Мартин ван Кревельд - Расцвет и упадок государства Страница 12

В мирное время расходы правительства обычно финансировались за счет рыночных сборов и доходов от функционирования судебной системы в виде штрафов и конфискуемого имущества. На религиозные цели использовались средства от продажи остатков приносимых в жертву животных, а также от финансовых операций храмов, выполнявших функцию депозитариев и одалживавших деньги под процент. Города, которые, к своему счастью, имели на своей территории шахты, могли сдавать их гражданам в аренду для эксплуатации, а доходы использовать на общественные нужды (такие как афинский флот, построенный по совету Фемистокла) или просто распределять между гражданами. Некоторые более космополитические города, такие как Коринф, могли полагаться на таможню, портовые сборы и платежи, вносимые иностранцами за право проживания и торговли. Наконец, некоторые из них могли управлять другими городами. В обмен на предлагаемую «защиту» они получали дань. Так было в Афинах, установивших господство над остальными членами Делосско-Аттического союза и использовавших собранные с них деньги, чтобы платить гребцам и поддерживать свое военно-морское господство в Эгейском море.

Однако гораздо более важным источником дохода в античных городах-государствах, как в Греции, так и в Риме, были так называемые литургии. Лучше всего их можно определить как взносы, которые делали богатые горожане на определенные цели. Это могла быть постановка пьесы, материальное обеспечение спортивного зала — «гимназиума», возведение общественного здания, постройка или даже укомплектование военного корабля[67]. Литургии тому или иному человеку назначали ответственные магистраты на основании списка имущественного положения граждан, принимая во внимание, естественно, и выплаты, сделанные в прошлом. В отличие от современной благотворительности литургии не были добровольными, а являлись гражданским долгом, избежать которого можно было только указав на кого-нибудь другого, кто имел больше, но отдал меньше. В определенном смысле это были выплаты, делаемые богатыми для того, чтобы защитить свою собственность, которая иначе могла быть экспроприирована бедными[68], но справедливости ради следует сказать, что осуществление таких платежей считалось почетным. Многие пожертвования были увековечены в надписях, оставленных благодарными получателями или самими дарителями. Часто граждане платили больше, чем от них требовалось, чтобы добиться популярности, влияния и — в случае вполне возможного привлечения к суду — определенной доли симпатии присяжных заседателей. И действительно, своими знаниями по этому вопросу мы во многом обязаны случаям подобного рода.

Огромное разнообразие источников дохода означало, что едва ли хотя бы в некоторых городах имелась единая общественная казна, в которую шли все деньги и которая, в свою очередь, была бы ответственна за осуществление всех общественных платежей. Рим, в котором не было литургий и в неизвестный нам момент времени была создана сокровищница (aerarium), был исключением из этого правила. Однако даже здесь магистраты часто несли на себе бремя публичных расходов, включая те, которые мы сегодня отнесли бы к военным расходам, выплачивая деньги из своего кармана. Например, во время войны с Ганнибалом диктатор Квинт Максим Фабий Кунктатор использовал свои личные ресурсы, чтобы выкупить некоторых пленных римлян. Когда сын Сципиона Африканского (который в то время был де-факто главнокомандующим) был захвачен во время войны против Антиоха в 190 г. до н. э., именно он, а не Республика, предложил выкуп за освобождение[69].

Чем богаче становился Рим и чем больше увеличивался разрыв между богатыми и бедными, тем больше для достижения публичных целей использовались частные средства и частные вооруженные силы, сформированные из родственников и клиентов. Система достигла расцвета при таких фигурах, как Красе и Помпей, которые в 73–71 гг. до н. э. использовали личные ресурсы для подавления восстания Спартака, завоевав тем самым благодарность Сената и народа. В последующие два десятилетия их примеру последовал Юлий Цезарь, первоначально — второстепенный аристократ, который сделал себе состояние, сперва разгромив пиратов на Средиземном море, а потом завоевав Галлию, которую Сенат назначил ему в качестве его провинции. Эти три человека, вместе взятые, достигли такой власти и популярности, что смогли подорвать и в конце концов уничтожить Республику.

Здесь, как и в других местах, финансовая система, насколько мы можем проследить ее, преимущественно функционировала ad hoc. Собрание утверждало определенные суммы, которые развёрстывались между классами в соответствии с их способностью платить и собирались на конкретные цели. По большей части это делалось не регулярно, а лишь тогда, когда этого требовала ситуация. Собранные деньги хранились в фонде, посвященном какому-либо богу; таким фондом был сам аэрарий, расположенный в храме Сатурна на Капитолии. В 431 г. до н. э., ввязавшись в рискованное предприятие, известное как Пелопонесская война, афиняне выпустили резолюцию, согласно которой тот, кто, кроме как в случае чрезвычайного положения, предложит тронуть резерв в 5000 талантов, хранившийся в храме Афины, будет приговорен к смерти. Независимо от места хранения денег, они контролировались ответственным магистратом или магистратами. По-видимому, так и не было предпринято даже попытки создать централизованную учетную систему, объединяющую различные фонды, не говоря уж о всеобъемлющем бюджете.

Все классические города-государства, до тех пор пока они не попадали под господство внешней державы или не становились жертвой тирана (в таких случаях, собственно говоря, полис прекращал существование), пользовались свободой (eleutheria, libertas) как во внешних делах, так и во внутренних. Во внешней политике «свобода» означала нечто весьма близкое к современному понятию суверенитета. Граждане поклонялись своим собственным богам и жили по собственным законам, т. е. пользовались автономией (autonomia); их судили в собственных судах, в которых председателями были выбранные ими магистраты, а присяжными — такие же горожане; они не подлежали обложению и не выплачивали принудительную дань (phoros, tributuni); и для обеспечения всего вышеперечисленного они не были вынуждены терпеть у себя присутствие иностранного гарнизона[70]. Свобода во внутренних делах означала, что граждане имели право участвовать в политической жизни, считались равными перед законом и в нормальных обстоятельствах не должны были платить слишком много прямых налогов. Если исключить переворот, организованный тираном, обычно с помощью чужеземных наемников, от появления автократического правительства город-государство защищала только что описанная сложная система сдержек и противовесов.

Грандиозный вклад классического города-государства в политическую жизнь заключался прежде всего в отделении личности правящего магистрата от должности, которую он занимал, и в превращении последней во временную и выборную. Таким образом, они открыли метод, позволявший свободно мобилизовать способности каждого гражданина на благо всего политического сообщества, а также, в принципе, но зачастую и на практике, могущий приводить к смене правительства, не прибегая к заговорам, гражданской войне и вообще насилию любого рода. С тех пор их пример нередко замалчивался, а в некоторые периоды даже считался опасным. В России царь Николай I (1825–1855) зашел столь далеко, что потребовал убрать все упоминания о «республике» и «республиканстве» из учебников и книг, посвященных классическому миру. Вот как описывался античный город-государство в его лучшие времена: «И так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность и темное происхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почетную должность, если он способен оказать услуги государству. […] Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным»[71].

Сообщества, о которых мы говорили до сих пор, были относительно небольшими. В случае с племенами без правителей они были такими благодаря комбинации факторов, включая экономику, основанную на охоте, собирательстве, рыболовстве, скотоводстве и подсечном земледелии; кочевой или полукочевой образ жизни, которого требовали эти виды деятельности; большие свободные пространства; а также слабость самого правительства. Все это означало, что как только группа или племя превышали определенный критический размер, они обычно распадались. Главы младших кланов могли пойти своим путем и начать самостоятельную жизнь, хотя, возможно, все еще признавали различные культурные, религиозные и семейные узы, которые привязывали их к материнской группе.