Василий Ключевский - Полный курс русской истории: в одной книге Страница 12

К VIII веку и надобно отнести возникновение древнейших больших городов на Руси. Их географическое размещение довольно наглядно показывает, что они были созданием того торгового движения, которое с VIII в. пошло среди восточных славян по речной линии Днепра – Волхова на юг и по ее ветвям на восток, к черноморским, азовским и каспийским рынкам. Большинство их (Ладога, Новгород, Смоленск, Любеч, Киев) вытянулось цепью по этой линии, образовавшей операционный базис русской промышленности; но несколько передовых постов выдвинулось уже с этой линии далее на восток: таковы были Переяславль южный, Чернигов, Ростов. Эти города возникли, как сборные места русской торговли, пункты склада и отправления русского вывоза. Каждый из них был средоточием известного промышленного округа, посредником между ним и приморскими рынками».

Хазарская дань (IX век)

Иными словами, первые русские города владели огромными окрестными территориями, с которых собирали дань. Конечно, не стоит представлять себе первые города как каменные крепости с высокими стенами. Первоначально это были обнесенные частоколом поселения, где жил местный племенной вождь со своими воинами. Этот вождь взимал с окрестного люда, живущего вне города, определенную натуральную плату за спокойствие и защиту. Для хранения этих полудобровольных пожертвований строилось что-то вроде складов, хорошо защищенных от набегов врагов. Со временем города расширялись, в них селились торговые люди, ремесленники и прочий нужный для поддержания жизнеспособности города народ. В какой-то степени вдохновителями торгового интереса славян стали хазары, под власть которых попали заселившие Днепр племена. Без этого внешнего толчка ранняя история восточных славян могла сложиться иначе. Но наши племена оказались данниками хазар, которые требовали сбора и выплаты дани. Для этого вождям пришлось иметь при себе вооруженное войско, пусть и небольшое, но которое могло подавить любое местное недовольство, наладить способы перевозки собранного, создать систему хранения, и иначе чем строительством городов решить этого было нельзя. Дань хазарам платили как мехами, медом, так и деньгами и рабами. Постепенно наряду с хазарскими купцами появились и местные, вожди стали обзаводиться дополнительными натуральными сборами для сбыта, города росли, и так удачно все складывалось, что лучше не придумаешь. Однако Хазарский каганат слабел, а на земли славян стали делать набеги степняки – печенеги. Границы Днепровского государства никогда не были спокойными. Городская Днепровская Русь вынуждена была бороться за свое существование сначала с хазарами, затем с печенегами, половцами и прочими степняками. При хазарах те не рисковали совершать набеги, но, как только каганат ослабел, на освободившееся место стали претендовать дети степей. Эта борьба отражена в Повести временных лет – она не прекращается практически ни на год.

«Эта хищная орда, – писал Ключевский, – начала загораживать торговые пути Днепровской Руси и отрезывать ее от приморских рынков. Лишившись безопасности, какой пользовались днепровские города под покровом хозарской власти, они должны были собственными средствами восстановлять и поддерживать свои старые торговые дороги. Тогда они начали вооружаться, опоясываться укреплениями, стягивать к себе боевые силы и выдвигать их на опасные окраины страны сторожевыми заставами или посылать вооруженными конвоями при своих торговых караванах. Первое хронологически определенное иноземное известие о Руси, сохранившееся в Вертинской летописи, говорит о том, что в 839 г. русские послы жаловались в Константинополе на затруднение сношений Руси с Византией „варварскими свирепыми народами“».

Вертинские анналы – это летописный свод Сен-Бертенского монастыря, охватывающий историю государства франков с 830 до 882 г. По этим анналам, Теодосий, епископ Кальцедонской метрополии, и спатарий Теофаний пришли ко двору императора франков от императора Византии Теофила и привели с собой «тех самых, кто себя, то есть свой народ называли Рос, которых их король, прозванием Каган, отправил ранее ради того, чтобы они объявили о дружбе к нему, прося посредством упомянутого письма, поскольку они могли [это] получить благосклонностью императора, возможность вернуться, а также помощь через всю его власть. Он не захотел, чтобы они возвращались теми [путями] и попали бы в сильную опасность, потому что пути, по которым они шли к нему в Константинополь, они проделывали среди варваров очень жестоких и страшных народов».

Правда, почему-то эти посланники от народа рос по ближайшем изучении оказались «свеонами», то есть шведами, но об этом интересном открытии национальности нашего народа Рос мы поговорим позже. Пока что заметим, что император, опасаясь, что эти «свеоны-Рос» могут оказаться шпионами, «приказал удерживать их у себя до тех пор, пока смог бы это истинно открыть, а именно, честно они пришли от того или нет, и это он не преминул сообщить Теофилу через своих упомянутых послов и письмо, и то, что он охотно принял по сильному его желанию, а также если они будут найдены верными, и для них было бы дано разрешение на возвращение в отечество без опасности; их следовало отпустить с помощью; если в другой раз вместе с нашими послами, направленными к его присутствию, появился бы кто-нибудь из таких [людей], он сам должен был назначить решение».

Так вот, забудем о национальности послов, укажем только причину их появления при дворе франков – страх возвращаться по землям, заселенным дикими и воинственными степняками. Следовательно, силы каганата были уже на исходе, хазары не могли защитить своих вассалов.

При хазарах днепровские славяне были данниками, они по Повести платили хазарам «по серебряной монете и по белке от дыма». Впрочем, современные историки сильно сомневаются по поводу этой белки и считают, что белка вовсе не зверек с пушистой шкуркой, а белица, то есть славянская девица, которая должна была идти в хазарское рабство. Вывод, который они делают, конечно, замечателен: проклятые евреи торговали русскими женщинами, а может – и хуже. Ключевский ни о чем подобном даже не упоминает. Зато он очень внимательно разбирает быт и нравы днепровского населения, которые можно выявить, внимательно изучая доставшиеся нам от древних веков, пусть и искаженные перепиской, документы.

Быт и нравы днепровских славян (VII–X век)

Родовые союзы

В VII веке славяне Приднепровья жили «первобытными родовыми союзами». Об этом нам могут рассказать немногочисленные византийские упоминания о соседних им народах. Многочисленные славянские племена управлялись филархами или местными царьками, которые по сути были вождями племен или родовыми старейшинами, только теперь именовались князьями. Все дела в племени решались на общем сходе или племенном вече. Славянские племена были очень многочисленны, поэтому если собиралось такое межплеменное вече, то достигнуть согласия в каком-то деле было очень трудно, каждый старейшина или вождь учитывал прежде всего собственные интересы. Постоянно между племенами велись кровопролитные войны со всеми вытекающими последствиями – захватом пленников и территории. Постепенно выделились наиболее сильные воинственные племена, которые стали создавать крупные межплеменные союзы, чтобы – как сами понимаете – еще удачнее воевать со своими соседями и еще успешнее захватывать в плен сородичей. Первым наиболее удачным племенным союзом, возникшим из многочисленных родов, был военный союз дулебов, которых мы уже упоминали прежде.

«По своим целям и составу он представлял ассоциацию, столь непохожую на родовые и племенные союзы, что мог действовать рядом с ними, не трогая прямо их основ. Это были ополчения боевых людей, выделявшихся из разных родов и племен на время похода, по окончании которого уцелевшие товарищи расходились, возвращаясь в среду своих родичей, под действие привычных отношений. Подобным образом и впоследствии племена восточных славян участвовали в походах киевских князей на греков».

Ключевский считал, что этот славянский союз распался, когда началось вторжение аваров и славяне, спасаясь от врагов, переселились на Днепр. Очевидно, тут возник новый военный союз, и имя одного из князей нам известно – Кий. Кто он был, это очень трудно установить из русского текста: по одной версии – знатный человек, по другой – простолюдин-перевозчик. Однако вероятнее, что не простолюдин, поскольку основанный им Киев переходил в руки наследников из его же рода. Аналогичные племенные князьки имелись не только у полян: но, замечает Ключевский, «не видно, в каких формах выражалось владетельное значение этих племенных династий. Предание не запомнило имени ни одного племенного князя. Мал, неудачный жених Игоревой вдовы, является одним из древлянских князей, владетелем Искоростена, а не всего племени древлян. Ходота, какой-то влиятельный человек среди вятичей, против которого Владимир Мономах предпринимал два зимних похода, в его Поучении даже не назван князем и упомянут вскользь, так что его политическая физиономия остается совершенно в тумане. Может быть, мелкие родовые князьки того или другого племени, считая себя потомками общего предка, подобного Полянскому Кию, поддерживали между собою какие-либо генеалогические связи, собирались на племенные веча, как это делали карпатские филархи, или на поминальные празднества в честь обоготворенного родоначальника».