Наталья Матвеева - Археологические путешествия по Тюмени и ее окрестностям Страница 12

Сюжет, воистину, старый как мир! Азарт игрока, рассчитывающего на богатый выигрыш, передает и «Атхарва-веда», содержащая особый заговор на счастье при игре в кости.

Как гром деревоВсегда поражает беспрепятственно,Так я сегодня игроковХочу разбить беспрепятственно с помощью костей.От проворных, от непроворных,От людей, которым не избежать (неудачи),Пусть сойдется отовсюду удача —Выигрыш в моей руке!

И, переигрывая (противника) на первом ходу, он побеждает,Как настоящий игрок, он вовремя делает удачный бросок.Кто стремится к богам, не удерживает имущества —Ведь (бог) охотно соединяет его с богатством.Выигрыш у меня в правой руке,Победа у меня в левой находится.Пусть стану я завоевателем коров, завоевателем коней,Завоевывающим богатство, завоевателем золота!О кости, дайте игру, приносящую результат,Как молочная корова!Стяните меня потоком выигрыша,Как лук — тетивой!

Атхарваведа, VII, 50

Правила древней арийской игры до нашего времени не дошли. Нельзя их восстановить и на основании сохранившихся ритуальных текстов, язык которых туманен, метафоричен, а содержание насквозь мифологизировано. Однако ясно, что кроме многочисленных фишек в ней использовались и кости с обозначением выпавших очков. Исследователи арийских гимнов и заклинаний давно обратили внимание на то, что не совсем понятный термин крита, который обычно переводят как «выигрыш» или «счастливый бросок», дословно означает не то четыре кости, выпавшие в броске, не то одну из плоскостей игральной кости с четырьмя очками. Точнее перевести его, не зная, как выглядели эти кости, невозможно. Но они есть, найдены археологами! Их можно не только увидеть, но и потрогать! Одна из них обнаружена при раскопках поселения бронзового века у с. Язево в Курганской области, всего лишь в нескольких часах езды от нас. А другая, несколько более древняя, но тоже относящаяся ко II тысячелетию до н. э., еще ближе — у г. Ялуторовска. Всего же таких костей у западного и за восточным склоном Южного Урала известно около двух десятков. Часть из них — кости в прямом смысле этого слова, другие изготовлены из камня или обожженной глины. Но это не кубики с цифрами от 1 до 6, к которым мы привыкли, а удлиненные параллелепипеды, бросая которые можно было набрать максимум четыре очка, — ведь на попа такая кость встать не могла. Вот почему так ценилась игроками выпавшая четверка! И даже на самих костях ее обычно изображали не соответствующим числом параллельных нарезок, как другие цифры, а двумя пересекающимися чертами, напоминавшими крест. Наверное, это и была крита, дававшая выигрыш. Возможно, что впоследствии древнеарийская игра превратилась в хорошо знакомые всем нарды, известные в Иране с VI в. Да и лежавшая в их основе безымянная игра дарила радость победы или приносила горечь поражения не только индийским ариям, но и их сибирским современникам. Впрочем, современникам или соплеменникам?

Ящики с коллекциями, свернутые палатки и спальные мешки заполнили кузов машины под самый тент. Кое-что приходится складывать и во второй автомобиль — новенькую «вахтовку». В нее отряд все равно не входит, и большинство студентов поедет в город рейсовыми автобусами. За полтора месяца Ольховка успела рассказать о многом. И хотя окончательные выводы делать еще рано, мне кажется, что истоки бархатовской культуры в полученных нами материалах прослеживаются довольно отчетливо. Орнаменты многих обнаруженных на поселении черкаскульских сосудов уже приближаются к тем, которые спустя 300–400 лет станут характерными для посуды Красногорского городища и других синхронных ему памятников. А преемственность двух культур позволяет предполагать, что их создатели являлись носителями одного и того же языка, близких представлений об устройстве мира и эпических сказаний. Впервые нам удалось познакомиться и со многими сторонами жизни черкаскульских общин. Ряд ученых считает эту культуру угорской, но наши раскопки вряд ли подтверждают данную гипотезу. Правда, только что упакованные костные остатки еще предстоит изучить палеозоологам, но все остальные данные — облик исследованных жилищ, состав находок и многое другое — характеризуют черкаскульцев как исконных скотоводов и земледельцев. Скорее можно предположить, что они говорили на одном из арийских, может быть, иранских, языков, заимствования из которых попадали в речь жителей лесов. Но укрепить или опровергнуть эту мысль смогут только еще более древние памятники, которые прольют свет на происхождение самой черкаскульской культуры. Наше путешествие продолжается.

За поворотом — бронзовый век

Говорят, что отправляться в дорогу во время дождя — примета счастливая. Он льет как из ведра, хотя еще совсем недавно небо было чистым. До места, где нам предстоит разбить лагерь, почти двести километров. А свинцовая туча накрыла, похоже, не только город.

Но мы возвращаемся в сказку — к волшебному озеру и наполненному щебетом птиц сосновому бору. А наша машина — машина времени, которая не только перенесет нас почти на четыре тысячи лет назад — к началу андроновской эпохи, но и сможет, если мы захотим, сделать на своем пути несколько остановок, расстояние между которыми измеряется не просто в километрах, а еще и в веках.

Притормозить мы можем уже за пос. Боровским. По сторонам шоссе — лес, но за ним, если повернуться лицом на восток, речка со странным названием Дуван, соединяющая Андреевское озеро с Пышмой. На берегу этой протоки, в каких-нибудь тридцати километрах от Тюмени — целый «куст» разновременных городищ и поселений. Одно из них — Дуванское 17 — андроновское.

Понятие «андроновская культура» ввел в науку выдающийся сибирский археолог С. А. Теплоухов, изучавший в 20-х годах на Енисее памятники разных эпох. Однако уже тогда ему было ясно» что Минусинский край является восточной окраиной открытой им великой культуры, охватывавшей в эпоху бронзы не только юг Западной Сибири, но и значительную часть современного Казахстана. Время подтвердило блестящую догадку ученого, которому не суждено было развить ее самому, — он навсегда остался узником ГУЛАГа.

В течение последующих десятилетий андроновские памятники активно исследовались в разных районах и оказались далеко не так однородны, как это представлялось сначала. Поэтому со временем они стали рассматриваться учеными как принадлежащие не одной, а нескольким археологическим культурам, хоть и родственным, но разновременным — алакульской, федоровской и другим, составлявшим огромную андроновскую культурную общность. Все они были созданы скотоводами и земледельцами, в совершенстве владевшими секретами бронзолитейного производства. Несмотря на развитое животноводство, свиней андроновцы не держали. Зато кони, запряженные в легкие боевые колесницы и использовавшиеся для верховой езды, делали их отряды, вооруженные луками и сверкавшими на солнце бронзовыми клинками, практически непобедимыми на открытых пространствах. Защищать им приходилось не только скот, но и поля своих общин, поскольку земледелие, возможно, даже пашенное, было вторым важнейшим источником их благосостояния. На поселениях и в некоторых могилах встречаются большие каменные зернотерки, бронзовые серпы и секачи, последние из которых могли использоваться также при заготовке грубых кормов для зимовки скота. Охота и рыболовство не имели большого значения, зато андроновские металлурги, значительная часть которых, скорее всего, уже являлась настоящими ремесленниками, порвавшими с земледелием и скотоводством и полностью переключившимися на обслуживание членов близлежащих общин, владели секретами получения сложных отливок в составных литейных формах из глины и камня.

Реконструкция керамических сосудов алакульской (1–6) и федоровской (7-15) культур.

Умерших андроновцы обычно хоронили под невысокими земляными курганами, содержавшими, как правило, по нескольку могил, по-видимому, принадлежавших ближайшим родственникам. Тела усопших или их кремированные останки предавались земле с запасом пищи в горшках, иногда с орудиями труда и вооружением. Для женских погребений обычны богатые наборы украшений — браслетов, бус, перстней, серег, накосников. Характерный признак андроновской эпохи — нарядная плоскодонная керамическая посуда, украшенная на ранних этапах строгими, а впоследствии более сложными «ковровыми» геометрическими узорами: треугольниками, меандрами и свастичными фигурами.