Александр Васькин - Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью Страница 12

В 80-х гг. XIX в. в доме жил артист А.П. Ленский (1847–1908), «гениальный педагог» и «гениальный мастер сцены» (по словам В.Э. Мейерхольда). Ленский – это псевдоним, а настоящая его фамилия по матери – Вервициотти. Почему по матери – потому что он был внебрачным сыном князя Павла Ивановича Гагарина от гастролировавшей по России итальянской певицы Ольги Вервициотти. И естественно, что фамилию отца он взять не мог (вот как интересно получается – и у Живокини были итальянские корни).

Александр Павлович Ленский дебютировал в 1865 г., а с 1876 г. служил в Малом театре, став впоследствии одним из его ведущих артистов, а в конце жизни – главным режиссером. И сейчас еще вспоминают его как одного из лучших исполнителей роли Фамусова, которого он играл на протяжении двух десятилетий.

«Постоянное недовольство собой, возмущение недостаточной художественностью репертуара, страданья за малейшие ошибки театра, прежде всего, отличали Ленского. Творческая неудовлетворенность заставляет его вносить улучшения в жизнь театра. Нравы актеров, закулисная обстановка, репертуар, принципы постановки, устройство сцены и ее оформление, музыка в театре, образование актера, его уменье гримироваться, цели и задачи театра – все одинаково сильно волнует этого разностороннего художника (он не только актер, режиссер и театральный педагог, но и декоратор, художник, скульптор).

И все стороны театральной жизни Ленский обновляет, принося ряд новых идей, получивших впоследствии широкое распространение. Но Ленский был и великим актером: разносторонний, гибкий и тонкий, непревзойденный мастер грима и уменья внутренне перевоплощаться, он создавал образы полные впечатляющей силы, законченной художественности и гармонической красоты. Обаятельнейший «первый любовник России» в молодости, создавший поэтичнейшего Гамлета, трогательно-пылкого Ромео, заразительно-жизнерадостного Бенедикта, сильного волей Петруччио и потрясавшего своим энтузиазмом Акосту, Ленский не удовлетворяется своими успехами и полный молодого обаяния переходит на роли резонеров. Его Лыняев («Волки и овцы»), Лавр Миронович («Последняя жертва»), Кругосветов («Плоды просвещения»), Гомеc де Сильва («Эрнани»), Вильгельм Оранский («Эгмонт»), Фальстаф («Виндзорские проказницы»), являясь подлинными произведениями искусства, поражают отказом от прежних приемов воздействия на зрителя.

В старости – опять галерея различных и всегда безупречно завершенных образов. Здесь сатирически остро преподнесенный Мамаев («На всякого мудреца…»); Городничий, в котором Ленский, сознательно идя на упреки современников, дает «пересмотр традиций»; Фамусов, которого Ленский создаст со всей присущей ему художественностью и тонкостью и вместе с тем, больше чем кто-либо владея уменьем произносить грибоедовские стихи, раскрывает драматургические приемы великого поэта. В этот же период Ленский буквально потрясает театр в Николасе («Борьба за престол» Ибсена) и трогает в роли Дудукина («Без вины виноватые» Островского), в роли, которая до его исполнения никогда не обращала на себя внимания зрителей.

Он впитал в себя многое из того, что было присуще его предшественникам: обаяние личных качеств (что отличало Самарина), уменье давать творческий процесс на каждом спектакле (что свойственно было Мочалову), сознание общественного значения, какое имеет работа актера, забота о театре в целом, а не о себе в театре (черты, отличавшие Щепкина). Вместе с тем Ленский сумел быть созвучным современности: он поднимал аудиторию из мрачных будней реакции в романтические сферы протеста против косности и мещанской морали. Гений Ленского умел предвосхитить ряд приемов построения образа, выявившихся в театре следующей эпохи: воспроизводимый им тип окрашивался чертами характерными и индивидуальными, присущими данному образу.

Человек, не получивший образования (ребенком он остался сиротой и был на побегушках у своего воспитателя актера Полтавцева, что дало ему возможность с детства узнать театр), он стал, благодаря серьезной начитанности, одним из культурнейших людей своего времени. Юношей он едет в провинцию, где, начав с ничтожных ролей, становится знаменитостью. Его приглашают в Москву. Он выступает в Общедоступном театре, а потом дебютирует в Малом. Завоевав признание прессы и сделавшись самым популярным актером Москвы, Ленский уходит из Малого театра на петербургскую сцену и затем возвращается вновь в Москву. Ленский, сделавшись преподавателем Театрального училища, организует утренники молодых сил и создает для актерского молодняка Новый театр – Ленский здесь формирует ту смену, которая потом вошла в Малый театр и сейчас стоит в первых рядах его.

В 1906 г. он назначается главным режиссером Малого театра и пытается ввести целый ряд реформ, которые ему не удается осуществить из-за театральных интриг и газетной травли. В результате он вынужден уйти со сцены.

Деятельность и творчество Ленского говорили о том, что театр не должен останавливаться в своем развитии, повторяя ранее достигнутое. Всегда идти вперед с современностью – вот основной завет, оставленный Ленским, считавшим, что даже и величайший мастер прошлого, воскреснув, не мог бы иметь значения, если бы он продолжал творить прежними своими приемами… Вечное искание и стремление к новому делают гениального Ленского исключительным явлением в Малом театре»[4] – такая характеристика не кажется нам сегодня архаичной, несмотря на то что была дана почти семьдесят лет назад, более того, она рисует перед нами образ, основные черты которого недосягаемы для многих современных актеров и сегодня.

В этом же доме жил и коллега Ленского по Малому театру Александр Иванович Южин (1857–1927). Происхождения он был куда более знатного, чем Ленский. Да и в Малый театр пришли они разными путями.

Несмотря на то что родился он в селе Кукуевка Тульской губернии, принадлежал он к знатнейшей грузинской фамилии. Настоящая фамилия его была Сумбатов.

Князь Сумбатов окончил юридический факультет Петербургского университета. Но еще в тифлисской гимназии он участвовал в домашних спектаклях, а студентом писал и пьесы для театра. Затем в Петербурге он также обратил на себя внимание незаурядной игрой на клубной сцене. С 1876 г. стал выступать на профессиональной сцене в Тифлисе. В 1882 г. уже под фамилией Южин он был приглашен в театр Бренко в Москве. И после дебюта в роли Чацкого в 1881 г. был принят в Малый театр. В Малом театре сложилась не только творческая карьера Южина. В 1909 г. он стал управляющим труппой театра, с 1923 г. – директором.

Помимо игры в Малом театре, Южин писал пьесы и написал их довольно много – в 1901 г. вышло его собрание сочинений в трех томах. По оценкам современников, пьесы Сумбатова были очень сценичными, но не отличались особенной глубиной захвата и постановкой серьезных психологических задач.

«Актер, драматург, директор театра в течение шестнадцати лет, теоретик театра – такова многогранная деятельность этого широко образованного человека, одного из немногих русских актеров, имевшего знаки французских академических пальм и звание почетного академика Академии наук. Он был убежденным сторонником примата актера в театре, и ряд его статей, характеристик, посвященных актерам, – несомненный вклад в изучение мастерства сценических деятелей; он был признанным сторонником академизма, часто остававшимся в одиночестве, но с громадной убежденностью отстаивавшим традиции Малого театра, которые он первый попытался осознать, выделив из них те, жизнеспособность которых казалась ему непреложной.

Завершитель тех традиций, основоположником которых был Самарин, Южин был неизмеримо культурнее его и шире по диапазону игранных им ролей. Южин создал свой стиль игры в трагедии, в романтической драме, в драме современной и в комедии. Интерпретация каждой сыгранной им роли заслуживает подробного описания – она была всегда оригинальна, не говоря уже о мастерстве ее выявления.

В трагедии – здесь в его репертуаре был весь Шекспир (за исключением Лира и Цезаря) – он большими яркими планами рисовал героев, и образ получался цельный, яркий и крупный; стихи трагедии, виртуозно разработанные, с мастерским звучанием и блестящим дыханием преподносились им на повышенно-разговорном тоне, нигде, однако, не впадавшем в ложную декламацию; жесты, мизансцены, манера носить костюм, построение фразы были художественно продуманны и взвешенны – места «случайностям» не оставалось.

Это великолепное мастерство, поражавшее на русской сцене своей исключительностью, затмевало в глазах зрителя ту внутреннюю эмоциональность, которой актер умел насыщать трагические переживания своих героев. В романтической драме – в его репертуаре был и Шиллер, и Гюго – Южин увлекал красотой создаваемого образа, тоже продуманного и четкого, но всегда полного красочности и блеска той формы, которую актер умел ему придавать: особенно памятен его монолог Карла V в «Эрнани», в котором дана была «оркестровка» самых разнообразных звучаний, сопровождавшихся величественными движениями и жестами.