Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна Страница 12

Согласно записи в Журнале от 2 марта в 10.40 утра в кабинете собрались Берия, Маленков и Хрущев, а вскоре к ним присоединились опальные Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович и остальные члены Президиума ЦК КПСС[10]. В половине девятого вечера, согласно Журналу, все вновь собрались в сталинском кабинете — продолжали делить власть. И так каждый день. Но беспомощный, еле дышащий полутруп вождя еще был им нужен.

«Профессор Мясников: «Маленков дал нам понять, что… он надеется, что медицинские мероприятия смогут продлить жизнь больного на достаточный срок. Мы все поняли, что речь идет о необходимом сроке для организации новой власти и подготовки общественного мнения… Сталин иногда стонал. Только на один короткий миг показалось, что он осмысленным взглядом обвел окружающих. Тогда Ворошилов сказал: «Товарищ Сталин, мы здесь, твои верные друзья и соратники. Как ты себя чувствуешь, дорогой?» Но взгляд уже ничего не выражал. Весь день мы что-то впрыскивали, писали бюллетени. Члены Политбюро подходили к умирающему, те, кто рангом пониже, смотрели через дверь. Помню, Хрущев тоже держался у дверей. Во всяком случае, иерархия соблюдалась: впереди — Маленков и Берия, далее — Ворошилов, Каганович, Булганин и Микоян. Молотов был нездоров, но два-три раза приезжал на короткий срок».

Молотов: «Меня вызвали на дачу… Глаза у него были закрыты, и, когда он открывал их и пытался говорить, тогда к нему подбегал Берия и целовал ему руку. После похорон Берия хохотал: «Корифей науки, ха-ха-ха».

Наступило 5 марта.

Светлана: «Отец умирал страшно и трудно… Лицо потемнело, изменилось… черты лица становились неузнаваемы… Агония была страшной, она душила его прямо на глазах… В последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза. Это был ужасный взгляд — то ли безумный, то ли гневный, И полный ужаса перед смертью… И тут… он вдруг поднял кверху левую руку и не то указал куда-то вверх, не то погрозил всем нам… И в следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела».

Впрочем, каждый воспринял этот последний его жест по-своему.

Реаниматор Чеснокова: «Но вот дыхание резко нарушилось, наступило возбуждение. Левая рука, как в приветствии, поднялась и упала. Это была агония. Дыхание остановилось».

Лозгачев: «Говорят, когда он умирал, то, как тогда у стола, поднял руку — просил о помощи… Но кто ему поможет!..»

Мясников: «Смерть произошла в 21.50».

Светлана: «Берия первым выскочил в коридор, и в тишине зала, где все стояли молча, послышался его громкий, не скрывавший торжества голос: «Хрусталев, машину!..» И круглолицая, курносая Валечка Истомина грохнулась на колени около дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос».

К Хрусталеву обращается Берия! Из всех прикрепленных выбирает Хрусталева! (Напрасно Э. Радзинский подводит под восклицательный знак обращение Берия к Хрусталеву. Он обращался к своему шоферу С. Хрусталеву — однофамильцу И. Хрусталева. — А.К.).

Берия торопится уйти. Но другие соратники остаются. Для Берии он был только Хозяин. Для остальных— Молотова, Кагановича, Ворошилова — он был их молодостью, их надеждами. Он был всей их жизнью. Но, постояв немного, и они ринулись в Кремль вслед за Берией — принимать власть. В Кремле в это время шло совместное заседание ЦК партии, Совета Министров, Верховного Совета. Оно должно было легализовать то, о чем они уже договорились.

К. Симонов был членом Верховного Совета. Но и он, как и вся страна, верил, что Сталин еще жив и борется со смертью здесь, в Кремле: «Я пришел в зал за сорок минут, но уже собрались все. Мы все знали, что где-то рядом в Кремле лежит Сталин, который никак не может прийти в сознание. Все сидели совершенно молча… Я никогда бы не поверил, что в течение сорока минут так могут молчать триста тесно сидящих людей. Никогда в жизни не забуду этого молчания. Из задней двери вышли они — те, кто был в Бюро Президиума ЦК, плюс Молотов и Микоян. Вступительную речь сказал Маленков. Смысл: товарищ Сталин продолжает бороться со смертью, но, даже если он победит, состояние его настолько тяжелое… Нельзя оставлять страну без руководства. Поэтому необходимо сформировать правительство».

