Джеффри Робертс - Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939 – 1953 Страница 12

111

Красная Армия вошла в Польшу 17 сентября 1939 года. В своём выступлении по радио Молотов заявил, что германо-польская война показала банкротство польского государства. В этих условиях, сказал Молотов, советские вооружённые силы вошли в страну для помощи и защиты украинцев, и белоруссов, живущих на польской территории. Необходимость этих действий была обоснована газетной информацией о польских репрессиях в отношении украинцев и белоруссов, и о Красной Армии – "освободительнице" с востока.

112

Польские территории, оккупированные Красной Армией, отошедшие Сталину по немецко-советскому пакту, были фактически западными регионами Украины и Белоруссии. Они находились восточнее так называемой "линии Керзона" – этнографической границы между Россией и Польшей, проведённой комиссией Парижской мирной конференции в 1919 году и названной по имени британского секретаря министерства иностранных дел, председательствовавшего в этой комиссии. Целью комиссии было подвести основу для прекращения огня в русско-польской войне, которая незадолго перед тем закончилась. Окончательная граница, однако, определилась польскими военными успехами, и Советский Союз потерял западную Украину и западную Белоруссию, отошедших Польше по Рижскому договору, подписанному в марте 1921 года. Но Советы никогда не признавали потерю этих территорий, на которых проживало очень мало поляков. Дипломатически территориальный спор меду двумя государствами оставался в подвешенном состоянии, но он вернулся на передний план, особенно в тридцатые годы, когда сталинская Россия начала занимать более патриотические позиции. Также постоянной проблемой для Москвы было то, что живущих в Польше украинцев и белоруссов можно было использовать для подрывной деятельности против СССР (Стр.38)Действительно, в 1938 году нацистские пропагандисты и украинские нацилоналисты начали проводить в прессе кампанию по отделению и независимости Украины. Советское вхождение в восточную Польшу олицетворяло следовательно, по своеобразной националистической логике, очевидный геостратегический вывод, что вторжение Красной Армии продвигает советскую оборонительную линию на запад и устанавливает определённый предел экспансии Германии на востоке. Единственным человеком, приветствовавшим продвижение Советов в Польше, был Черчилль. Британский политик незадолго до этих событий вернулся из "диких" мест и вошёл в правительство в качестве Первого лорда адмиралтейства. Выступая по радио 1 октября 1939 года, он доказывал:

113

"Россия преследовала ясные политические цели. Нам бы хотелось, чтобы российская армия оставалась на прежней линии, как друг и союзник Польши, вместо захвата. Но то, что русские армии перешли этот рубеж, совершенно необходимо для защиты России от нацистской угрозы."

114

Черчилль предложил своим слушателям дополнительное "утешение": "Я не могу предсказать вам действия России. Это тайна за семью печатями. Но, возможно, что ключ этой проблемы – российские национальные интересы. Совершенно не соответствует интересам безопасности России то, что Германия "высаживается на берегах Чёрного моря, или совершает набег на Балканские страны и покоряет народ Салоник в юго-восточной Европе. Это противоречит историческим жизненным интересам России".

115

Черчилль был прав. Русские национальные интересы были ключом к сталинской внешней политике, что возможно противоречило коммунистической идеологии. Хотя сталинское заявление Димитрову от 7 сентября содержит много риторики, по существу он намеревался осуществить прекращение антинацистской политики Коминтерна. Сталинские расчёты на нацистско-советский пакт основывались на фундаментальном предвидении капиталистических кризисов и империалистических воин. В 20-е и 30-е годы Сталин предупреждал, что если империалисты попробуют решить внутренние затруднения развязыванием войны с Советским Союзом, это будет их последней ошибкой, так как они столкнутся с восстанием рабочего класса и революцией в собственных странах. Но Сталин был также реалистом, чтобы основывать советскую безопасность на возможности революций за границей. Опыт научил его, что революционная ситуация нуждается в предварительной подготовке. Революционное движение было очень слабым в основных капиталистических странах, и небыло надежды усилить его. (Стр.39)Поэтому сталинские политические директивы Димитрову после начала войны были осторожны и консервативны. В беседе с Димитровым 25 октября 1939 года Сталин заметил, что "в ходе первой мировой войны большевики переоценили ситуацию. Мы поторопились и наделали много ошибок… Сейчас мы не станем копировать прежнюю позицию большевиков… Необходимо помнить, что ситуация совершенно другая: в те времена у коммунистов не хватило сил. Сейчас существует Советский Союз!" 7 ноября Сталин говорил Димитрову: "Я думаю, что лозунг превращения империалистической войны в гражданскую в ходе первой мировой войны подходил только для России. Для европейских стран этот лозунг не соответствовал…".

116

Сталинское указание, что основное отличие между первой и второй мировыми войнами было в появлении Советского Союза, не нужно было подчёркивать для Димитрова, которого любили все коммунисты того времени. Он был воспитан в вере, что его первый и основной долг – действовать в интересах, и для обороны СССР, особенно в ходе войны, когда существование социалистического государства находилось под угрозой. В 1939 году Сталин нуждался не в революционной войне, а в политической кампании поддержания мира, включая удовлетворение требований Гитлера Британией и Францией для окончания конфликта с Польшей.

117

Советско-немецкое "мирное наступление"(peace offensive) началось после второго раунда переговоров между Сталиным и Риббентропом 27-28 сентября. Риббентроп прилетел в Москву для обсуждения советских предложений об изменении советско-германской границы в оккупированной Польше. Сталин заявил Риббентропу, что советско-германский раздел Польши нужно произвести насколько возможно точнее вдоль этнографической линии. Это повлечёт передачу польских территорий от Советов в немецкую сферу влияния, в обмен на передачу Литвы в советскую сферу влияния. Предлагая эту сделку Риббентропу, Сталин подчеркнул, что демаркационная линия, отделяющая этническую Польшу от территорий, на которых доминирует непольское население, этнически совпадающее с проживающими в границах СССР народами, предотвратит в будущем националистическую агитацию за единую Польшу. Итогом этого обсуждения стал новый нацистско-советский пакт, ввиде "договора о советско-германском разграничении и дружбе" от 28 сентября 1939 года, который определил новые границы в Польше и, в секретном протоколе, передал Литву в советскую сферу влияния. (См. карту? 1 на стр.40) В тот же день Советский Союз и Германия выпустили совместное заявление, объявлявшее об окончании европейской войны, так как польское государство было ликвидировано. Это последовало за предложением Гитлера о заключении мира, которое повторил Молотов в речи на Верховном Совете в конце октября 1935 года, осудив Британию и Францию за продолжение войны, и доказывая, что основным их мотивом была защита колониальной системы в происходящем межимпериалистическом переделе мира. (Стр.40 Карта) (Стр.41)

118

Но действительно ли Сталин хотел окончания европейской войны? Конечно нет. Но он не знал, как долго она будет продолжаться и какое направление может принять, и где гарантии, что результаты будут выгодны Советскому Союзу. Британия и Франция объявили войну Германии в поддержку Польши, но не начинали активных действий и, какзалось, этим удовлетворились, отсиживаясь за цепью оборонительных сооружений "линии Мажино" вдоль франко-германской границы. Немецкое завоевание Польши фундаментально изменило баланс сил в Европе, но было трудно предсказать, что произойдёт после этого. В сложившихся обстоятельствах у Сталина не было другого пути для укрепления советского стратегического положения, кроме уклонения от участия в европейской войне. В данный момент это означало конец сотрудничества с Германией, включая поддержку гитлеровских предложений о мире(?). В то время Сталин не хотел "сжигать мосты" с Британией и Францией, и пытался держать дверь открытой для восстановления советских отношений с западом.

119

Как долго новые отношеня с Гитлером будут продолжаться, было трудно сказать, но Сталин на этой стадии и не заглядывал на долгий срок. На самом деле это был важный прецедент пролонгации советско-германского сотрудничества. В 1922 году Советский Союз и Германия подписали Рапалльский договор, соглашение, по которому были возобновлены дипломатические отношения между двумя странами (они были прерваны в 1918 году), и наступило десятилетие интенсивного экономического, политического и военного сотрудничества. "Рапалльские отношения", как их называли, были прекращены, когда Гитлер пришёл к власти в 1933 году. Даже в тридцатые годы были попытки с обоих сторон восстановить градус сотрудничества, особенно в области торговли. В переговорах с Риббентропом 27 сентября Сталин подчеркнул рапалльский прецедент: