Олег Ивик - Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи Страница 12

Основным оружием сюнну были лук и стрелы. В «Споре о соли и железе» говорится, что «они не знают употребления длинных копий рогатиной и мощных самострелов», зато у них есть «боевые кони и добрые луки»{142}. А цзиньский сановник Цзян Тун утверждает, что сюнну «в искусстве пользоваться луком и ездить на коне вдвое превосходят дисцев и цянов»{143}.

Археологи подтверждают, что сюнну были прежде всего лучниками: остатки луков, стрел и колчанов найдены во многих погребениях. Кроме того, и китайские рисунки и скульптуры, и монгольские петроглифы изображают сюннуских воинов лучниками, стреляющими на скаку или скачущими с луком в налучье за спиной. Правда, до сих пор идут споры о том, какие именно типы луков они использовали. За две тысячи лет сами луки истлели, и сохранились лишь накладки, по которым не всегда можно восстановить конструкцию — почти все могилы, где найдено оружие, были ограблены, и костяные накладки оказались частично утрачены, а частично перемещены с первоначального места. Во всяком случае, сюннуский лук был сложносоставным с костяными накладками{144}.

Наконечники стрел использовались железные, бронзовые и костяные, причем самых многообразных форм. Костяные наконечники, судя по всему, изготавливались самими воинами — среди них археологи не смогли выделить ведущих форм, каждый делал их, как умел, сообразно своим навыкам и потребностям. Стрелы могли быть снабжены костяными шариками — свистунками, которые надевались на древко. Они применялись как сигнальные и для устрашения противника. Кроме того, шарик предотвращал раскалывание торцевой части древка. Стрелы оснащались орлиными перьями. Китайцы хотели отобрать у сюнну землю, о которой было известно, что «она дает изумительный лес, древки для стрел, и [там много] орлиных перьев»{145}. Сюнну лес отстояли и перьями продолжали пользоваться сами, равно как и деревьями для изготовления древков — археологи считают, что это были березы{146}.

Оружие ближнего боя археологи находят в сюннуских могилах значительно реже{147}. Это прямые однолезвийные палаши, копья, булавы. Для рукопашной схватки применяли трехгранный в сечении однолезвийный кинжал с прямым клинком.

Металлических доспехов, которые бы закрывали все тело, сюнну почти не знали — рядовые воины использовали только бронзовые наручи и железные поножи на войлочной подкладке. Тело защищали меховой или кожаной одеждой; возможно, войлочными доспехами и деревянными щитами. Поверх одежды мог надеваться пояс с железными и костяными бляхами, которые выполняли какую-то защитную функцию{148}. И лишь самые знатные воины имели нагрудные чешуйчатые панцири{149}.

Сыма Цянь писал о сюнну: «Из оружия дальнего боя у них имеются луки и стрелы, из оружия ближнего боя — мечи и короткие копья с железной рукояткой. [Если сражение складывается для них] благополучно, [они] продвигаются вперед, а если неблагоприятно, то отходят, [причем] не стыдятся и бежать»{150}.

Основу тактики сюнну составлял дистанционный бой в рассыпном строю{151}. В «Споре о соли и железе» говорится: «Сюнну пускаются в путь легко вооруженные и продвигаются вперед тайком, чтобы внезапно напасть в незащищенном месте…»{152} Тот же автор сообщает:

«Ныне сюнну пасут скот на бескрайнем пастбище, которое невозможно проехать все до конца, куда ни направишься — на восток или на запад, на юг или на север; их не в состоянии поймать даже [войско, передвигающееся на] легких колесницах и резвых конях; что же говорить о [солдатах, которые] несут на спине тяжелую поклажу, а на плечах — оружие, занимаясь их поисками? Их положение [таково, что] они для нас недосягаемы. О, как бескрайна [их степь]! Как будто движешься в глубь безбрежных болот и не знаешь, где остановишься. О, как необъятна [их степь]! [Ловить их в ней —] все равно что без сетей ловить рыбу в больших реках или море. Даже если настигнешь их, армия выбьется из сил и дойдет до изнеможения, станет точь-в-точь приманкой, оставленной [врагу]»{153}.

Сыма Цянь так описывал воинские традиции сюнну: «Когда наступает полнолуние, ведут сражения, при ущербной луне отводят войска. Тому, кто во время наступательного боя отрубит голову неприятеля или возьмет его в плен, жалуется чара вина, вся захваченная добыча передается этому воину, а взятые в плен становятся его рабами. Поэтому, вступая в битву, каждый из сюннусцев преследует прежде всего выгоду. Они искусны в том, что, заманив в ловушку врага, обрушиваются на него неожиданно. Завидев противника, они устремляются за добычей, подобно стае диких птиц, а попадая в трудное положение и терпя поражение, они рассыпаются, подобно битой черепице, и рассеиваются, подобно облакам. К тому, кто из боя привезет тело убитого воина [сюнну], переходит все личное имущество погибшего»{154}.

Сюнну умело использовали рельеф местности. В «Споре о соли и железе» говорится: «…Они пользуются горами и ущельями как крепостными стенами и рвами, пользуются [кочевьями с их] реками и травами как казенными житницами и амбарами для зерна»{155}. Об этом же в середине II века до н. э. писал в своем докладе видный ханьскии сановник Чао Цо:

«Ныне сюнну отличаются от “государства центра” в искусстве [приспособления] к рельефу местности. [Кони сюнну] поднимаются и спускаются по горным склонам, [переправляются через горные реки], входя и выходя из горных потоков, — не то что кони “государства центра”. [Конники сюнну] то [мчатся] по опасным тропам, пригибаясь к земле, то стреляют из луков — не то что конница “государства центра”. [Они] не страдают [ни от] ветра и дождя, [ни от] усталости и утомления, [ни от] голода и жажды — не то что люди “государства центра”. Таковы преимущества сюнну».

В качестве недостатков сюннуской армии Чао Цо отмечал, что сюнну приходят в замешательство на равнинах, где их могут одолеть «легкие колесницы и ударные отряды конницы». Он писал, что сюннуские лучники не в состоянии противостоять мощным арбалетам и длинным копьям-рогатинам.

«Что касается применения крепких лат и острых клинков, то если применять и короткие, и длинные клинки, расставить повсюду арбалетчиков нерегулярных войск, наступать совместно отрядами по “пятеркам” и “десяткам”, то оружие сюнну не сможет противостоять им. Когда командир конных лучников ведет скорострельную стрельбу, стрелы летят [одна за другой] в одну и ту же цель, то кожаные латы и деревянные щиты сюнну не могут выдержать [удара]. Когда спешиваются и [вступают в] бой на земле, применяют и мечи и копья-рогатины, наступают и отступают, тесня друг друга, то ноги сюнну отказывают им. Таковы преимущества людей “государства центра”».

В своем докладе Чао Цо делает утешительный для китайцев вывод, что тактика сюнну имеет всего лишь три преимущества, а тактика воинов «государства центра», то есть Поднебесной, — целых пять преимуществ{156}. Но надо сказать, что, несмотря на оптимизм сановника, сюнну еще в течение столетий оставались бичом китайских границ.

Глава 4.

Войны с императором У-ди

В 162 или 161 году до н. э.{157} Лаошану наследовал его сын Цзюньчэнь, и вновь последовало заключение мирных договоров, основанных на родстве, — сначала с императором Сяо Вэнем, потом с Сяо Цзином (Цзин-ди) и, наконец, с императором У-ди, взошедшим на престол в 140 (или 141) году до н. э. Подарки и принцессы исправно поступали в степь, а сюнну столь же исправно разоряли окраинные земли Поднебесной. И У-ди, измученный постоянными набегами, решил положить конец унизительной и тяжелой для Поднебесной зависимости от кочевников.

Одним из постоянных требований сюнну было открытие рынков, на которых кочевники могли бы торговать с жителями Поднебесной. Китайцы, хотя и очень неохотно, такие рынки периодически открывали. В начале своего правления У-ди, как и два его предшественника, обеспечил сюнну «беспрепятственное прохождение застав и торговлю на рынках». Кочевники, «от шаньюя и ниже, все стали дружественно относиться к империи Хань и общались с ханьцами у Великой стены», однако набегов не прекращали. И тогда император пошел на провокацию: он предложил жителю пограничного города Май «выехать к сюнну с запрещенными к вывозу товарами, завязать с ними отношения и, чтобы завлечь шаньюя, сделать вид, что он может устроить сдачу Май». Сюнну прельстились «богатствами Май» и двинули на город стотысячную армию. Их ожидала засада, но захваченный ими китайский военный писарь выдал шаньюю планы императора. Писарь сделал это под угрозой смерти, тем не менее растроганный шаньюй пожаловал предателя почетным титулом Тянь-ван («Небесный князь») и отвел свои войска обратно.