Владимир Бешанов - Танковый погром 1941 года. В авторской редакции Страница 13

Теория глубокой наступательной операции предусматривала одновременное поражение противника на всю оперативную глубину его обороны, для чего имелось в виду использовать высокие боевые возможности современной артиллерии, танковых и механизированных войск, авиации и воздушно-десантных соединений.

Проведение операции сводилось к тому, чтобы решить две основные задачи:

во-первых, взломать фронт обороны противника одновременным ударом танков, артиллерии, пехоты и авиации на всю ее тактическую глубину;

во-вторых, развить тактический успех, достигнутый при прорыве обороны, в оперативный немедленным Вводом эшелона подвижных войск при изоляции авиацией района прорыва от подхода резервов противника.

Было признано, что наступательная операция наиболее полно развертывается во фронтовом масштабе. Считалось, что для осуществления такой операции необходимо иметь двойное превосходство в силах и средствах над противником и иметь две-три ударные и одну-две обычные общевойсковые армии, сильную авиационную группу и подвижную группу, состоящую из танковых и механизированных соединений, способную развить успех и самостоятельно удерживать важные районы или объекты в оперативной глубине обороны противника. Ведущая роль во фронтовой операции отводилась ударной армии, оснащенной танками и авиацией.

В целях нанесения по врагу мощных ударов предусматривалось глубокое построение войск, включавшее сильный эшелон атаки и развития успеха и резервы. Для осуществления прорыва предполагалось сосредоточить на направлении главного удара превосходящие силы и средства пехоты и поддержать их массированным воздействием артиллерии, танков и авиации. Основной задачей эшелона атаки являлся прорыв обороны противника. Для развития успеха предназначалась подвижная конно-механизированная группа фронта.

Военно-воздушные силы и воздушно-десантные войска намечалось использовать для непосредственного содействия сухопутным войскам при прорыве и для борьбы с подходящими резервами противника.

Глубина фронтовой операции достигала 250 км, а ширина полосы наступления — 150–300 км. Темп продвижения пехоты предусматривался 10–15 км, а подвижных войск — 40–50 км в сутки. Для обеспечения высоких темпов наступления и достижения конечных целей операции войска фронта строились в два эшелона. Танки, поддержанные массированными ударами авиации и десантами, должны были, прорвав оборону, наносить удар на глубину 100–120 км. Общевойсковые армии, составлявшие второй эшелон, расширяли прорыв и закрепляли достигнутый успех. Фронтальный удар должен был перерастать в операцию на окружение и уничтожение обороняющегося противника.

Была разработана и тактика глубокого наступательного боя. Ее сущность также заключалась в одновременном массированном применении войск и техники для атаки на всю глубину боевого порядка противника с целью его окружения и уничтожения. Одновременное подавление всей глубины вражеской обороны достигалось непрерывным воздействием авиации на резервы и тылы обороняющихся войск, решительным продвижением танков дальнего действия, безостановочным наступлением пехоты с танками непосредственной поддержки, а также стремительными действиями механизированных и кавалерийских соединений в тылу неприятеля.

Таким образом, танкам везде придавалось особое значение. «Быстро и дерзко проникая в глубину походных порядков противника, танки попутно (не ввязываясь в длительный бой) сбивают разведывательные и охраняющие органы противника, опрокидывают успевшие развернуться на огневых позициях батареи, вносят в ряды развертывающегося противника общее расстройство, сеют панику и срывают организацию и управление развертывающимися для боя войсками… Глубокая атака танков ведется со всей возможной стремительностью», — учил в своем труде А. Громыченко («Очерки тактики танковых частей», 1935 г.). На первое место при этом ставится «необходимость глубоких действий танков через все расположение развертывающегося противника, чтобы парализовать его попытки к наступлению, вырвать инициативу и не допустить организованного развертывания его главных сил».

Из этой цитаты, между прочим, следует, что удар следует наносить внезапно по неразвернувшемуся противнику. Начальник советских ВВС Яков Алкснис прямо указывал, что «весьма выгодным представляется проявить инициативу и первому напасть на врага. Проявивший инициативу нападением воздушного флота на аэродромы и ангары своего врага может потом рассчитывать на господство в воздухе». Почему же тогда нападение немцев на СССР считается «вероломным», если советская теория прямо требует сначала наносить удар, а потом объявлять войну, что и было продемонстрировано Японии в 1945 году (еще раньше — Финляндии в 1939 году, когда Молотов заявил, что с финнами Советский Союз вовсе не воюет, а всего лишь оказывает интернациональную помощь народному правительству Куусинена, и в 1941 году, когда просто взяли и начали бомбить Хельсинки). Да все потому же: любая война, которую ведут большевики, «законна и справедлива», а «всякую такую нравственность, взятую из… внеклассового понятия, мы отрицаем».

В XX веке военные теоретики окончательно отказались от патриархального: «Иду на вы!» «Война вообще не объявляется, — писал Г.С. Иссерсон. — Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого».

Успешный прорыв обороны в высоком темпе считался возможным при условии, что на направлении главного удара танки будут использоваться массированно, с плотностью 75–100 единиц на километр фронта. Это особенно подчеркивается в итоговом советском военном труде «Тактика танковых войск», вышедшем в 1940 году:

«На направлении главного удара должны быть сосредоточены все танки соединения или… подавляющее большинство их, кроме того, атака должна вестись на возможно узком фронте. Чем уже фронт атаки, тем меньше будет встречено противотанковых орудий и более глубоким будет маневр. Сужение фронта атаки должно идти за счет эшелонирования боевого порядка, что дает необходимую глубину и обеспечит быстрое захлестывание, подавление и уничтожение огневой системы противника… Внезапный, быстрый и мощный удар массы танков, нарастающий из глубины, обеспечит успех атаки… Пехота, наступающая вслед за танками, должна немедленно использовать успех танковой атаки, уничтожая подавленного противника и закрепляя за собой захваченные рубежи». Послевоенные советские источники указывают, что в 1941 году для прорыва нашей обороны немцами «создавались значительные плотности сил и средств: 40–50 танков, 15–20 бронетранспортеров на километр фронта» — то есть в 1,5–2 раза меньше, чем предусматривали довоенные советские наставления.

Идея активного наступательного метода ведения войны была отражена во всех предвоенных уставах, а также в замыслах оперативно-стратегических игр и учений. Наиболее ярко сущность советской доктрины была выражена в проекте Полевого устава 1939 года: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий.

Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника.

Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение, с целью полного разгрома противника…»

Вопросы обороны рассматривались эпизодически. Считалось, что она может вестись на отдельных направлениях, но в рамках общего стратегического наступления. Проблема же вывода крупных сил из-под ударов противника, тем более вопросы ведения боевых действий в окружении, не разрабатывалась вовсе.

Таким образом, «советская военная наука создала стройную и достаточно полную систему взглядов на ведение войны, операции и боя». В соответствии с основными положениями военной доктрины велось военное строительство.

Первый опытный механизированный полк, которым командовал один из энтузиастов бронетанковых войск

К.Б. Калиновский, был создан летом 1929 года. На базе этого полка в мае 1930 года сформировали первое в мировой практике бронетанковое соединение — механизированную бригаду в составе танкового и механизированного полков, разведывательного и артиллерийского дивизионов, а также ряда специальных подразделений. Бригада имела 60 танков, 32 танкетки, 17 бронемашин, 264 автомобиля и 17 тракторов.

1 августа 1931 года Совет Труда и Обороны, принимая так называемую большую танковую программу, указал, что технические успехи в области танкостроения в СССР «создали прочные предпосылки к коренному изменению общей оперативно-тактической доктрины по применению танков и потребовали решительных организационных изменений автобронетанковых войск в сторону создания высших механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи как на поле сражения, так и на всей оперативной глубине современного боевого фронта».