Сформировали. Комедию играть больше не было смысла. И когда после заседания Симонов приехал в «Правду», зазвонил телефон. Редактор выслушал сообщение, повесил трубку и сказал коротко: «Сталин умер»[11].

Глава 4

В. КАРПОВ О «ГИБЕЛИ» СТАЛИНА

Так называется глава, посвященная последним дням жизни И. В. Сталина, в известном двухтомнике В. Карпова «Генералиссимус»[12]. Автор решительно отвергает естественный ход событий, когда человек умирает от болезней, в результате несчастного случая, по старости, наконец. При этом он ссылается на то, что здоровье Сталина было подорвано в напряженные годы войны, отмечает резкое снижение работоспособности вождя, приводя в доказательство количество приемных дней помесячно, начиная с 1947 года.

В то же время Сталин серьезно работал над созданием учебника политэкономии, часто встречался с учеными, вел дискуссии по спорным вопросам политэкономии социализма с такими крупными учеными, как Шепилов, Леонтьев, Островитянов, Юдин и другими.

Руководитель авторского коллектива, которому было поручено подготовить проект учебника политэкономии социализма, Дмитрий Трофимович Шепилов рассказывал впоследствии автору о том, как шла работа над учебником, при этом восхищался, насколько глубоко И. В. Сталин владел вопросом. Он дважды прочитал подготовленную учеными рукопись, возвращая ее каждый раз на доработку со своими многочисленными, принципиальными замечаниями и предложениями.

В сентябре 1952 года он завершает свой знаменитый теоретический труд «Экономические проблемы социализма в СССР», который был опубликован накануне XIX съезда партии. Сталин продолжал работу по этой проблематике. Им была написана вторая часть этой работы, которую он давал прочитать некоторым членам Политбюро, однако, после его смерти следы этой работы обнаружить не удалось.

В. Карпов поддерживает широко распространенную легенду, что к концу своей жизни Сталин избегал врачей и страдал подозрительностью:

«Все, кто близко знал Сталина, отмечают не только его старение, но еще и усилившуюся подозрительность. Будучи уже больным, Сталин избегал врачей, не доверял им. И все же соратники Иосифа Виссарионовича уверены, что Сталин умер не от болезней, а погиб в результате преднамеренных воздействий. И даже определенно указывают, чьих именно.

Но— по порядку. Прежде всего, надо выяснить, кто был заинтересован в гибели Сталина.

Многие из близких людей называют таким заинтересованным лицом Лаврентия Берию. Почему? — Потому что все предшественники Берии на должности наркома или министра внутренних дел (КГБ) были расстреляны якобы за то, что много знали. У Берии были основания считать, что настал его черед. Он действительно не только много знал, но и накапливал «компромат» на членов Политбюро, в том числе на Сталина.

Берия имел реальную власть, пожалуй, даже большую, чем сам Сталин. По одному его слову человека могли уничтожить.

Сталин, разумеется, это знал и, наверное, решил, что пора окоротить власть земляка, которого призвал в Москву из Грузии как верного и преданного слугу.

Убрать (окоротить) Берию без всякой причины нельзя, поэтому, когда возникло так называемое «Дело мингрелов» (его, кстати, раскрутил Маленков и вначале поддержал сам Берия против своих земляков, потому что они о нем много знали), Сталин решил воспользоваться этим удобным случаем.

Он вызвал министра госбезопасности Абакумова, вроде бы поинтересовался, что там за дело с мингрелами?

Абакумов изложил, что ему было известно. И вот тут Сталин якобы намекнул:

— Ищите большого мингрела…

Абакумов, разумеется, был человеком догадливым, он все понял. Но теперь надо встать на его место и попытаться решить: как быть? Сталин, его власть вне конкуренции. Но вождь старый, он уже теряет эту власть, отходит от дел, он устал. А Берия полон сил, и в Политбюро он номер один, все трепещут перед ним.

И Абакумов, видимо, решил сделать ставку на Берию. Как показали дальнейшие события, этим Абакумов погубил себя, Берию и Сталина. В этой схватке для каждого исход мог быть только один — смерть!

Понимаю, что сделать такое заявление с моей стороны довольно рискованно, однако, опираясь на конкретные действия трех названных «смертников», попытаюсь доказать правомерность такого предположения…

Абакумов шепнул или прямо сказал Лаврентию Павловичу о «намеке» Сталина. Берия понял, что в «мингрельском деле» ему предназначена роль «большого мингрела» со всеми вытекающими расстрельными последствиями.