Луис Ламур - Калифорнийцы Страница 12

- Gracias. - Старец перевел взгляд на Эйлин. - Ты совсем не изменилась, Сеньора. Ты словно одна из нас.

- Из вас? - расстерянно переспросила она.

Он лукаво улыбнулся, от чего залегшие в углах глаз морщинки сделались еще глубже.

- Мой народ давно ушел отсюда, Сеньора, но когда-то нас было много, очень много. Правда, не так много, как вас сейчас, гораздо меньше. Но все же это была наша земля.

- Выходит, ваши люди не старели?

- Все люди стареют, и все рано или поздно умирают. Главное в том, чтобы не умереть слишком рано, Сеньора, и жить мудро. Одно дело просто долго прожить, и совсем другое дело прожить жизнь с умом.

- Ты хорошо говоришь. Ты странный человек, Старец.

- По-моему, правильнее было бы сказать "необычный", Сеньора. - Он замолчал ненадолго, глядя, как Монтеро выходит из-за скалы позади хижины, ведя в поводу гнедого коня. - До того, как познакомиться с твоим мужем, я был очень одинок. Мне нужен был собеседник, его уши, которые услышали бы мои слова, его голос, который отвечал бы мне. Чумаши хорошее племя, их люди ловки и сообразительны, но только все их познания о мире ограничиваются вот этими нашими землями. Твой муж много путешествовал по суше и по морю, он был полон идей. Он был хорошим слушателем, и умел так же хорошо говорить. Он многое понимал. Он был человеком лишенным предубеждений, что делало его ум открытым к пониманию того, во что другие, возможно, и отказались бы поверить.

- Ты образованный человек, Старец.

- А что еще можно назвать образованием, как не подготовку человека и его ума к существоваванию в обществе, в котором он живет? Образование может быть разным, и зачастую оно приносит столько же вреда, сколько и пользы, потому что где вера, там и неверие. Уверовав во что-то одно, человек напрочь отметает реальность всего, что, на его взгляд, противоречит его убеждениям, которые сам он считает единственно правильными.

Шон сидел перед ним, выжидательно подавшись вперед, все его внимание было обращено к старику, он чувствовал в себе прилив новых сил. О чем старик говорил с ним тогда, много лет назад? Он не помнил, какие именно слова были сказаны, но понимал, что с тех пор многое изменилось. Он знал, что уже ничто повторится, не будет как прежде, что сам он уже не таков, как был когда-то.

- Ты говорил что-то про мудрость, - сказал наконец он. - О том, что ей нужно делиться с другими. Мне хотелось бы разделить с тобой твою мудрость, Старец. Если ты будешь говорить, то я буду слушать.

- Да. Я буду говорить. Но очень важно научиться слушать сердцем... слушать, для того чтобы чувствовать. Быть осторожным это тоже наука. Наступили такие времена, когда ты должен выжить, а для этого необходимо быть готовым ко всему. Так пусть же эти дни оставят свой след в твоей памяти.

Старец замолчал, а затем неожиданно встал и направился к своему коню. Он собрал поводья, взялся рукой за луку седла и с поразительной легкостью вскочил в седло. Он подал знак остальным, чтобы те тоже садились на лошадей и следовали за ним. Затем, ни слова не говоря, он пришпорил коня, направляя его вдоль вершины кряжа, к северному склону.

Тропа в том месте кончалась, но он уверенно ехал вперед, указывая путь остальным.

Обернувшись, он снова заговорил с Шоном, который теперь ехал позади него, в то время, как Монтеро занял место замыкающего.

- Запоминай дорогу, Я скоро умру.

- Нет.

- Скоро.

Шон украдкой взглянул на мать. Ее лицо теперь казалось изможденным. Она устала. Мариане тоже было нелегко.

- Ты как? Думаешь, у тебя хватит сил доехать?

- Конечно, - улыбнулась в ответ Сеньора. - А у тебя?

Шон рассмеялся, и Мариана улыбнулась ему в ответ.

- Поезжай вперед, - сказала она, - а уж за нами дело не станет! Мы не отстанем!

Солнце припекало, но долетавший сюда с моря ветер приносил с собой прохладу. Иногда им доводилось ехать в тени скал, а в другое время путь их пролегал под деревьями. Дважды Шон замечал следы, оставленные медведями-гризли, которых можно было отличить от других медведей по длинным и острым когтям на передних лапах. Еще раз ему на глаза попались следы горного льва и нескольких снежных баранов.

Старец вел их за собой, вдоль узкой, извилистой тропы. Это была очень старая тропа, на которую они выехали совершенно неожиданно. Эта дорога уводила их вглубь каньона, извиваясь и петляя между огромными валунами, из-под которых сочилась вода. Здесь было много птиц, и казалось, что все вокруг наполнено их радостным, многоголосым щебетом.

