Александр Жабинский - Другая история искусства. От самого начала до наших дней Страница 12

В житейском обиходе старыми называют людей, которые еще живы, или которые были живы во времена живых свидетелей. Например, нам известно выражение «старые большевики». Кто это такие? Люди, прожившие долго, которых все видели в их старости. А, скажем, Я. М. Свердлов помер молодым, хоть и был одним из основателей большевизма. Никто и никогда не называл его «старым большевиком», как большевик он — древний.

О времени правления «древних императоров» мы поговорим позже, а пока зададимся вопросом: если исчезновение древних греков произошло в середине XV столетия «во время упомянутых войн», то были ли такие войны? Были! Колоссальное унижение христианского мира, потеря Царьграда произошло в 1453 году. Шли войны с турками, а страдали как раз греки. Художники из греков страдали тоже. Вот вам и рубеж для слова «antico».

«Художники эти, как лучшие и единственные в своей профессии, приглашались в Италию, куда вместе с мозаикой завезли и скульптуру и живопись в том виде, в каком они были им известны, и так они и обучали им итальянцев…»

Итак, Вазари описывает события столетней давности. Все это написано им во времена Скалигера-старшего, еще до того, как его сын обнародовал свою хронологию.

«Так мы видим (если только верить тем, кто по времени был ближе к древним мастерам и потому мог воочию судить об их трудах), что статуи Канаха были еще очень жесткие и лишенные всякой жизни, и что о статуях Каламида утверждалось то же самое, хотя они были несколько более нежны, чем вышеназванные. После этого появился Мирон, который не точь-в-точь подражал природной действительности, но придавал своим творениям ровно столько соразмерности и привлекательности, что они по праву могли именоваться прекрасными. Затем на третью ступень поднялся его преемник Поликлет, и все другие столь прославленные скульпторы, которые, как говорят и как этому должно верить, создавали статуи в полной мере совершенные».

Когда это было? Вазари ограничивается словами «в другие времена», но очевидцы этих «других времен» жили не в «первую эпоху» (когда скульптура «отдавала каменоломней»).

Я уже отмечал, что представления Вазари о хронологии очень смутны. Он делит историю искусства на «эпохи», причем под «третьей эпохой» подразумевает свою современность, под второй — времена за 100–150 лет до себя, когда греческое искусство было совершеннее искусства северной Италии; первой же эпохой для него является «романское» время. Из текстов Вазари следует, что в первую эпоху жили не те, кого он называет древними, что «древних» и «старых» разделяют войны XV века. Его древние греки — современники итальянских мастеров Мазаччо, Пьеро делла Франческа и других мастеров, творивших в начале XV века.

«В самом деле, мы видим, как в первую, древнюю эпоху все три искусства были еще очень далеки от совершенства и как, хотя в них и было кое-что хорошее, это хорошее все же сопровождалось таким несовершенством, что оно, бесспорно, особой похвалы не заслуживает… Творения Мазаччо, создавшего обнаженную фигуру, которая вся дрожит от холода, а в других своих живописных произведениях — много живого и одухотворенного, но, вообще говоря, эти вещи еще далеки от совершенства, достигаемого созданиями третьей эпохи, о которой мы будем говорить в свое время, поскольку сейчас речь идет о мастерах второй (эпохи), которые, говоря в первую очередь о скульпторах, очень далеко ушли от манеры первой эпохи и настолько ее улучшили, что мало что оставилидля третьей (эпохи). А манера их была настолько привлекательной, более естественной, более упорядоченной как по рисунку, так и по соразмерности, что статуи их стали казаться почти что живыми людьми, а не просто статуями, как в первую эпоху…» (выделено мной, — Авт.)

Искусство развивается последовательно и непрерывно, несмотря на войны, как и положено естественному процессу. Вазари бывает в замешательстве, к какой эпохе ему отнести того или иного автора, жившего в XV веке. Каждой эпохе, в представлении художника, соответствует своя творческая манера. Третья эпоха ассоциируется у него с третьей манерой, начало которой положил Леонардо да Винчи.

