Владимир Шигин - Кораблекрушения Тихого океана Страница 14

При осмотре этих вещей, Петров обнаружил две китайские шкатулки, ружье и револьвер. Эти предметы, по словам теньговцев, лежали в ящике, принайтованном к диванной раме, то есть были подготовлены к отправке не берег. Однако все это они нашли еще в июле. Значит, вещи не с «Камчадала»? Очень странно, ведь аварий других судов, по данным командования, здесь не было уже весьма давно. Разве какое-нибудь частное судно.

Помимо всего прочего, гиляки сообщили о трех телах и шлюпке, выкинутой на берег будто бы еще в августе. Шлюпку эту вытащили на берег, а тела погребли. Осенью же нашли еще и бочонок с водкой. Он вмерз в лед около места крушения тендера. Водку гиляки, разумеется, выпили. Вот такое странное сообщение. По всему было похоже, что и шлюпка, и погибшие были с «Камчадала», не совпадало, однако, время. Почему местные жители упорно говорят об августе? Август и ноябрь… Как наложить их друг на друга? Не могли же гиляки перепутать август с октябрем или ноябрем. Все-таки это минимум дней сорок. Впрочем, всякое случается.

По приказанию Петрова произвели эксгумацию одного тела: мертвец в теплой синей рубахе лежал лицом вниз. Волосы светло-русые. В теплой рубахе… блондин… Похоже, что с «Камчадала».

Петров внимательно осмотрел шлюпку: наружная обшивка не пробита. Воздушные ящики для увеличения плавучести в носу и корме срезаны.

Если предположить, что найденная шлюпка была все же с «Камчадала», то события на тендере могли развиваться следующим образом: после посадки на мель команда попыталась самостоятельно сняться с нее, но усомнилась в успехе. Тогда решили часть экипажа отправить на берег за помощью. Пошло три человека. Очевидно, берега они не достигли. Напрасно прождав их, еще четыре человека по едва ставшему льду двинулись к берегу, но также все погибли на переходе.

Оставшиеся на борту после долгого и безнадежного ожидания замерзли. Но почему замерзли? Разве у них не было дров и еды? А был ли должный порядок на борту транспорта? Почему команда не зимовала на судне, ведь морякам ничего серьезного не угрожало, подобным образом зимовали и до, и после них? Много вопросов, на которые и по сей день нет однозначного ответа.

Заключение этому печальному происшествию сделал в генерал-аудиторате в Санкт-Петербурге контр-адмирал Завойко: «…Я скорблю о потере людей 46-го экипажа, которые перенесли столько трудов, и о бедном народонаселении, которое обречено бедствовать без продовольствия».

Командиру портов контр-адмиралу Казакевичу ставилась в вину посылка в столь позднее, несудоходное, время ветхого судно («Камчадалу» на момент гибели исполнилось шестнадцать лет). В свою очередь, Казакевич, оправдываясь, говорил об опытности прапорщика Кузьмина, об уверенности командира тендера в выполнении полученного приказа и о необходимости любой ценой обеспечить людей продовольствием. Решающим аргументом оказался встречный вопрос Казакевича к следователям:

– Так может вообще следовало бы оставить Удинский порт без зимних припасов?

На это следователи дипломатично промолчали. Все прекрасно понимали, что посылал Казакевич «Камчадал» не от хорошей жизни, а в силу сложившихся форс-мажорных обстоятельств. Скорее всего именно поэтому дело «Камчадала» было в конце концов оставлено «без последствия» и легло на архивную полку.

Коварный Амурский лиман стал могилой для одного из небольших судов Сибирской флотилии, многие годы выполнявшего незаметную, но такую нужную людям работу по освоению Дальневосточного края. У «Камчадала» и «камчадальцев» никогда не было и вряд ли когда-нибудь будет хоть какой-то памятник. Трагедия «Камчадала» лишь одна из многих.