Андрей Куза - Рыбный промысел в Древней Руси Страница 12

Лучше уяснить характер славянского рыболовства VIII–X вв. в лесостепной зоне Днепровского Левобережья можно, сравнив его с приемами добычи рыбы в более раннее время. Для сопоставления целесообразно использовать материалы юхновских памятников. Во-первых, они располагались приблизительно в тех же местах, где впоследствии появились поселения роменско-боршевского типа. Во-вторых, юхновские коллекции дают хорошее представление о рыболовстве своей эпохи. При раскопках юхновских городищ сплошь и рядом встречались скопления глиняных и каменных грузил от сетей. Найдены обломки гарпунов, рыболовные крючки, а также целые пласты костей и чешуи рыб[129]. Анализ палеоихтиологического материала показал, что в уловах, помимо хищных, господствовали карповые рыбы (лещ)[130]. Последнее обстоятельство вместе с археологическими фактами (массовые находки грузил) подтверждает широкое использование юхновцами сетей, которыми чаще всего и добывают карповых рыб. Поскольку среди грузил присутствуют много тяжелых и крупных экземпляров, следует думать, что ведущими орудиями были сети типа невода. Но лов сетями, особенно неводами, требует участия в нём целого коллектива людей (иногда свыше 10 человек). По-видимому, в течение столетий, разделявших юхновскую и роменско-боршевскую культуры, в методах добычи рыбы произошел определенный сдвиг: коллективный труд сменился индивидуальным промыслом. В каждом жилище самостоятельно изготавливали и хранили снасти; рядом в хозяйственных ямах находились личные запасы заготовленной впрок рыбы. Перед нами определенное свидетельство распада большой семьи и выделения из нее самостоятельной хозяйственной ячейки – малой, парной семьи.

Наблюдения над изменениями в ассортименте рыболовных орудий подтверждают высказанную мысль. Их число увеличивается среди находок на более поздних памятниках, не говоря уже о слоях X в. собственно древнерусских поселений. Так, на городище Титчиха найдены 6 крючков разных типов, острога и пешня[131], на селище Лебёдка – крючки, части острог и 2 пешни[132]; на селище у городища Хотомель – несколько острог[133] (рис. 1). Конечно, для твердых выводов материала мало, но и он показателен. С одной стороны, количественный рост орудий рыболовства свидетельствует о его экономической значимости. С другой – процесс этот затрагивает в первую очередь снаряды индивидуального лова (крючные и колющие), что согласуется с предыдущими замечаниями.

Однако изложенные соображения ни в коей мере не умаляют значения рыболовства в хозяйстве раннеславянских племен. По неполным данным, как это следует из приведенной выше таблицы, промыслом было охвачено 17 видов рыб, распределявшихся по 5 семействам: осетровые, щуковые, окуневые, карповые и сомовые. На некоторых поселениях (Титчиха, Полтава) в уловах присутствовало до 12 видов рыб. Причем вылавливались и такие ценные рыбы, как осетр, севрюга, стерлядь, судак, сазан и др.

Технический арсенал древних рыбаков был достаточно разнообразен: ключные и колющие орудия, сети, запорные системы и ловушки. Железные крючки крупных размеров (до 10 см длиной) указывают на лов больших хищных рыб – сомов, щук, судаков, а также осетров и сазанов. Как отмечалось выше, на более поздних памятниках набор крючков отличается некоторым разнообразием форм. Найдены экземпляры с бородкой или без нее, с петлей или лопаточкой на конце для крепления лесы. По-видимому, каждый из них употребляется для ловли соответствующего вида рыб. Такими крючками вряд ли снаряжались обычные удочки – они более пригодны для приспособлений вроде современных жерлиц и донок. Вполне вероятно, что славяне ловили менее крупную рыбу на деревянные крючки или крючки из шипов растений, когтей животных и птиц. Обнаруженные на некоторых поселениях железные зубья составных острог относятся к широко распространенному в древности, а кое-где и дожившему до наших дней типу составной трехзубной остроги. На Руси она получила повсеместное применение несколько позже – в X–XII вв. Острогами били рыбу на мелководье во время нереста или специально охотились за ней по ночам с огнем (лучом). Не приходится сомневаться, что до железных острог и наряду с ними употреблялись остроги с деревянными и костяными наконечниками. О конструктивных особенностях сетей позволяют судить главным образом сохранившиеся грузила. Большинство из них сделаны из глины (затем обожженной), невелики по размерам, имеют шаровидную или несколько удлиненную форму и сквозное отверстие для нижней тетивы сети. Отсюда следует, что и сами сети не отличались значительной величиной. Более крупные грузила из камней или плюсновых костей коровы происходят с поселений конца I тысячелетия н. э. О небольших размерах сетей говорит и способ их изготовления. Они плелись с помощью нескольких костяных острий, а не вязались. Найденное на поселении Ханска в Молдавии такое острие было украшено гравированным рисунком рыб, птиц и самой сети[134]. Можно думать, что имелись сети как отцеживающие, так и объячеивающие, т. е. подвижные (бредни, невода) и неподвижные (ставные). Однако настоящих промысловых неводов не было. Их появление неразрывно связано с общим прогрессом земледелия, с широким распространением посевов технических культур.

