Марк Солонин - 23 июня. "День М" Страница 13

«…Танки, артиллерия, авиация остаются пока вспомогательными родами войск, работающими на пехоту, сведённую в крупные общевойсковые соединения… Танки отнюдь не заменяют артиллерии, наоборот, наступление танков на организованную оборону без мощной артиллерийской поддержки (подчёркнуто мной. – М.С.) сопряжено с большими потерями… Выбрасывание самостоятельных танковых групп в глубину оборонительной полосы в начале пехотной атаки вряд ли будет целесообразным, так как эти группы, действуя против нерасстроенной системы ПТО, будут нести громадные потери…» (34)

Надо ли понимать всё вышесказанное так, что лёгкий танк с противопульным бронированием превратился в начале 40-х годов в лёгкую добычу для противотанковой артиллерии, в почти бесполезную, но дорогостоящую игрушку? Это абсурдное предположение под бойким пером советских «историков» превратилось в непреложную истину. Правда, только в одном-единственном случае – применительно к советским Т-26 и БТ («безнадёжно устаревшие… «картонные», горели, как свечи… по воробьям из них стрелять…»). Странно, но про танки противника такого никто никогда не писал, и ничего удивительного в том, что лёгкие немецкие танки с противопульным бронированием и маломощным вооружением дошли до Москвы, Тихвина и Ростова, никто не видел. А в этом и на самом деле нет ничего удивительного. Танк – это всего лишь инструмент, и результат его использования зависит прежде всего от тактики применения, а ещё точнее – от соответствия этой тактики свойствам (техническим характеристикам) вооружения.

Что это значит практически? «Безнадёжное» для танка соотношение между бронёй и бронепробиваемостью артиллерийского снаряда является таковым лишь в ситуации, когда на гладком, как стол, поле стоит одинокий танк и ждёт, когда в него попадёт снаряд. Примерно так и происходит обстрел мишени на артиллерийском полигоне, на основании которого появляются те таблицы бронепробиваемости, данные из которых были приведены выше. В реальном бою всё несколько иначе. Во-первых, танк движется. Даже медленно ползущий по раскисшему от дождя полю Т-26 преодолеет последние 600 м (попасть в движущийся танк с большего расстояния практически невозможно) до огневых позиций противотанковой пушки за 3 минуты. Быстроходный БТ, двигаясь по выжженной солнцем украинской степи, сократит это время в 2 – 3 раза. Теоретически расчёт противотанкового орудия может произвести 10 – 15 выстрелов в минуту. Но это если не целиться, а просто «лупить в белый свет». Реально и с учётом того, что отдача после выстрела сбивает прицел, в распоряжении артиллеристов не более 5 – 10 выстрелов. Но танк ведь не просто ползёт по полю, он ползёт и стреляет. Шансы сторон в «дуэли» танка и противотанковой пушки отнюдь не одинаковые. Бронебойный снаряд, просвистевший в одном сантиметре от башни танка, не принесёт ему никакого вреда, в то время как осколочный снаряд (даже если это снаряд малокалиберной 45-мм советской танковой пушки 20К), взорвавшийся на расстоянии нескольких метров от огневой позиции, неизбежно заставит орудие замолчать (45-мм снаряд давал 100 убойных осколков, от которых расчёт противотанковой пушки ничем, кроме гимнастёрки, не был защищён). Поэтому 5 – 10 выстрелов, о которых мы сказали выше, в реальном бою являются для расчёта противотанковой пушки недосягаемой мечтой – после первых же выстрелов экипаж (хорошо подготовленный и обученный экипаж) танка обнаружит стреляющее орудие и парой осколочных снарядов смахнёт пушку с лица земли.

Из этих простых соображений следует, что самым простым и самым эффективным способом прорыва противотанковой обороны является всё тот же, базовый для всего военного дела, принцип концентрации. Танковая бригада (258 лёгких танков Т-26 или БТ). развернувшись в боевой порядок на фронте в 2 – 3 км, гарантированно проламывает оборону пехотного полка вермахта, в составе которого всего одна рота ПТО с 12 противотанковыми 37-мм пушками. Даже если командование пехотной дивизии успеет в кратчайший срок перебросить в район прорыва истребительно-противотанковый дивизион (36 противотанковых 37-мм пушек), остановить атаку двух сотен танков он не сможет. Потери некоторого числа танков при этом неизбежны, но и прорыв обороны неизбежен. Это «некоторое число» может быть сведено к минимуму (если даже не к нулю) за счёт артиллерийской поддержки танковой атаки.

