Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники Страница 12

Главным занятием «лесных» монголов была охота, в меньшей степени — рыболовство. Они почти никогда не покидали своих лесов, блуждая по ним в поисках дичи. Однако надо отметить, что эти блуждания отнюдь не были бессистемными. Как и у их соседей-степняков, земли — в данном случае, охотничьи угодья — были строго закреплены за отдельными родами или семьями. В пределах этих достаточно обширных участков и протекала их своеобразная кочевая жизнь. В силу естественно-природных причин лесовики не использовали повозок, не было у них и юрт, подобных тем, что имелись у монголов степи. Жили они в шалашах из березовой коры и при необходимости весь свой нехитрый скарб могли унести на собственных плечах. Тем не менее, определенное влияние соседей-скотоводов ощущалось. «Лесные» приручали диких оленей-изюбрей (Рашид ад-Дин называет их «горными быками») и косуль, питались их мясом и молоком; изюбри использовались ими и как вьючные животные. Но, в отличие от степняков, они не были привязаны к своим стадам: одомашненные звери следовали за человеком-охотником, а не человек следовал за ними, как у скотоводов. В силу этого лесовики презирали кочевников как пожертвовавших своей свободой ради более сытой и предсказуемой жизни. Жизнь скотовода они считали невыносимой и, например, главной угрозой для непослушной дочери было обещание отдать ее замуж за степняка, где той придется ходить за баранами. И некоторые, видя такую удручающую перспективу, кончали жизнь самоубийством.[27]

Хозяйство у лесных народов было крайне несложным. Одежда шилась из шкур животных, пищей было мясо, иногда — рыба. Нет никаких сведений, что они готовили из молока какие-либо продукты (а степняки делали более двадцати видов молочных продуктов). Основным напитком был древесный сок (очевидно, березовый), главным оружием — копье, хотя они знали лук и стрелы, с которыми охотились на мелкую дичь. Зимой «лесные» передвигались на лыжах, причем настолько быстро, что могли преследовать и быстроногих оленей и косуль. Однако к XII веку в лесном образе жизни начали происходить некоторые изменения, вызванные как соседством с монголами-степняками, так и контактами с мусульманскими и уйгурскими торговцами, которые в поисках мехов забирались далеко на север. Надо сказать, что денег лесовики не знали, и купцам этим приходилось порой нелегко: так, один купец перегонял в северные леса целую тысячу баранов для обмена на меха пушных зверей. Завязалась кое-какая обменная торговля с кочевниками — те же меха в обмен на войлок, шерсть и продукты. Это привело и к некой дифференциации лесных народов; известны целые племена, специализировавшиеся в охоте на разных зверей: булагачин — «соболевщики» и керемучин — «белковщики». С торговлей пришла и разница в достатке, у более богатых появились лошади, удобная шерстяная и даже шелковая одежда, их рацион разнообразили просяные и пшеничные лепешки. Но в целом хозяйственный уклад «лесных» народов оставался более примитивным, нежели у их южных соседей — степных монголов.

О хозяйстве степных кочевников мы имеем намного больше сведений. И сами эти племена были гораздо многочисленнее «лесных», и роль их в мировой истории несоизмерима. Истинным вождем этого «поколения людей, живущих в войлочных кибитках», стал Чингисхан, покоритель полумира.

Основных занятий у степных монголов было два: скотоводство и охота, но главным из них, определившим самую основу их образа жизни, было все же круглогодичное кочевое скотоводство. Монголам-кочевникам, как и всем прочим номадам, приходилось постоянно переходить с одного места на другое в поисках хороших пастбищ для скота. Не следует, впрочем, думать, что это было медленным безостановочным движением. Как правило, они после перекочевки устанавливали свои юрты[28] в наиболее удобном месте на неделю-две, а иногда и на более долгий срок — в зависимости от возможностей пастбища и величины стад. От этого же зависела и длина перекочевок: чем больше было стадо, тем длиннее был кочевой переход. Сена на зиму в восточной части Великой степи, как уже говорилось, не запасали, но сами перекочевки регулировались так, чтобы зимой оказаться в бесснежных равнинных степях, летом же кочевали по отрогам гор и речным долинам, где трава была богаче, но зимой там было больше снега, что затрудняло скоту добывание пищи. В весенне-летний период перекочевки варьировались и сообразно преимущественному составу стад: горные пастбища больше подходили для коней, приречные — для овец.