Ведь для изготовления одной подобной сети требовались десятки пудов пеньковой или льняной пряжи. Для крепости ее смолили, на что уходило 2–3 бочки смолы, а затем дубили, проваривая вместе с ольховой или осиновой корой. Но даже при такой обработке и очень тщательном уходе невод редко служил больше одного сезона. Нелишне вспомнить, что в XII в. один невод входил в состав дани с целой волости. Поэтому не только практически, но и теоретически трудно допустить существование таких сетей в VI–IX вв. По всей вероятности, широко применялись загородки из кольев и прутьев с вставленными в них плетеными ловушками[135]. К сожалению, помимо данных лингвистики об этом свидетельствуют лишь косвенные факты. Деревянные предметы и сооружения редко попадают в руки археологов.

В результате изучения рыболовных орудий у восточных славян в период формирования у них классового общества складывается двойственное впечатление. Ассортимент средств добычи рыбы нельзя назвать примитивным. Но преобладающее место среди них занимают орудия индивидуального пользования, технически не всегда совершенные. С их помощью можно было обеспечить потребности в рыбе лишь очень небольшого коллектива людей. Правда, даже на том количественно незначительном материале, имеющемся сегодня, наблюдается определенный прогресс. К Х в. улучшается качество изделий, появляется специализация снастей, пополняется их набор. Другим показателем этого процесса служат сведения о местах и времени рыбного промысла. Рыболовством были затронуты различные водоемы: проточные и непроточные. Карась и линь – типичные жители стоячих вод – часто встречаются в ихтиологических находках. Даже небольшие водоемы привлекали к себе внимание. Именно вблизи озер и стариц в пойме Десны М. В. Воеводский отмечал кратковременные стойбища роменско-боршевского времени[136]. Рыбу ловили круглый год – не только летом, но и зимой сквозь лунки во льду. Лед пробивали железными пешнями. Массивные наконечники пешней найдены в Титчихе и на селище Лебёдка. Находки рыбьих костей и чешуи, иногда в анатомическом порядке, в хозяйственных ямах говорят об умении сохранять рыбу длительный срок. Ее, наверное, вялили, сушили, солили и сберегали мороженой.

Подводя итог краткому исследованию рыболовства у ранних славян, необходимо подчеркнуть несколько моментов. Вопреки бытующему мнению, лов рыбы с развитием земледелия и скотоводства не потерял своего значения и не выродился в третьестепенную отрасль хозяйства. Техника рыбного промысла постоянно совершенствовалась и в эпоху Киевской Руси достигла высокого уровня. Рыба широко употреблялась в пищу и являлась важным компонентом питания. Не следует думать, что рыболовство было чем-то вроде забавы, отдыхом от повседневного земледельческого труда. Эффективная добыча рыбы требовала большой затраты сил, энергии и времени. Это была тяжелая, круглогодичная, часто ночная работа. Ее необходимость диктовалась тем, что хлебопашество и скотоводство не всегда гарантировали прожиточный минимум. После частых стихийных бедствий и вооруженных конфликтов, уничтожавших урожай и поголовье скота, другие источники пищи (рыболовство, охота и пр.) становились единственным средством существования. Рыбу ловили повсеместно, где имелись водоемы. Каждая семья самостоятельно заботилась о пополнении своих запасов различными продуктами, в том числе и рыбой. Поэтому вряд ли разумно подразделять хозяйственную деятельность древних славян на многочисленные виды по степени их важности. Экономика базировалась на земледелии, но имела достаточно замкнутый характер. Все циклы работ, все отрасли хозяйства были тесно связаны между собой. Урон, понесенный одной из них, немедленно сказывался на других и на общем благосостоянии. С полным правом можно утверждать, что рыболовство у восточных славян в XI – Х вв. имело большое хозяйственное значение.