Массированный огонь артиллерии – как ни парадоксально такое звучит – выполняет роль «дополнительной брони», позволяющей лёгким танкам с противопульным бронированием выжить на поле боя. Слово «массированный» появилось в предыдущей фразе не для красоты слога: гаубица стреляет неприцельным навесным огнём, и надо много-много раз выстрелить, прежде чем один из снарядов взорвётся рядом с огневой позицией вражеской противотанковой пушки. Сколько это «много»? По советским предвоенным нормативам – от 70 до 90 снарядов 122-мм гаубицы. Однако в танковом полку (или в танковой бригаде) нет никаких гаубиц, но они есть в составе гаубичного полка стрелковой дивизии. Другими словами, необходимо взаимодействие. Очень простое слово, с очень понятным смыслом, от которого в бою зависит почти всё. Полевой устав ПУ-39 категорично требовал: «Никакие действия войск на поле боя невозможны без поддержки артиллерии и недопустимы без неё… Атака танками переднего края должна быть во всех случаях обеспечена артиллерийской поддержкой и не допускается без неё…» Взаимодействовать предстояло со стрелковой дивизией, в гаубичном полку которой (по штату апреля 1941 г.) было 36 гаубиц. Необходимую для гарантированного уничтожения немецкой роты ПТО (17 пушек) тысячу снарядов гаубичный полк «выбросит» за 15 – 20 минут. Правда, для этого надо знать главное: куда стрелять? На какой именно квадрат топографической карты надо высыпать эту тысячу снарядов? Следовательно, нужна разведка (в том числе самая точная из всех видов разведки – разведка боем), нужна устойчивая связь, корректировка артогня и ещё много всякого, что превращает пушки, танки, пулемёты в единый военный механизм. Самой же главной «деталью» этого «механизма» был, есть и будет командир. Обученный, опытный, смелый командир. При наличии такого командира и при отлаженном взаимодействии с артиллерией танковое соединение, вооружённое всего лишь лёгкими танками с противопульным бронированием, пробивает оборону пехотной дивизии с железной неотвратимостью.

Как бы хорошо ни был отлажен описанный выше механизм взаимодействия, он неизбежно развалится через пару часов после того, как танки прорвут первую полосу обороны противника и уйдут в тактическую глубину. Артиллерия и пехота обычной стрелковой дивизии не могут двигаться со скоростью танка, а лишённые поддержки танки могут рассчитывать в глубине боевых порядков противника только на одного помощника – панику. В этом смысле танковый рейд развивается по тем же самым законам, которые в войнах предыдущего столетия определяли успех или неуспех кавалерийского рейда. Если обороняющихся охватывала паника, если командиры оказывались не в состоянии с этой паникой справиться, то начиналась рубка бегущих – самый истребительный способ действия конницы. Если же командиры в эти решающие минуты боя удерживали в своих руках управление и подчинённых, то практически беззащитная конная лава беспощадно истреблялась артиллерией и пулемётами обороняющихся. По сути дела, то же самое, но с поправкой на другие технические средства борьбы происходит и с группой лёгких танков, оторвавшихся от своей пехоты и артиллерии.

Эта очень бесхитростная теория была подтверждена практикой войны в Испании. Анализируя опыт этой войны, советские военные специалисты сделали совершенно верные выводы: отказались от имевшихся ранее «танкозакидательских» настроений, а возможность нанесения самостоятельными танковыми соединениями «сокрушительных рассекающих ударов» отнесли в будущее. Близкое, но ещё не сегодняшнее. И вместо рисования стрелочек на картах и квадратиков организационных структур занялись работой по материально-технической подготовке к этому будущему. «Делая выводы из опыта войны в Испании, необходимо учитывать все специфические её условия… Если в Испании были лишь зачатки глубокой наступательной операции, то в большой войне, в связи с громадным насыщением современных армий техническими средствами борьбы, будут, как правило, вестись глубокие сокрушающие операции на окружение и уничтожение противника…» (34)

Какие изменения в технической оснащённости механизированных (танковых) соединений требовались дли того, чтобы они смогли вести «глубокие сокрушающие операции» в оперативном тылу противника, в отрыве от основной (пехотной) массы своих войск? Подробный ответ на такой вопрос потребует написания отдельной военно-научной монографии. В предельно сжатом и неизбежно конспективном, упрощённом виде можно сформулировать следующий перечень необходимых технических усовершенствований: