Валентин Катасонов - Генуэзская конференция в контексте мировой и российской истории Страница 12

На письме Курского имеется следующая надпись Ленина: «Горбунову. Поставить завтра, 22/XI, в СНК. 21/XI. Ленин». 22 ноября Совнарком заслушал доклад Д. И. Курского и принял его предложение. Отметим, что работа Комиссии продолжалась и после указанной даты (1 декабря 1921 г.), т. к. материалы и документы продолжали поступать из разных мест.

Владимир Ильич Ленин (настоящая фамилия – Ульянов).

22.04.1870–21.01.1924.

Революционер, общественный и государственный деятель России, РСФСР, СССР. Создатель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков), один из организаторов и руководителей Октябрьской революции 1917 года. Председатель Совета Народных Комиссаров (советского правительства). Инициировал отказ советского государства от выполнения обязательств по кредитам и займам России довоенного и военного времени. Начал национализацию собственности иностранных компаний и банков в России. Проводил в жизнь идею государственной монополии внешней торговли. В 1921 году поддержал переход советского государства к новой экономической политике (НЭП). Активно участвовал в подготовке Генуэзской конференции. Был руководителем советской делегации на этой конференции, хотя лично на ней не присутствовал. С конца 1922 г. отошел от дел по причине тяжелого состояния здоровья.

На заключительном этапе к работе по оценкам ущерба был подключен Институт экономических исследований при Наркомате финансов РСФСР. Об этом мы узнаем из воспоминаний одного из участников Генуэзской конференции Н. Н. Любимова[51] (в статусе эксперта), который принимал активное участие в оценке ущерба в последние месяцы перед Конференцией. Приведу фрагмент воспоминаний Н. Н. Любимова, имеющий отношение к работе по подготовке документа «Претензии России к государствам, ответственным за интервенцию и блокаду»: «Никогда не забуду, как в течение трех месяцев, почти ежедневно, возле моего дома раздавался звук автомобильного рожка: во дворе, в видавшем виды «Кадиллаке» меня ожидали С. С. Пилявский, помощники заместителя наркома иностранных дел М. М. Литвинова. Пилявский весьма педантично относился к своим обязанностям и, доставляя меня в НКИД (уже после переезда из «Метрополя» на Кузнецкий мост), передавал ключ от сейфа, где я находил материалы, прибывавшие со всех концов страны, об ущербе, причиненном народному хозяйству иностранной интервенцией и блокадой. Эти материалы необходимо было ежедневно (точнее еженощно) систематизировать и обрабатывать. Поступавшие из ведомств или с «окраин» новые данные требовали постоянно пересматривать все расчеты.

Ходом работы не раз устно и письменно интересовался Г. В. Чичерин. О. Ю. Шмидт, бывший в то время начальником Главпрофобра и одновременно членом Коллегии НКФина, ведал Институтом экономических исследований. В этом институте мне были поручены руководство и координация всех подготовительных работ к Генуе, проводившихся в Москве (и в широком плане также в Петрограде). Когда я закончил всю работу по составлению «Контрпретензий России к державам, ответственным за интервенцию и блокаду», а также подведению баланса взаимных требований и долгов, О. Ю. Шмидт доставил меня в Кремль – на заседание Малого Совнаркома. Для доклада мне было предоставлено пять минут (председательствовал недавно скончавшийся юрист А. Г. Гойхбарг).

Позднее О. Ю. Шмидт рассказывал нам, что В. И. Ленин, которому Шмидт показал составленные мною таблицы подсчетов, их одобрил. Таким образом, «Баланс взаимных требований…» был включен в состав важнейших материалов, комплектовавшихся для Генуи С. С. Пилявским и Б. Е. Штейном. В Генуе он был активно использован и в особенности пригодился на совещаниях 14 и 15 апреля 1922 г. на вилле «Альбертис», где была частная резиденция главы британской делегации премьера Ллойд Джорджа.

Наконец, подготовительная работа закончена. Документы упакованы. Чемоданы наполнены. Пора в Геную»[52].

Что касается основного документа – «Претензии России к государствам…», то он был напечатан и представлен всем участникам Генуэзской конференции. Во введении отмечалось, что составителем этой работы являлся заместитель директора Института экономических исследований при Народном комиссариате финансов РСФСР проф. Н. Н. Любимов. Ключевые положения этого документа мы приведем ниже.

О довоенных и военных долгах России перед «союзниками»

Советская Россия, как мы уже отмечали выше, крайне тщательно провела инвентаризацию всех тех внешних обязательств, которые возникли у России до начала Первой мировой войны и в ходе войны вплоть до 25 октября 1917 года, когда к власти пришли большевики. Обязательства возникали в результате получения царским правительством, а в период между февральской и октябрьскими революциями 1917 года Временным правительством различных кредитов и займов за рубежом. Также учету подлежали гарантийные обязательства правительств того периода, а также обязательства по кредитам и займам, которые получали власти городов, государственные банки и т. п. Вся эта информация была представлена на Конференции, и советская делегация была готова объяснять и обосновывать каждую позицию общего обзора по внешним обязательствам, возникшим до 25 октября 1917 года. Кстати, почти никаких внешних обязательств, созданных правительством Советской России, не существовало, поскольку Советское государство с конца 1917 года находилось в блокаде, в том числе кредитной.

Ниже мы приводим сводную таблицу внешних долговых обязательств, составленную на основе тех данных, которые были представлены на Конференции.

Таблица 1

Внешние долговые обязательства России (без обязательств перед Германией) накануне Первой мировой войны

*Как отмечается в документе «Претензии Советского государства…», «эта сумма за отсутствием данных установлена в размере 50 % капиталов, размещенных в акциях, но процент, конечно, слишком завышен». Источник: Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР, 1922. – М.: Политическая литература, 1961. С. 296.

Из общей суммы довоенного долга правительства Российской империи (4 200 млн. руб.) львиная доля приходилась на Францию – более 3 млрд. руб. (свыше 70 %). Также крупными кредиторами России были Голландия (450 млн. руб.) и Великобритания (250 млн. руб.)[53]. Другими кредиторами Правительства Российской империи были Швейцария, Бельгия, Италия. Обязательства по железнодорожным займам, гарантированным российским государством (975 млн. руб.), были распределены между кредиторами трех стран (млн. руб.): Франции (600), Великобритании (250), Голландии (125). Впрочем, по большинству других позиций внешних долговых обязательств России доля Франции как кредитора была самой большой. Мы сильно не ошибемся, если скажем, что в целом на Францию в общей сумме довоенных долгов приходилось около 2/3.

Внешние долги России по кредитам военного времени (табл. 2) сопоставимы с общей суммой долга по довоенным кредитам и займам.

Если основным кредитором России до начала войны была Франция, то в годы войны кредиты России выдавала в основном Великобритания (табл. 3). Ее доля в общем объеме военных кредитов России составляла более 70 %.

Таблица 2

Внешние долговые обязательства России, возникшие во время Первой мировой войны

*Исходя из процента, указанного в текстах финансовых соглашений, или там, где он не указан, из 6 %.

Источник: Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР, 1922. – М.: Политическая литература, 1961. С. 300.

Таблица 3

Кредиты, полученные Россией в годы Первой мировой войны от стран-союзниц

Источник: Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР, 1922. – М.: Политическая литература, 1961. С. 303.

Кредитная активность Франции резко спала, поскольку она в связи с военными расходами сама стала испытывать финансовые дефициты и прибегать к займам и кредитам США.

Примечательно, что Соединенные Штаты в годы войны очень щедро кредитовали Великобританию, Францию и Италию, а вот Россию Америка откровенно игнорировала. Надо иметь в виду, что даже во время Первой мировой войны Вашингтон фактически сохранял кредитную блокаду России, которая была организована еще в начале ХХ века. Тогда американские банкиры начали финансировать подготовку Японии к войне с Россией и стали отказывать в кредитах нашей стране. Позднее по инициативе еврейского банкира Якова Шиффа началось дипломатическое и экономическое давление Вашингтона на Петербург с целью «предоставить свободу» российским евреям. Кончилось это давление денонсацией в 1911 году торгового договора между Россией и США от 1832 года. Это было фактически объявление экономической войны России. Конечно, ни о каких американских кредитах России речь идти не могла. Лишь когда в России в феврале 1917 года произошла буржуазная революция, и к власти пришло Временное правительство, Вашингтон снял свою блокаду. Ряду европейских стран Вашингтон предоставлял так называемые «займы свободы». Весной 1917 года было принято решение о представлении такого же «займа свободы» России, хотя сумма займа оказалась очень небольшой. По данным западного экономиста и статистика Гарвея Фиска, в 1923 году отдельные страны имели следующие суммы задолженности перед США по кредитам и займам военного времени (млн. дол., включая обязательства по процентам)[54]: