Ален Демурже - Жизнь и смерть ордена тамплиеров. 1120-1314 Страница 14

Надо еще учитывать, что новая датировка, предложенная Р. Хиштандом, позволяет исправить или даже упростить процесс вы-роботки устава в том виде, как его представили Шнурер и Валу.[57] Эти историки выделяли три этапа.

Гуго де Пейен отправился в Европу, имея в голове неписаные обычаи, по которым жил недавно основанный орден. Эти правила, должно быть, включали в себя тройственный обет бедности, целомудрия и послушания, характерные для всех монашеских орденов, и отводили важную роль патриарху Иерусалимскому, который принимал обеты первых тамплиеров. Правила наверняка устанавливали некоторые зачатки дисциплины: общую трапезу, употребление мяса трижды в неделю, ношение простой, без изысков, одежды, одинаковой для всех, наличие слуг и оруженосцев, а также каждодневный религиозный распорядок по образцу регулярных каноников Гроба Господня. Короче говоря, речь шла об уставе маленькой частной дружины, добровольно взявшей на себя обеспечение безопасности путников на очень опасном перекрестке.

В Труа устав был составлен. Он всецело соответсвовал представлениям братьев ордена — и соборных отцов — об их миссии. Они учли последние изменения — набор новых членов ордена, первые дарения. Новшества относятся к формальностям при приеме тамплиеров. Посвящение детей Господу (когда отец отдавал своего ребенка в монастырь в самом раннем возрасте) запрещалось (статья 14) — орден Храма нуждался в воинах, а не в лишних ртах. Специфика задач нового ордена диктовала правила, отличавшиеся от тех, что действовали в других религиозных организациях, включая госпитальеров. Приняв во внимание имеющийся опыт, собор разработал зачатки карательной регламентации. Наконец, иерархи подчеркнули религиозный характер ордена, детализировав возлагавшиеся на братьев обязанности службы Господу.

Третий этап, завершивший формирование изначального устава ордена, записанного на латыни: редакция патриарха Иерусалимского, который, по мнению Шнурера, пересмотрел двенадцать статей и добавил еще двадцать четыре. Именно тогда рыцари получили право носить белый плащ, а «прочие» — лишь монашеское одеяние черного или коричневого цвета. Временное присутствие в ордене клириков (что могло положить начало религиозной организации собственно ордена Храма), статус рыцарей-гостей тамплиеров (этих крестоносцев с Запада, которые во исполнение своего обета пилигрима изъявляли желание поступить на службу в орден на ограниченный срок, обычно на один год) — все это якобы было вписано в устав именно патриархом.

Именно эту версию о редакции, проделанной патриархом, и отрицает Р. Хиштанд, основываясь на двух неравноценных доводах. Шнурер, не забудем, отталкивался от традиционной даты начала собора в Труа — 1126 г.; в январе этого года патриархом был некий Гормонд. В прологе же устава упоминается Этьен де ла Ферте, который стал преемником Гормонда, умершего в июле 1128 г., что, по мысли Шнурера, является доказательством переработки устава; начали с того, что заменили имя Этьена на имя Гормонда. Но этот аргумент стал несостоятельным после новой датировки начала собора — январь 1129 г.

Но разве пролог устава, который я процитировал выше (стр. 37), не предусматривал возможность внесения изменений папой и патриархом вместе? Сомнительно, чтобы патриарх мог принимать подобные решения в одиночку. Тем более что Гильом Тирский, знакомый с латинским вариантом устава, уточнял, что его составили в Труа по приказу папы и патриарха.[58] Наконец, в папской булле Omne Datum optimum, датированной 1139 г., есть ссылки на устав, выработанный в Труа. Поэтому крайне маловероятно, чтобы патриарх Этьен де ла Ферте, умерший в 1130 г., мог проделать серьезную редакцию текста.

Остается проблема отношений ордена с церковными властями Святой земли. Так, историк Ж. де Валу видел в редакции устава стремление патриарха контролировать орден: ограничить вступление священников (будущих братьев-капелланов) в орден означало уменьшить риск независимости ордена по отношению к белому духовенству — епископам и приходским кюре. По правде говоря, предполагаемая переработка устава патриархом ничего не изменила бы, поскольку все монашеские ордена всегда жаждали автономии: папство само поощряло это стремление, подчинив себе напрямую клюнийский, цистерцианский ордена, госпитальеров и, наконец, тамплиеров.

