоточения богатства в одних руках — как считалось, это вредит общественному единству.