А Томази - Морская война на Адриатическом море Страница 13

0'Бирн испробовал все маневры, которые могли освободить корабль: перемещение грузов, передний и задний ход, резкие изменения глубины и дифферента, но ничто не помогало. Стальные тросы намотались на винты, последние после этого стали вращаться только с большим трудом, электрические моторы нагрелись, воздух стал делаться непригодным для дыхания, корабельная собака задохнулась, люди работали с трудом. В 16 ч. 20 мин. во время последней попытки Curie наклонилась на 30°, жидкость аккумуляторов стала выливаться, нос лодки вышел из воды. Командир решил снова опуститься на дно, чтобы уничтожить секретные документы, а затем спасать личный состав.

Как только подводная лодка, о присутствии которой под водой в течение двух часов давали знать водовороты, снова появилась на поверхности воды, она подверглась жестокому артиллерийскому обстрелу с миноносцев; один снаряд пробил рубку, другой попал в корпус. Открыв систему затопления балластных цистерн, чтобы затопить корабль, люди в величайшем порядке стали подниматься на палубу и бросаться в воду. 0'Бирн пытался остаться на борту корабля, но один из квартирмейстеров увлек его с собой. Помощник командира лейтенант Шелли и квартирмейстер де Бон были убиты, командир и несколько человек команды ранены. Стрельба прекратилась лишь после исчезновения Curie. Уцелевшие из состава экипажа люди были доставлены на линейные корабли, где австрийцами было выражено удивление столь героической попыткой. Если бы она была предпринята в начале войны, когда заграждение входов в Пола было еще в зачаточном состоянии, можно было бы ожидать значительного успеха.

В то время, когда Curie входила на рейд Пола, флот готовился к новому походу в Адриатику. 20 декабря вечером он в десятый раз пересек Отрантский пролив, эскортируя пароходы Tidjitt и Voltaire, груженные зерном и углем для Черногории. Утром 21 декабря эти пароходы вошли в порт Антивари и приступили к разгрузке под прикрытием миноносцев и 2-й легкой бригады. В течение этого времени линейные корабли в кильватерной колонне ходили экономическим ходом, при свежем ветре, на параллели Бриндизи, приблизительно на середине между итальянским и албанским берегами. В 8 ч. 20 мин. в Jean-Bart, который шел под флагом главнокомандующего, попала торпеда; вторая торпеда прошла через несколько мгновений между ним и Danton, следовавшим за ним на дистанции 400 м. Это U-12, недавно вошедшая в строй, выпустила их с расстояния в 1000 м. Вблизи не было ни одного миноносца, который мог бы преследовать лодку. Последняя, впрочем, осталась незамеченной. К счастью, торпеда взорвалась в носовой части корабля; его солидные переборки выдержали, а меры, немедленно принятые командиром капитаном 1 ранга Бартом, ограничили распространение воды. Адмирал повел флот в бухту Мирто, на северном берегу Кефалонии, перенеся свой флаг на France. Продержав Jean-Bart на якорной стоянке, к востоку от этого острова, в течение трех дней ввиду плохой погоды, он отправил его для ремонта на Мальту, куда корабль и пришел 28 декабря, эскортируемый Victor-Hugo.

Линейные корабли больше не пойдут в Адриатику.

Дальняя блокада

"Теперь доказано, - пишет 24 декабря 1914 г. морскому министру адмирал де Ляпейрер, - что не только никакая операция не может быть предпринята в черногорских портах, но даже никакое эскортирование конвоя в Адриатическом море не может быть произведено без совершенно очевидного риска. Такие операции, как произведенная в сентябре выгрузка материальной части артиллерии, в условиях настоящего момента явились бы невозможными, учитывая усиление австрийского флота в Каттаро и начавшееся использование самолетов и подводных лодок".

Опасность крейсерства, которая сознавалась и ранее, проявилась таким образом, что ею нельзя было в дальнейшем пренебрегать. Было известно, что австрийцы в данный период времени располагали десятью подводными лодками, находившимися в строю, еще две лодки должны были быть готовы в феврале и в марте. После того, как в течение длительного времени лодки считались кораблями, могущими быть использованными исключительно для береговой обороны, теперь, несомненно под влиянием германского адмиралтейства, их готовили к использованию вдали от своих баз. Между тем против этого невидимого врага тогда еще не имелось соответствующего оружия; единственное средство противолодочной обороны, которым располагал флот, заключалось в защите линейных кораблей миноносцами, но последние были недостаточно многочисленны.

При таких условиях блокадную службу несли только броненосные крейсера, четыре из которых постоянно находились на параллели Паксоса; в каждый данный момент один броненосный крейсер отдыхал на Мальте, один находился в ремонте - в Тулоне и один грузился углем на Ионических острова. Когда позволяла погода, броненосные крейсера сопровождались миноносцами. Cassini и Casablanca, возвращенные флоту взамен Entrecasteaux, посланного министром в западную часть Средиземного моря, продолжали линию блокады к востоку вплоть до видимости Корфу. Южнее держалась дивизия линейных кораблей, в то время как другая производила приемку угля в Наварине; время от времени они соединялись для совместных упражнений и стрельб.

Австрийская эскадра не проявляла никакой активности.{28} Но в Париже и в Лондоне, где готовили Дарданельскую экспедицию, все время ожидали, что австрийская эскадра выйдет в море с целью прорваться в Константинополь. 10 января главнокомандующий был извещен о том, что эскадра вышла из Пола курсом на юг; все имевшиеся в готовности корабли: десять линейных кораблей, пять больших крейсеров, восемнадцать миноносцев, две подводные лодки крейсировали в течение двух дней на параллели Линьетты, однако никто не появился. Британское адмиралтейство выражало, впрочем, пожелание более непосредственного боевого воздействия на противника. 27 января первый лорд Уинстон Черчилль писал французскому морскому министру: "Мы глубоко убеждены в весьма значительных выгодах, которые явились бы результатом решительного наступления, если бы оно было сочтено возможным на Адриатическом театре, с точки зрения общего политического положения на юго-востоке Европы". "Как только представится возможность, - отвечали из Парижа, - мы предпримем против австрийского флота самое решительное наступление, считаясь с значением такового с точки зрения общей политической обстановки". Приблизительно тогда же министр телеграфировал главнокомандующему: "Является интересным продолжение разработки операции против Каттаро". Однако возможность таких предприятий на Адриатике миновала, если она когда-либо вообще имела там. место. Средства, которые могли бы позволить предпринять такого рода операции, сделались теперь необходимыми для Дарданелл. На юге, как и на севере, операции крупного масштаба являлись возможными только при использовании таких средств, которыми союзники уже не располагали для этих театров.

Наши подводные лодки продолжали в средней части Адриатического моря свои безрезультатные операции, сделавшиеся более сложными в условиях зимних штормов, весьма тяжелых условий жизни на лодках и частых аварий рулей глубины, помещенных слишком высоко. Адмирал перенес базирование подводных лодок на Наварин, откуда они буксировались до района Фано и дальше шли самостоятельно к Каттаро или Антивари. В результате шесть дней отсутствия из базы на два дня блокады. В связи с полученными сведениями о предстоящей, якобы, переброске войск, Gay-Lussac провела 24 часа в штормовую погоду перед Рагузой и Гравозой; эти сведения по всей вероятности были распространены самими австрийцами, чтобы завлечь в ловушку наши большие корабли. У Каттаро Monge безуспешно атаковал под огнем фортов минный заградитель; около Антивари австрийская подводная лодка безрезультатно выпустила по Fresnel торпеду. Joule, Cugnot, Ampere и Bernoulli также произвели ряд походов, но не встретили противника. Потеря Curie, частично объясненная недостаточностью ее радиуса действия в подводном положении, не позволила адмиралу разрешить новые попытки в Верхней Адриатике. Archimede и Gustave-Zede, которые могли преодолевать более значительные дистанции, по требованию адмирала, посланы были в его распоряжение, но легкие аварии и необходимость завершения их подготовки оттягивали момент их использования. Однако, начиная с конца мая, имело место занятие позиций уже к северу от Лиссы, но и это не дало лучших результатов. Неприятельское судоходство почти полностью было прекращено: только в этом и выразился эффект использования наших подводных лодок, которым, впрочем, нельзя было пренебрегать.

Однако в течение первых четырех месяцев 1915 г. подводные лодки проводили в Адриатике не меньше чем один день из четырех. Блокада входа, сама по себе, не поддерживалась слишком строго: дважды, 18 февраля и 10 апреля, Helgoland и шесть эскадренных миноносцев производили разведку вплоть до Отрантского пролива, о чем на линии блокады никто не подозревал. Впрочем, в середине марта главнокомандующий, считая броненосные крейсера слишком подверженными атакам неприятельских подводных лодок, оттянул их к югу, назначив им в качестве базы для угольных приемок Наварин, и потребовал, ввиду отсутствия быстроходных разведчиков для первой линии блокады, вспомогательные крейсера; линейные корабли держались между Критом и Мореей на пути, которым следовали транспорты с войсками в Дарданеллы, а для приемки угля пользовались рейдом Суды; миноносцы были распределены пополам между обеими группами. Только один раз, 10 апреля, флот приблизился ко входу в Адриатику, получив известие о том, что австрийская эскадра вышла из Пола. Это уже являлось дальней блокадой.