В 1139 г. Роберт де Краон добился своего: тамплиеры стали подчиняться прямо папе, без какого-либо промежуточного звена. Мы находим отражение этого успеха в уставе — причем в его французском переводе, сделанном несколько позднее папского решения и, как мы уже говорили, не являющемся дословным переводом латинского варианта. Например, вот эта фраза: «Все предписания, сказанные и записанные в этом настоящем уставе, находятся на усмотрении и в распоряжении магистра» — в латинском тексте отсутствовала, что не удивительно! Белое духовенство более не могло совершать богослужения в домах ордена Храма, поскольку после буллы 1139 г. во французскую версию устава была внесена статья, согласно которой полноправными членами ордена Храма могли становиться священники, в будущем братья-капелланы. Помимо того, тамплиерам было позволено открыть свои собственные часовни.

Воображение историков особенно поражают два изменения, относящиеся к правилам приема в орден. В латинском уставе для желающих стать тамплиерами предусматривался испытательный срок — «после окончания испытания…». Но во французской версии этих слов уже нет.

Другое исправление крайне важно, так как путем снятия одного отрицания оно полностью меняет смысл 12-й статьи. «Если вы знаете, что где-то собрались рыцари, не отлученные от Церкви, мы повелеваем вам идти туда…» — гласит латинский устав. Во французском переводе читаем: «Если вы знаете, что где-то собрались рыцари, отлученные от Церкви, мы повелеваем вам идти туда…», и далее следует текст:

И если там найдется кто-то, кто пожелает вступить и присоединиться к рыцарству из заморских земель, вы не должны думать лишь о временной выгоде, которой вы можете от этого ожидать, а о вечном спасении его души. Мы приказываем вам принять его при условии, что он предстанет перед епископом провинции и известит его о своем намерении. И если, после того как епископ выслушает его и отпустит ему грехи, он спросит у магистра и братии Храма, беспорочна ли его жизнь и достойна ли общества этих последних, и будет то угодно магистру и братии, то пусть примут его с милосердием…

По поводу этих строк пролиты потоки чернил. Не в силах забыть о процессе 1307–1314 гг., иной историк чересчур охотно видит в этом снятом отрицании причину будущего краха ордена Храма: почти у самых своих истоков орден уже был поражен коррупцией, стало быть, неудивительно, что… Ничтожные причины и грандиозные последствия.

Однако три статьи — 11,12 и 13-я, — которые посвящены вступлению в орден, далеки от противоречивости и составляют единое целое.[59] Статья 11 рассматривает случай рыцарей-мирян или других мужчин, которые желают «отделиться от толпы, идущей на погибель, оставить мир и избрать нашу общинную жизнь…». В их приеме нет никаких сложностей: магистр и братья собираются на заседание капитула и обсуждают представленную кандидатуру.

Статья 12 затрагивает другую категорию рыцарей — отлученных от Церкви. Орден Храма не отказывает им, если они готовы принести покаяние. Во всяком случае, они должны примириться с Церковью и снять с себя отлучение; а поскольку только епископ имеет право отлучать и снимать церковное проклятие, именно к нему и должен в первую очередь обращаться кающийся рыцарь. Впоследствии, если он получит отпущение грехов (это слово появляется во французском переводе), его принимают в орден Храма согласно процедуре, описанной в статье 11. Помимо этого особого случая, всякое общение с отлученными рыцарями воспрещается — об этом говорит статья 13. Как видим, сохранение отрицания привело бы к путанице и противоречиям: какая тогда была бы разница между рыцарем, желающим оставить «толпу, идущую на погибель» и рыцарем, «не отлученным от Церкви»?

Правда, можно рассуждать и по-другому, если основываться на положениях латинского устава. Статьи 11,12 и 13 французской версии соответствуют статье 58-й, «как принимать рыцарей-мирян», 64-й, «о братьях, которые путешествуют в другие провинции» и 57-й, «о том, что братья Храма не должны общаться с отлученными от Церкви». Отметим, что в статье 58 рыцарей-мирян принимают непосредственно магистр и братья, между тем в статье 64 рыцари, не отлученные от Церкви (и в чем различие?) могут вступить в орден только после разговора с епископом. Не восполняет ли статья 64 некое упущение касательно роли епископа? Если дело обстояло так, то епископ должен был контролировать вступление в орден. Так оно и было в 1128–1130 гг.