Юрий Семенов - ВЫПУСК 2. ИСТОРИЯ ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА Страница 13

В этих условиях нужны были новые стимулы к труду. И они возникли. Объективная заинтересованность общества в том, чтобы каждый его член трудился с наибольшей отдачей, первоначально находила свое проявление в почете, которым стали окружать людей, вносивших больший, чем остальные, вклад в создание общественного продукта. Искусные и удачливые охотники пользовались уважением и раньше. Однако если раньше в центре внимания были их личные качества, то теперь прежде всего их вклад в совокупный общественный продукт. В соответствии с этим вырабатываются различные формы общественной оценки и общественного признания вклада данного охотника. Если добыча была велика, то она нередко торжественно демонстрировалась, причем охотнику воздавались почести. Иногда дело обходилось без демонстрации, но охотника восхваляли. У аборигенов Арнемленда удачливый охотник получал особый почетный титул. Почетное звание получала и женщина, прославившаяся собирательством пищи. Эти титулы давали значительный престиж, и люди всеми силами стремились их заполучить.

Одновременно с возвеличиванием охотников, вносивших существенный вклад в общий фонд, формировалось неуважительное отношение к тем, чей вклад был невелик. Деление охотников на удачливых и неудачливых и дифференцированное отношение к ним встречается у самых различных народов.

Зависимость общественной оценки охотника от величины его вклада в общественный фонд сделала необходимым более или менее точное установление размеров этого его вклада. Когда человек охотился в одиночку, это не составляло труда. Сложнее обстояло дело в случае коллективной охоты. Возникли различного рода правила, определяющие, кого именно из участников охоты считать главным или единственным добытчиком.

Большинство этнографов рассматривали эти правила как такие, которые определяют собственника добычи. Однако приводимые ими же самими данные находятся в противоречии с таким выводом. В части описанных случаев мясо не переходило даже в распоряжение добытчика, не говоря уже о подлинной собственности. Оно делилось между участниками охоты, причем нередко добытчику выделялась меньшая и худшая часть туши убитого животного. И во всех случаях без малейшего исключения добыча обязательно шла и другим членам общины.

Таким образом, сущность рассматриваемых правил заключалась вовсе не приведении доли, получаемой человеком, в соответствие с его вкладом в создание общественного продукта, а только в определении размеров этого вклада с целью его общественного признания.

Первоначально человека чтили только и просто как добытчика продукта. В дальнейшем он стал выступать и несколько в ином качестве.

Характерная особенность разделодележных отношений состояла в том, что человек получал свою долю не от какого-либо другого индивида, а от коллектива в целом. Как уже отмечалось, разделодележ был переходом продуктов труда из распоряжения коллектива в распоряжение отдельных его членов. Конечно, при этом сам акт разделодележа чаще всего осуществлялся тем или иным конкретным человеком, однако последний не был распорядителем продукта, не был давателем. Он выступал лишь в роли уполномоченного коллектива.

Иное дело дачедележ. Здесь имел место переход вещи из распоряжения отдельного человека в распоряжение другого. Соответственно первый выступал в роли давателя, а второй - получателя. Делиться с другим человеком можно было не только полученным в результате разделодележа. Как мы уже видели, с самого начала некоторые продукты разделодележу не подлежали. Они поступали в распоряжение человека в результате трудодележа. В первую очередь это относится к растительной пище, а также различного рода вещам.

И в отношении продукта, который поступал непосредственно в распоряжении индивида, минуя распоряжение коллектива, общественного признания заслуживало не количество продукта, произведенного человеком вообще, а то, сколько его было отдано им другим людям. Человек пользовался общественным признанием не столько как производитель, сколько как даватель продукта. Чем больше он давал, тем большим уважением пользовался. Но чтобы больше давать, нужно было больше добыть. Так стремление добиться общественного признания побуждало человека к тому, чтобы больше производить. Рост уважения к людям, которые много давали, с неизбежностью сопровождался его падением по отношению к тем, кто мало давал, и особенно к тем, кто в основном лишь получал.

Подобного рода представления могли быть распространены на охотников лишь при условии перехода добычи непосредственно в распоряжение добытчиков. И это постепенно начинает происходить. Первоначально это коснулось только продукта одиночной охоты. Он стал объектом трудодележа, т. е. весь поступал в распоряжение охотника. В результате, если раньше он подлежал разделодележу, то теперь - дачедележу, точнее раздачедележу. Охотник, вернувшись с добычей, делился ею с другими членами коллектива, выступал в роли давателя, точнее даже раздавателя.

Что же касается продукта коллективной охоты, то он, как правило, по-прежнему подлежал разделодележу. Однако последний претерпевает изменения. Если раньше добыча делилась между всеми взрослыми мужчинами общины или даже между всеми взрослыми жителями селения, то теперь только между теми, кто участвовал в охоте.

Таким образом, в результате первичного распределения продукт поступал в распоряжение не коллектива в целом, а только группы охотников, добывших его. По существу мы сталкиваемся здесь со своеобразным видом трудодележа. Этот трудодележ в отличие от рассмотренного выше был переходом продукта в распоряжение не одного человека, а группы людей. Он был групповым. Соответственно разделодележ стал переходом продукта из распоряжения не коллектива в целом, а лишь группы охотников, и в распоряжение не каждого из членов коллектива, а только тех людей, которые входили в данную охотничью группу. В результате данный разделодележ был не коммуналистическим, а групповым.

Получив в результате группового разделодележа долю, каждый из охотников в последующем обязательно делился с людьми, которые в охоте не участвовали. В конечном счете мясо получали все члены общины. Но человек, не участвовавший в охоте, хотя и получал часть добычи, но в ином качестве чем раньше. Он выступал теперь не как равный с охотниками дольщик добычи, а только как ее получатель.

Это, конечно, не могло не вызвать недовольства, особенно среди тех людей, которые по тем или иным причинам не могли часто принимать участия в охоте (инвалиды, престарелые). Поэтому тенденция к отстранению лиц, не участвовавших в охоте, от разделодележа пробивала себе дорогу в борьбе с прямо противоположной - тенденцией к разделу добычи между всеми членами общины.

У полярных эскимосов Гренландии, когда охотники возвращались в селение, мужчины, которые находились там, могли выступить навстречу и бросить по направлению к добыче какое-либо свое оружие. Такое действие делало их участниками охоты со всеми присущими им правами. В данном случае мы сталкиваемся с противоречием между формой и содержанием разделодележа. По форме мы имеем дело с разделодележом добычи между людьми, принимавшими участие в охоте. Но в действительности разделодележ происходил между всеми мужчинами селения, не зависимо от того, участвовали они в данной охоте или нет.

Однако, несмотря на все отступления и возвращения, развитие шло по линии ограничения круга лиц, между которыми происходил разделодележ добычи, лишь теми, кто принимал участие в охоте. Когда разделодележ ограничивается лишь непосредственными охотниками, то взятый сам по себе он теряет коммуналистический, уравнительный характер. Однако сам по себе разделодележ никогда не существует. В противном случае он становится просто разделом.

Разделодележ всегда неразрывно связан с дачедележом. Распределенная путем разделодележа добыча затем с неизбежностью перераспределяется посредством дачедележа. В результате последнего все взрослые члены коллектива получали долю добычи, которая первоначально была распределена только между участниками охоты. Наличие дачедележных отношений делало разделодележные отношения не чем иным, как неотъемлемой составной частью системы распределительных отношений, в целом носившей коммуналистический характер.

В последующем из разделодележа добычи стали постепенно исключаться и некоторые участники охоты. Логическим завершением этой тенденции был переход всего продукта охоты в распоряжение одного единственного из ее участников - главного добытчика. Он стал раздавателем добычи, а все остальные - получателями.