Конечно, в известной мере Вазари писал только то, что было бы приятно читать его патрону, флорентийскому герцогу Козимо Медичи. Этого не стоит снимать со счетов. Так, он пишет в письме, предваряющем его труд:

«И вот, принимая во внимание все то, что век сей, искусства сии и их художники все сообща обязаны предкам Вашим и Вам как наследнику их… а также все то, чем в особенности обязан Вам и я, будучи их учеником и Вашим подданным и преданным слугою…» —

и т. д., и т. п. Герцог действительно был известный меценат.

Однако это не помешало его вассалу, Джорджо Вазари, помянуть добрым словом и художников иных герцогств Италии, но… только Северной Италии! А что происходило в Италии Южной, политически не союзной Флоренции, неизвестно. Полной истории развития искусств там нет. Почему? Полагаю, потому что не нашлось у местных правителей талантливого искусствоведа-биографа, подобного флорентийцу Вазари. (Вот почему в своей книге я уделил столько места разбору его трудов: он, практически, единственный автор такого рода.)

Гимнастки. Деталь мозаики пола виллы близ Пьяцца Армерина, Сицилия, 350.

(Обращаю ваше внимание на купальные костюмы девушек. От этого «IV века» и до эпохи «Возрождения» вы нигде не найдете трусов и бюстгальтеров.)

Вазари находит в истории искусств только три «эпохи», упоминая имена Мирона, Поликлета и других. «Гимнастки» созданы после Мирона. Нужно ли нам выдумывать «4-ю эпоху», опять «плохую», или сделаем, наконец, вывод, что хронология не верна?

Но это не значит, что в Южной Италии и на Сицилии не развивалась культура, сходная с Возрождением в Северной Италии. Наоборот, она опережала Север, но памятники южно-итальянского «Возрождения» — (римские, помпейские, сицилийские) — так же, как и греческие, североафриканские, малоазиатские, — в общем, как и все подобные памятники Средиземноморской культуры, отнесены традиционным искусствознанием в глубокую древность.

Первобытное искусство

В состоянии дикости человеческие племена могли жить сколь угодно долго; некий толчок к прогрессивному ходу эволюции к возникновению нашей цивилизации произошел не так уж давно, смело предположу, что немногим более 2000 лет назад.

Британский историк Э. Хантингтон считает:

«В общем и целом, можно сказать, что цивилизация начинается, когда люди научились заниматься сельским хозяйством, жить в постоянных общинах, создают определенные формы государства и овладевают искусством письма».

К тому, что он назвал, следует, видимо, добавить разделение труда и обмен товарами.

С. И. Валянский и Д. В. Калюжный указывают три условия для успеха цивилизационного прогресса:

«1. Переход от животных видом „работы“ по добыванию пищи (охота, сбор плодов) к человеческому труду — сельскохозяйственному, промышленному, интеллектуальному.

2. Создание людьми коммуникаций для обмена продуктами труда и идеями, в том числе (и прежде всего) письменности.

3. Принятие единобожия, как идеологии духовной общности, единства людей разных рас и племен».

Развитие такого общества протекает бурно и быстро. Наоборот, нецивилизованное общество развивается крайне медленно, кажется, оно вовсе лишено прогресса.

Нам с вами интересно, как человек развивал свои творческие способности, и что об этом думают историки.

Человек «допотопный» попал в сферу интереса исследователей в первой половине XIX века. В 1859 году одновременно появились основополагающие работы по эволюционной теории трех авторов: палеонтолога Буше де Перта, биолога Ч. Дарвина и родоначальника четвертичной геологии Ч. Лайеля.

А. Д. Столяр в книге «Происхождение изобразительного искусства» пишет:

«Этот… год с полным правом можно считать датой рождения науки о „доисторическом“ человечестве».

Но беда в том, что ученые взялись изучать эволюцию человека не в ее исторической или социальной форме, а исключительно в биологической.

Оглянувшийся бизон. Палеолит. Пещера Ла Мадлен, Франция. Скульптура длиной 10 см. Считается, что здесь мастерски передано движение животного.

Даже наиболее выдающиеся «натуралисты»-археологи исходили из непреложного постулата, что на протяжении всего палеолита человек был существом примитивным, «животным» по своим потребностям. Причем вопрос, а когда же и почему примитивный человек перестал быть таковым, не рассматривался. Такое отношение к предкам, однако, не мешало исследователям приписывать гоминидам современное по характеру мышление, но приводило к ограниченности исследований, игнорированию социально-производственной составляющей человеческой жизни в «доисторическую эпоху».