Юрты и повозки монголов

В XII веке мы различаем у монголов два вида кочевья, во многом противоположных друг другу. С одной стороны, это семейное или родственное кочевье в одну или несколько юрт; с другой — кочевали весьма большими группами в сотни юрт и кибиток. Малое кочевье называлось «аил» (айил), большое состояло из скопления аилов и называлось «курень», что означает «кольцо» и отражает способ расстановки повозок и шатров. Таким образом, существовали аильный и куренной способы перекочевок.

В данном случае четко прослеживается одно из важнейших противоречий кочевой жизни вообще. Поскольку скот являлся личной собственностью (собственностью семьи), то для каждого кочевника, а особенно для богатого скотом, куда удобнее было кочевать отдельным аилом. Привольно, никто не мешает, нет бедных родовичей-нахлебников. Однако такое кочевание становится приемлемым только при достаточно высоком уровне безопасности. В условиях постоянных набегов, грабежей и межродовых войн — а именно такова была ситуация в XII веке — аильный способ, при всех своих плюсах, становился слишком опасным. Надо было искать выход, и тогда возникли курени — фактически укрепленные поселки, где в середине кольца стоял шатер старшего, а вокруг, концентрическими кругами, повозки и юрты младших родовичей. Применялся, по-видимому, и смешанный способ, когда владельцы жили в куренях в целях личной безопасности, а стада их вместе с подневольными пастухами кочевали аилами. При этом в случае набега на аил из куреня могла прийти быстрая помощь, а при превосходстве нападавших в самом курене можно было успешно держать круговую оборону. Таким образом, в XII веке два способа кочевья соседствовали друг с другом. Позднее, с созданием империи Чингисхана, куренной способ отмирает, так как вместе с имперским порядком пришла и безопасность, жестко контролируемая Ясой[29].

Валяние войлока. С картины Б.Шарава «Один день Монголии»

Стада у монголов состояли из разных видов животных: крупного рогатого скота, коней, овец и коз; у богатых были и привозные (тангутские) верблюды. Но главным животным, ценимым больше всего, являлась лошадь. Табуны коней были основным богатством монгола: без коня было вообще невозможно вести кочевое хозяйство. Конь служил средством передвижения, нес службу на войне и облавной охоте, мог спасти своего хозяина в минуту опасности. Рассказами о конях и табунах переполнены страницы «Сокровенного Сказания», без коня монгол не мог считаться полноценным человеком. «Что может сделать монгол, когда он лишился коня?» — кричали враги Хутула-хану, загнав его в болото. Сам Чингисхан говорил: «Тот, кто упадет с лошади, будет ли иметь возможность встать и сражаться? А если и встанет, то пеший как пойдет под конного и выйдет победителем?»

По состоянию коней монголы судили о положении того или иного рода; от него очень часто зависели победа или поражение в битве. Но лошадь являлась не только средством передвижения или вьючным животным: она была и пищей. Монголы питались конским мясом, пили кобылье молоко и изготавливали из него хмельной напиток — кумыс. Использовались и конская шкура и волос — применение лошади было чрезвычайно многообразным. Самый бедный монгол владел лошадьми, и нищей считалась семья, в которой не было хотя бы двух лошадей на человека.

Другие породы скота, хотя имели менее важное значение, чем конские табуны, но тоже играли важную роль в хозяйстве монгола, являясь одним из признаков богатства. Набитая шелками и золотом юрта еще не делала монгола богатым в глазах его соседей, если у того имелось мало скота. В XII веке это было особенно важно, так как в целом скота было недостаточно. Хотя мы и не располагаем точными данными об этом, но косвенные сведения доказывают, что большое количество скота у монголов появилось только после походов Чингисхана.

Использование скота также было разнообразным. Разумеется, главным было употребление его в пищу — мясную и молочную. Крупный рогатый скот также применялся как средство передвижения, главным образом как запряжка для перевозимых шатров-юрт и повозок-кибиток. Лошади для этой цели никогда не употреблялись. Баранов держали ради мяса, шкур и шерсти. Овечьи шкуры шли на одежду, из шерсти катали основной строительный материал монгольской степи — войлок. Даже испражнения животных полностью шли в дело — высушенный навоз в безлесной степи являлся основным видом топлива. Мясо шло в пищу людям, кости — пастушьим овчаркам.