- Коней напоите здесь, - велел старик. - Ехать еще далеко.

Они ненадолго расположились для отдыха в тенистой прохладе у небольшого водопада; это было уединенное место, куда не проникали палящие лучи полуденного солнца

Вскоре старик уже снова был в седле.

- И как долго нам еще ехать? - спросил у него Шон.

- Пока не приедем, - просто ответил старик. - Там, куда мы держим путь, с виду все также как везде, но на самом деле, это не похоже ни на что из того, что ты знал ранее.

Шон вытер ладони о перед рубахи и посмотрел вперед, вглубь каньона. Это был самый обыкновенный, ничем не примечательный каньон, напрочь лишенный каких-либо заметных ориентиров. Здесь ничего не стоило сбиться с пути, потеряв тропу. Старец был прав. Нужно глядеть в оба.

Тропа сделалась немного шире, и тогда Мариана, нагнав Сеньору, поехала рядом с ней.

- Он не слишком-то похож на индейца.

- А кто такие индейцы? Индейцы тоже разные бывают. Взять хотя бы ацтеков и эскимосов. Или же тольтеков и ирокезов.

- Он мне нравится.

- Да. - Здесь им пришлось снова поехать друг за другом, так как тропа заметно сузилась, но когда она наконец стала шире, их лошади опять пошли рядом.

- А вы заметили, что он ничего не сказал на то, что мы тоже едем с ними? Даже не предложил нам остаться и где-нибудь переждать.

- Ему виднее, - сухо заметила Эйлин, но затем, немного помолчав, добавила, - но это действительно так. Очевидно, перед его народом никогда не стоял вопрос о равноправии женщин... по крайней мере, мне так кажется.

Въехав на вершину бугра, Шон оглянулся назад, вытирая рукавом пот со лба, но не увидел ничего, кроме скальных вершин и дрожащего в горячем воздухе знойного марева. Неужели Мачадо и его люди и в самом деле отправились в погоню за ними?

Старец сказал, что их преследуют, да и сам он в глубине души не сомневался, что так оно и есть. Должно быть для того, чтобы убедиться в чем-то, человеку иногда совершенно не обязательно видеть или слышать это самому. Порой достаточно просто знать. И может быть старый индеец владел этим знанием? А временами оно бывало доступно даже для Монтеро. Может быть это нечто разносит ветер? А что если все человеческие мысли и поступки оставляют в воздухе некий след, который переносится ветром, пока на пути не попадется человек, который обладает способностями понять эту информацию.

Он поежился, а затем на всякий случай дотронулся рукой до рукоятки пистолета, висевшего у пояса. Это был пистолет новой модели, изготовленный в городе Патерсоне, штат Нью-Джерси, по чертежам человека по имени Кольт. Это был хороший пистолет, самый лучший из всех существующих пистолетов, если уж на то пошло.

Примерно в то же самое время Шон купил свою винтовку - восьмизарядная револьверная винтовка Кольта, хорошее оружие. Для начала ему пришлось немного повозиться с ней, поточнее устанавливая прицелы и регулируя механизм.

Он был рад снова оказаться в седле, тем более, что его мустанг был в свое время привезен сюда из Мексики и объезжен как раз для поездок в горы. Несколько раз за время пути Шон оглядывался назад, и один раз далеко позади, на вершине кряжа ему как будто удалось заметить некий металлический предмет, сверкнувший на солнце. Но в конце концов, вполне возможно, это была лишь игра его воображения.

Солнце быстро клонилось к закату, когда старик наконец осадил своего коня у родника в Потреро.

- Напоите лошадей и наполните фляги. Здесь мы не задержимся.

- Мы поедем дальше? - спросил Шон, начиная всерьез переживать за мать и Мариану.

- Всего одну или две мили. Томас может знать об этом роднике, хотя вряд ли. Я так не думаю.

Они позволили лошадям вволю напиться, а затем поехали прочь от источника, исчезая в сгущающихся сумерках. Они устроились на ночлег в укромном местечке, затерявшемся среди холмов и скрытом от чужих глаз.

Здесь под ногами был мягкий песок; Шон откинул пару камней, а затем расстелил на земле одеяла для матери и Марианы.

- Вам лучше лечь спать. Мы выезжаем завтра на рассвете.

Он видел, как Монтеро вывел лошадей на небольшой островок пробивавшейся из земли зеленой травы и привязал их там, а затем опустился на камень и принялся глядеть на звезды. Сегодня он был не слишком-то разговорчив, и через несколько минут Шон увидел, что Монтеро возвращается.

- Я посторожу, - сказал Монтеро. - Спите, пока есть время.

- Разбуди меня в полночь, - попросил его Шон, а затем, выбрав себе место недалеко от спящих женщин, он завернулся в одеяло, не забыв положить рядом с собой оружие, и устало растянулся на земле.