Руслан Скрынников - Третий Рим Страница 12

Новгород имел возможность выдержать осаду. Но его мощь подтачивали распри. Боярское правительство разделилось. Сторонники Москвы, помня о недавних казнях на вече, спешили покинуть город, чтобы предупредить государя, что «новгородцы не хотят здати Новгород».

Самые решительные защитники новгородских вольностей были давно казнены или сидели в московских тюрьмах. Оставшиеся на свободе бояре и вече не сумели организовать оборону города. — Людям, — записал псковский летописец, «мятущимся в осаде в городе, иные хотящи битися с великим князем, а иные за великого князя хотяще задати, а тех болши, котори задатися хотять за князя великого». Большое значение имела позиция архиепископа, настаивавшего на мирных переговорах с Москвой. 23 ноября 1477 г. новгородское посольство во главе с Феофилом явилось в походный шатер Ивана III на берегу Ильмень-озера. Новгородцы надеялись, что им удастся заключить мир на тех же условиях, что и прежде. Государь дал пир в честь послов, но отклонил все их просьбы. Надежды на почетный мир разлетелись в прах. Тем временем воинские заставы Ивана III заняли предместья Новгорода. Отбросив дипломатические ухищрения, Иван III объявил: «Мы, великий князь, хотим государства своего, как есмы на Москве, так хотим быть на отчине своей Великом Новгороде». Вслед за тем московские бояре продиктовали послам волю государя: «Вечю колоколу в отчине нашей в Новегороде не быти, посаднику не быти, а государство нам свое держати». Когда послы сообщили об этом на вече, в городе поднялось смятение и «многие брани». «Всташа чернь на бояр и бояри на чернь». Народ утратил доверие к боярам и окончательно отказался повиноваться им: «мнози бо вельможи и бояре перевет имеаху князю великому».

Оказавшись между молотом и наковальней, посадники пытались достичь соглашения с московскими боярами. Последние заверили послов, что Иван III не будет высылать новгородцев «на Низ», не будет «вступаться» (конфисковать) в их земли. Заверения положили конец колебаниям правителей республиканского Новгорода. Стремясь получить гарантии неприкосновенности своих имуществ, бояре просили, чтобы монарх лично подтвердил соглашение и принес клятву на кресте. Но им грубо отказали в этом.

Видя «неустроение» и «великий мятеж» в городе, князь В. Гребенка-Шуйский сложил крестное целование Новгороду и перешел на службу к Ивану III. Лишившись военного предводителя, новгородцы окончательно уступили всем требованиям московских властей.

15 января 1478 г. Патрикеев с другими боярами въехал в Новгород и привел к присяге жителей. Вече в городе более не созывалось. Наиболее важные документы из архива Новгорода, а также вечевой колокол были увезены в Москву, выборные должности, вечевые порядки, древний суд упразднены. Новгородская «республика», просуществовавшая несколько веков, пала. Автор московского свода 1497 г. не скрыл своего удивления по поводу неслыханного нарушения «правды» и старины в Новгороде. «А как и стал Новгород — Русская земля, — записал он, — таково позволенье на них не бывало ни от которого великого князя, да ни от иного ни от кого». Иван III обязался «не вступаться» в вотчины новгородцев, но очень скоро нарушил свои обязательства. Уже в феврале 1478 г. он приказал арестовать вдову Марфу Борецкую с внуком Василием и нескольких других лиц, возглавлявших пролитовскую партию. Под стражу был взят также архиепископский наместник. Всех арестованных Иван III приказал отправить в Москву, а «животы их (вотчины и прочее имущество. — Р. С.) велел отписать на себя».

Арест архиепископа Феофила в 1480 г. развязал руки московским властям. Посадник Василий Александрович Казимир, его брат Яков Александрович Короб, Лука Федоров и Михаил Берденев принесли присягу государю и были приняты на московскую службу. Однако в 1481 г. они подверглись аресту и в опале лишились всех своих земель. Зимой 1483–1484 гг. гонения на бояр приобрели еще более широкий размах. В Москву поступил донос «на новгородци от самих же новгородцев» по поводу нового заговора бояр и их «ссылки» с Литвой. Иван III был встревожен и направил в Новгород воинскую «заставу ратную», которая стояла там четыре месяца. Главной фигурой открывшегося «заговора» был посадник Иван Кузьмич Савелков, тридцать других бояр и житьих людей. Неизвестно, кто из них тайно сносился с Литвой. Одно несомненно. По делу о заговоре аресту подверглись крупнейшие землевладельцы Новгорода.

В конце 1480-х годов наместником в Новгород был назначен боярин Яков Захарьин-Кошкин. Он обвинил в измене разом весь Новгород. Грандиозный процесс, организованный им, был последним, так как судить больше было некого. Древнее новгородское боярство было искоренено. Одних изменников наместник Яков Захарьин «пересече и перевешал», остальных отправил под стражей в Москву. По словам современников, конфликт возник на почве злоупотреблений и лихоимства властей. Наместник Захарьин не церемонился с опальным городом, облагал жителей штрафами, ставил на правеж. Обиженные и ограбленные новгородцы искали защиты у Ивана III. В свою очередь Захарьин обвинил своих обличителей в государственной измене — покушении на жизнь наместника. Иван III и его дума приняли версию Захарьина. Подлинной причиной экстраординарных мер Москвы было то, что «республиканские» порядки Новгорода были живучими. Даже после московского завоевания народ повиновался прежним правителям-боярам и не проявлял уважения к московским наместникам. Чтобы покончить со старыми порядками, Москва экспроприировала всех новгородских землевладельцев. Летописи Москвы и Кирилло-Белозерского монастыря сохранили записи о том, что в 1488–1489 гг. Иван III свел из Новгорода Великого «тысячу голов» бояр и гостей. Писцовые книги Новгорода конца XV в. подтверждают достоверность этой цифры. В книгах упоминаются имения по крайней мере 1045 старых новгородских землевладельцев, лишившихся вотчин в основном в 1488–1489 гг. Противники Москвы были уничтожены в первые годы после завоевания Новгорода. Немногие из них уцелели до 1488 г. Всей тяжестью новые репрессии обрушились на людей, лояльных по отношению к Москве. Иван III не пощадил промосковскую партию Новгорода, вожди которой помогли ему подчинить Новгород. Сторонников Москвы отправили в ссылку заодно с противниками. По авторитетному свидетельству ростовской летописи, всего из Новгорода на Москву привели «боле седми тысячи житьих людей». Очевидно, бояр и житьих людей изгнали из города вместе с чадами и домочадцами. Помимо бояр, житьих людей и купцов, принадлежавших к слою землевладельцев, в московский плен отправились многие богатые и зажиточные горожане и ремесленники, не владевшие никакими землями. Лишь считанные единицы из ссыльных новгородцев получили землю в московских уездах и превратились в московских служилых людей.

Сословие новгородских землевладельцев сложилось исторически. На протяжении веков это сословие обеспечивало политическое руководство «республикой» и ее экономическое процветание в неблагоприятных условиях русского севера. Экспроприация всех новгородских землевладельцев доказывала, что речь шла не об объединении Новгорода с Москвой, а о жестоком завоевании, сопровождавшемся разрушением всего традиционного строя общества. Конфискованные земли перешли в собственность государства, что необычайно усилило власть и могущество московской династии. Насилие над Новгородом заложило фундамент будущей империи России и стало поворотным пунктом в развитии ее политической культуры.

Иван III был женат первым браком на дочери великого князя Тверского. Рано овдовев, он женился на греческой царевне Софье (Зое) Палеолог. Софья была племянницей последнего византийского императора, убитого турками на стенах Константинополя в 1453 г. Ее отец Фома Палеолог, правитель Морей, бежал с семьей в Италию, где вскоре умер. Папа римский взял детей морейского деспота под свое покровительство. Опекуны сватали Софью различным владетельным лицам, но неудачно. Современники злословили по поводу того, что царевна отличалась чрезмерной тучностью. Однако главным препятствием для ее брака была не ее полнота. По тогдашним представлениям, пышные формы и румянец были первыми признаками красоты. Софье отказывали, потому что она была бесприданницей. Наконец решено было попытать счастья при дворе московского князя. Поручение взялся выполнить некий «грек Юрий», в котором можно узнать Юрия Траханийота, доверенное лицо семьи Палеолог. Явившись в Москву, грек расхвалил Ивану III знатность невесты, ее приверженность православию и нежелание перейти «в латынство». Итальянец Вольпе, подвизавшийся при московском дворе в роли финансиста, поведал государю, что Софья уже отказала французскому королю и другим знатным женихам. Переговоры о московском браке длились три года. Осенью 1471 г. Софья в сопровождении папского посла епископа Антонио прибыла в Москву. Москвичи приветствовали невесту, но их немало смутило то, что перед царевной шел епископ с большим латинским «крыжом» (крестом) в руках. В думе бояре не скрывали своего негодования по поводу того, что православная столица оказывает такую почесть «латинской вере». Митрополит заявил, что покинет Москву, если у папского посла не будет отобран «крыж». Антонио пришлось смириться с тем, что у него отняли крест и положили в его же сани.