Неизвестен Автор - Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова Страница 14

Сторонники коалиции во что бы то ни стало в эсеровском ЦК, после Корниловского мятежа почувствовавшие, что в партийных рядах их взгляды потеряли престиж, надеялись теперь, что в Демократическом совещании, вместе с меньшевиками, беспартийными и разными мелкими квазисоциалистическими группами и кооператорами смогут составить верное коалиционному принципу большинство. Теперь им необходимо было развязать себе руки, чтобы действовать уже от имени большинства Демократического совещания -- так, как им не дают права [действовать] постановления ЦК партии.

И действительно, после того как Демократическое совещание кончилось, в сущности, ничем, показав, что по основному вопросу о власти элементы совещания раскалываются на два друг друга уравновешивающих лагеря, Керенский получил возможность действовать по-своему и образовал еще один коалиционный кабинет, еще бесцветнее и безнадежнее предыдущих. Деятельное участие в переговорах принимали два члена ЦК, Гоц и Авксентьев, вместе с третьим крупным с[оциалистом]-р[еволюционе]ром, московским городским головою Рудневым.

В силу предыдущего постановления они действовали вне контроля ЦК и только постфактум отдали ему в этом отчет. ЦК было предложено высказаться в том смысле, что все обстоит в порядке, ибо надо "считать, что тт. Гоц, Авксентьев и Руднев выполнили поручение, возложенное на них Демократическим совещанием".

Но даже и при такой формальной постановке вопроса результат голосования оказался чрезвычайно жидким. Семь голосов высказалось за принятие такой резолюции, семь воздержалось, считая ненормальным самое предыдущее решение ЦК, разрешавшее его членам считать себя свободными от его политических директив при выполнении "поручений других организаций".

Следует отметить, во-первых, что все эти постановления были приняты в отсутствие В.М. Чернова, и, во-вторых, что представитель крайнего левого крыла партии, М.А. Натансон, поддерживал все предложения правых, ослаблявшие дисциплину, имея в виду затем использование их в интересах своего сепаратизма и левым крылом.

Положение становилось, таким образом, все более двусмысленным. ЦК терял свою авторитетность. Его решения, проводимые большинством шести голосов против пяти, или полупринимаемые семью против семи воздержавшихся, при общем числе членов в 20 человек, свидетельствовали о том, что его, как высшего руководящего центра партии, как воплощения единого партийного разума и единой партийной воли, более не существует. Руль ускользает из его рук. Он все чаще и чаще старался просто уклониться от решения больших вопросов. Так, в порядок дня был поставлен общий вопрос "о левых и правых социалистах-революционерах". Решение состоялось: "Отложить до следующего заседания". Но на следующем заседании этого пункта не было, и он автоматически исчез для целого ряда заседаний. Не вспомнили о нем даже и тогда, когда 27 сентября член партии, старый журнальный деятель Миролюбов113 сделал ЦК от лица своих товарищей формальное заявление "о вновь образовавшемся организационном Совете ПСР", ядро которого составляют старые партийные работники, группирующиеся вокруг газеты "Воля народа". А между тем речь шла ни больше, ни меньше, как о создании общероссийского организационного центра крайнего правого крыла социалистов-революционеров, т[о] е[сть] о приступе их к организации особой партии внутри партии -явления, партийным организационным уставом еще никогда не предусматривавшегося. Резолюция собрания, с "правоцентровым" в большинстве своем составом, [принятая] в отсутствие В.М. Чернова, гласила: "Принять к сведению". 24 сентября в таком же составе большинством 9 голосов против четырех при трех воздержавшихся прошла резолюция Розенблюма по вопросу о созыве VIII Совета партии, и в результате ее постановлено: "Довести до сведения всех партийных организаций, что экономическая конференция, назначенная на 26 сентября, и VIII Cовет партии, назначенный на 1 октября, откладываются впредь до особого извещения. Конференция по вопросу об экономическом положении страны, разумеется, прошла бы очень неспокойно, и отразила бы ту растущую в партии неудовлетворенность Ц[ентральным] К[омите]том, которая разразилась потом целою бурею на IV партийном съезде. Что касается Совета партии, то, будучи учреждением с высшею компетенцией, чем ЦК, он один в этот момент мог бы вмешаться в разногласия, раздиравшие ЦК, и своими директивами выправить линию его поведения. Но только образовавшееся, еще слабое, неверное и неустойчивое новое большинство ЦК из блока правых и правоцентровых его элементов спешило закрепить свое положение и должно было избегать появления перед более широкими правомочными партийными инстанциями.

Прежнему, левоцентровому руководству оставалось только апеллировать к партийному общественному мнению путем печати и открытых собраний. Создавшаяся в ЦК "коалиция направо", за несколько времени перед тем фактически упразднившая для себя партийную дисциплину, на этот раз решила восстановить ее против других с небывалою силой. На малолюдном заседании 27 сентября, шестью голосами (Авксентьева, Архангельского, Зензинова, Гоца, Затонского114 и Гендельмана) против двух, при двух воздержавшихся, была принята резолюция Зензинова: "Во всей своей политической деятельности ЦК выступает, как единое целое, и все члены его связаны внутреннею дисциплиной. Принятые постановления проводятся ЦК как таковым и все члены ЦК обязуются проводить общие решения ЦК во всех своих выступлениях вне партии, без права отстаивать мнения меньшинства и без права отдельного, идущего вразрез с мнением ЦК, голосования".

Этим было постановлено и предрешено, между прочим, постановление следующего заседания, 28 сентября. "Слушали: о разногласии в редакции "Дело народа" по поводу статьи В.М. Чернова. Постановили: статью В.М. Чернова "Уроки Демократического совещания" в "Деле народа" не печатать".

Для понимания как этого последнего, заключительного эпизода, так и всех предыдущих заявлений, протестов, голосований и переголосований с неопределенными результатами, необходимо принять во внимание то, что произошло на Демократическом совещании.

Как мы видели, Демократическое совещание официально созвано было для того, чтобы авторитетно вмешаться в решение вопроса о воссоздании Временного Революционного Правительства, частью распавшегося, частью ликвидированного Керенским во время Корниловского мятежа.

Керенский воображал, что может воссоздать его сам, без всякого постороннего вмешательства, как будто ровно ничего не произошло, приблизительно на прежних общих основаниях. Он рассчитывал, что пост фактум его действия если и не одобрят, то волей-неволей с ними примирится и социалистическая и несоциалистическая демократия. Пусть они ведут между собою партию "на выигрыш" после, по окончании войны или созыва Учредительного собрания; пока же пусть довольствуются "ничейным" концом: в умении своим вмешательством свести дело к такому концу и заключается все искусство Керенского.

Но мятеж Корнилова переполнил чашу терпения. В советах не было компактного большинства против коалиции. Оно не приложило бы своей печати ни к какой комбинации, кроме однородного правительства "единого рабоче-крестьянского фронта". Кое-где оно заходило еще дальше этого, и впадало в большевизм. Большевики вместе в союзниками уже были гегемонами, или недалеко от этого, в советах обеих столиц115. Были опасения, что пример столиц показывает советам других городов картину их собственного не очень далекого будущего.

Этот оборот событий и расколол прежде единое, центристское, эсеро-меньшевистское руководство советской демократии. Левый центризм говорил: нет другого средства остановить большевизацию советов и следом за ним идущую большевизацию народных низов вообще, как только дать им подлинно революционное Временное правительство, углубляющее социальные завоевания революции в реалистической, а не в утопической, как у большевиков, форме. Такое правительство, правда, наткнется на оппозицию цензовых элементов и, может быть, на новые заговоры и мятежи, вроде корниловского. Верно и то, что большевики не уменьшат, а увеличат свой напор на такое правительство и тоже попытают насильственные способы действий116. Но если, опираясь на свою популярность в трудовых массах, правительство это сумеет расправиться с реакционными заговорщиками с полной революционной решительностью, то оно сможет себе разрешить так же сурово отразить и покушения на власть с большевистской стороны. Бессилие нынешнего правительства против большевиков объясняется тем, что коалиция с цензовыми элементами заставляет его менажировать корниловцев117 и т. п. правых заговорщиков, а употреблять одностороннюю репрессивную политику только налево революционная страна не может позволить.

Правая центровая часть прежнего руководства советской демократии не верила в прочность такого правительства, недооценивала растущую силу левой демагогии и переоценивала силу воскресающей правой контрреволюции. Быстрая ликвидация Корниловского мятежа представлялась ей счастливой случайностью, объясняемой лишь скверной организацией мятежа, негодностью руководства им. За благополучно миновавшей корниловской опасностью ей рисовалась идущая следом несравненно большая калединская опасность118, опасность всеказацкой Вандеи119. Для ослабления, умиротворения, разоружения этой опасности она считала необходимым найти цензовые, буржуазно-землевладельческие элементы, способные идти в ногу с революцией, если возглавляющая ее трудовая демократия прибегнет к мудрому самоограничению. Таким образом, по существу, правоцентровая советская группа должна была поддерживать коалиционные эксперименты Керенского. Но вера ее в Керенского, как в бескорыстно-идейного, надежного и удачливого носителя этой политики была подорвана: она уже боялась и его капризного импрессионизма120, и его выросшей самонадеянности, и его неразборчивости в преследовании поставленных целей. Ей надо было держать Керенского под непрерывным контролирующим давлением демократии; когда-то она для этого располагала послушным орудием в лице советов; ослабленная расколом центризма на правый и левый центризм и теряя почву в советах, она должна была заменить их чем-то новым, где влияние советов было бы сбалансировано присутствием более умеренных элементов. Демократическое совещание должно было дать им возможность свободно маневрировать, с одной стороны, сдерживая радикализм советов, а с другой стороны, усиливая давление на Керенского.